Страница 6 из 7
Но за пределами этих и некоторых других ограничений сегментирование информационного потока представляет собой цивилизованную игру-конкуренцию по существующим в обществе правилам, в процессе которой используются допустимые приемы работы с информацией. Среди них умолчание («выгодная» информация остается в материале, а «невыгодная» изымается); перестановка (малозначимые, но необходимые информационному субъекту позиции выносятся в начало материала, а действительно значимые отправляются в конец); подгонка опросов и рейтингов (подбирается и опрашивается совокупность таких людей, мнение которых работает на выполнение задачи, решаемой информационным субъектом); подбор цитат (предоставляются цитаты без комментариев, в комплексе работающие на требуемый результат); эмоциональная подпитка (использование эмоциональных материалов и оборотов в условиях нехватки конкретных фактов и цифр) и др.
Используя эти и другие приемы, субъект, владеющий технологиями данной игры, вместо информационного «вала» начинает выдавать всего лишь фрагменты, работающие на выполнение главных задач PR-кампании – повышение политической, экономической и иной привлекательности товаров, услуг, личностей и проектов. Причем переход от «вала» к фрагментам при тщательном следовании предложенной логике, скорее всего, останется незамеченным для большинства СМИ и ваших целевых групп.
Но оставим ненадолго «Сити». 92-й – этот удивительный по масштабам впечатлений год – вместил в себя еще одно PR-событие, никак не связанное ни с Красной площадью, ни со «стройкой века».
В октябре вместе с целым самолетом журналистов мы вылетели в Чечню. Кто был заказчиком этой акции? Думаю, что тогдашний президент Джохар Дудаев и люди из его окружения. Как формулировался заказ? Напишите (покажите) правду о Чечне. И пусть Россия не нападает на Чечню. Большей конкретики не было. Около недели мы жили в бывшем партийном санатории под Грозным и просто говорили, с кем бы хотели встретиться. Нам устраивали любые встречи. Например, когда мы захотели увидеть депутатов чеченского парламента, весь парламент во главе с председателем Хусейном Ахмадовым был немедленно собран.
А я стремился решить сразу три задачи. Во-первых, собственно пиаровскую – узнать и описать не совсем понятную правду. Во-вторых, научную (ведь меньше года назад я защитил диссертацию по конфликтологии) – понять суть конфликта вокруг Чечни и разработать рекомендации по его урегулированию. В-третьих, журналистскую – увидеть что-нибудь остренькое, интересненькое и выдать в прессу.
Начну с последней. Было известно, что в Грозном в то время жил бывший, свергнутый президент Грузии Звиад Гамсахурдиа. Вот к нему-то мы и поехали с двумя ребятами-телевизионщиками.
Дом из красного кирпича за высоким забором. Позвонили. Открылась калитка, появился лузгающий семечки джигит в тапочках и с автоматом.
– Нельзя ли сфотографировать резиденцию?
– Нет, нельзя.
– А встретиться с господином Гамсахурдиа?
– Давай документ, пойду спрошу.
Вскоре мы пересекаем большой двор, где гуляют парнокопытные (лани, косули?) и стоит «Чайка» с выбитыми фарами.
В вестибюле второй охранник обыскивает нас и просит подождать. Через несколько минут поднимаемся по лестнице в приемную.
Средних размеров кабинет с обычной рабочей мебелью. Видеодвойка, ксерокс. На столе – газеты, рукописи и толстая биография Джорджа Буша-старшего на английском языке.
– Я согласен на интервью, но сначала напишите мне заявление, что не будете искажать сказанное, – Гамсахурдиа кладет передо мной ручку и лист бумаги.
Дивясь необычному ультиматуму, принимаю условие.
– И еще одно. Обязуетесь ли вы называть меня в печати «господин президент»?
– Я обязуюсь называть вас Звиадом Константиновичем, вряд ли это будет неправильно. К тому же в Грузии прошли выборы…
– Никаких выборов не было! Это очередная дезинформация, которую распространяет ваша пресса. Во-первых, выборы незаконны и неконституционны. Когда баллотируется один человек и получает 95 % голосов – какие же это выборы?!
