Страница 4 из 7
Впрочем, не будем спешить. Давно известно, что двуглавый Эльбрус является высочайшей вершиной Европы (5621 и 5642 м). Данное обстоятельство привлекало к нему внимание восходителей с начала XIX века. А в 30-е годы XX века счет восходителям пошел на тысячи – в рамках армейских и гражданских (включая колхозно-совхозные) альпиниад на Эльбрус восходили по несколько сотен участников одновременно. В 1940 году на территории СССР действовало 40 альплагерей, где ежегодно проходили подготовку до 30 тыс. альпинистов.
– В 1935 году мне исполнилось 17 лет. Я перешла в 10-й класс, но уже была инструктором по альпинизму, – рассказывала мне Любовь Кропф, мастер спорта по альпинизму, проводник-медсестра в период боев на Кавказе, жена одного из основоположников советской альпинистской школы Фердинанда Кропфа. – В августе мы проводили альпиниаду Кабардино-Балкарии. Вблизи Чегета разбили лагерь, куда каждый колхоз, совхоз доставлял свою команду, обеспечивая ее транспортом (ишаками), палатками, продуктами. Имелись у нас спасотряды, впервые на Эльбрусе использовались радиостанции. Четырьмя колоннами мы подняли на Эльбрус 638 человек…
Бывали здесь в ту пору и зарубежные «друзья» типа офицеров германского рейха. Все правильно у Высоцкого: «А до войны вот этот склон немецкий парень брал с тобою». Потом немецкий парень пришел сюда опять, но встретился уже не «с тобою», так как с началом мобилизации отечественных альпинистов стали призывать в армию на общих основаниях и они оказались рассеянными по разным фронтам и широтам. В Приэльбрусье же вошли 1-я горнострелковая дивизия «Эдельвейс» генерал-лейтенанта Ланца и 4-я горнострелковая генерал-майора Эгельзеера. Они комплектовались исключительно из альпинистов, горнолыжников, горных стрелков, имевших опыт ведения боевых действий в горах, оснащались специальным снаряжением и числились в ряду лучших соединений немецкой армии.
Кто им противостоял? Наши по названию горнострелковые, а на деле не приспособленные для войны в горах части. Отличие их от обычных частей заключалось лишь в том, что автомобильный транспорт частично заменялся на вьючный, а артиллерийское вооружение было несколько облегченным. Необходимая горная подготовка, снаряжение в этих соединениях отсутствовали. Полбеды, если необученные парни погибали в немногочисленных боях, но нередко дело не доходило и до боя: замерзали, проваливались в трещины, задыхались в лавинах.
В 42-м, в разгар горной войны, наступило «прозрение»: верховный главнокомандующий Иосиф Сталин отдал приказ собирать альпинистов по всем частям и отправлять на Кавказ. В полках появилось по 1–2 инструктора альпинизма на всех. Но время было упущено – немцы прочно встали на ключевых перевалах.
И, стало быть, 17 августа 1942 года Хайнц Грот вышел на перевал Хотютау. В бинокль увидели «Приют Одиннадцати» (небольшая гостиница: построена в 1939 году на высоте 4200 м, сгорела в 1999 году) и людей в военной форме на нем (на Приюте находилось отделение солдат во главе с лейтенантом и трое зимовщиков). А дальше Грот предпринял необычный ход: в одиночку и без оружия, с белым полотенцем, он, пересекая ледники, взобрался на Приют и начал жестами и рисунками разъяснять присутствующим, что обстановка сложилась неблагоприятная. В заключение предложил убираться на все четыре стороны, что и было сделано после бурных обсуждений без единого выстрела… Вскоре на вершине взвились штандарты со свастикой.
Но не это осталось в советской истории. Остался февраль 43-го, когда Приют вновь опустел. И тоже без выстрелов и кровопролитий поднялись сюда три особых отряда рабоче-крестьянской Красной Армии. Подпорченные ветром и снегом, на вершине еще трепыхались лохмотья былого величия: сняли, отправили в штаб Закавказского фронта, поставили взамен красные флаги.
Вот что говорится по этому поводу в одной из отечественных книг.
Зимой 1942–1943 годов альпинисты – участники обороны Кавказа помогли нашим войскам сбить упорно оборонявшегося врага с Приюта Одиннадцати… Фашисты отбили две атаки советских войск. Третьего удара… гитлеровцы не выдержали и начали поспешный отход от Главного хребта…
А вот как трактовал события участник «Эльбрусиады примирения», ветеран дивизии «Эдельвейс», бывший офицер 1-го горного дивизиона Георг Швильм.
Успешные операции Красной Армии под Сталинградом в ноябре-декабре 1942 года вынудили немецкие части отступать. А нам ничего не оставалось, как догонять их, дабы не оказаться отрезанными. Первого января 43-го, в соответствии с приказом, мы начали отход из Приэльбрусья. Разумеется, если бы обстановка на основном фронте благоприятствовала германской армии, мы бы остались на месте. Запасов хватало на всю зиму, а весной мы планировали спуститься в Грузию…
Вслед за рассказом Швильма я слушал рассказ Алексея Немчинова, бывшего инструктора альпинизма 903-го полка, о том, как снимали с вершин фашистские флаги.
Шли в валенках, прикручивали к ним кошки. Ледоруб у кого был, у кого – нет. На Восточную вершину пошли 17 февраля в 12 ночи, а забрались около 12 дня, потому что очень ослабли – кончилось продовольствие. На Приюте, откуда начиналось восхождение, оставалась, правда, картошка, которую немцы полили керосином, мы отмачивали ее и ели. А еще обнаружили взорванные консервы, они тоже сгодились. Накануне, 10 февраля, был мой день рождения, по такому случаю сумели убить двух галок…
Зачем я вспоминаю мемуарные рассказы ветеранов давно прошедшей войны? Затем, что почти ставшие достоянием прошлого в 90-х альплагеря сейчас понемножку возрождаются, но даже уровня 1940 года не достигли (равно как и альпинистская подготовка в целом). Затем, что есть альпинизм громких российских рекордов, но нет альпинизма как серьезного элемента общевойсковой подготовки. Затем, что есть у нас интересы и на Кавказе, и в