В Тбилиси на несколько показательных участков согнали людей угрозами. А в большинстве районов, если кто-то не приходил, то приводили людей насильно и устраивали фактически открытое голосование: под автоматами заставляли обвести карандашом фамилию Шеварднадзе[1]. У меня есть сотни и тысячи доказательств того, что никаких выборов в Грузии не было. Таким образом, легитимным президентом Грузии до сего дня остаюсь я. В изгнании действуют и другие законные органы – правительство, парламент.
– Звиад Константинович, я вот почитал издающуюся в Грозном на русском языке газету «Под небом Грузии» и увидел стихотворение «Тиран кровавый», посвященное Шеварднадзе:
Вы считаете такие методы политической борьбы приемлемыми?
– Стихотворение похабное и глупое, я за это порицал редакцию. Но не могу же я контролировать каждый материал!
– Здесь, в Грозном, вы живете в одиночестве?
– Нет, со мной супруга, двое детей.
– А кто финансирует президента в изгнании?
– Наш народ нас не отверг. Наш народ нам помогает и нас содержит…
Я интересовался мнением Гамсахурдиа по поводу Чечни, расспрашивал о событиях в Абхазии, Южной Осетии.
Кстати, о возможных обидах и обязательствах «не искажать». Никто и никогда не обижался на меня за написанное. Потому ли, что я был лоялен к интервьюируемому? Отнюдь! Оценку, описание проблемной ситуации можно давать не только через собственное мнение, а через столкновение разных точек зрения самого собеседника. Например, спрашиваю о Чечне, а он отвечает: каждая нация имеет право на самоопределение. Я продолжаю: и Южная Осетия? Он: они захотели независимой республики на нашей территории, а это гораздо больше того, что им полагалось…
Дальше читатель сам сделает выводы. А автору высказываний на что обижаться? На себя!
Теперь о чеченской правде. Октябрьской ночью к зданию санаторской столовой подкатил стального цвета легковой автомобиль. Из машины вышел подтянутый человек в модном двубортном костюме и белой в полоску рубашке с галстуком. Снял с головы и положил на сиденье шляпу, вынул из кармана черные четки.
У него генеральское звание, ордена Красного Знамени и Красной Звезды, русская жена Алла, трое детей, девять братьев и сестер.
– Вы хотите поговорить? Что ж, я готов, до четырех утра у меня свободное время.
Это был Джохар Дудаев.
– Джохар Мусаевич, с некоторых пор Вы перестали заявлять о газавате – священной войне. Означает ли это, что сегодня приоритеты Вашей политики смещаются с военных на экономические?
– Да, это так, хотя нас постоянно толкают на другой путь. Каждый день провокации, терроризм, вооруженные вторжения. Сплошной кошмар.
Нас провоцировали через Ингушетию, Грузию, Осетию, Дагестан, Абхазию. А все вышло наоборот: везде пожары, а нам удалось не только приостановить братскую кровь внутри республики, но и для других стать гарантом правового перехода к нормальным человеческим отношениям.
Мы ставим задачу нового экономического союза.
– С кем и на какой основе?
– Речь идет о создании собственного ОПЕКа, в котором нефтеносные районы, государства объединились бы не по религиозному, а по экономическому признаку.
– И все же вы строите исламское государство?
– Ислам – это Конституция плюс Коран, а закон – Шариат. В них заложены гуманные, человеколюбивые нравственные принципы. Мы к этому сегодня не готовы. Я бы и рад объявить исламское государство духовным и моральным. Но чтобы это государство имело реальную основу, нужно пройти многовековой путь. А мы имеем 75 лет бездуховной жизни. По конституции у нас советское государство…
1
В советские времена – первый секретарь Компартии Грузии, затем министр иностранных дел СССР, затем президент Грузии после З. Гамсахурдиа. – Примеч. авт.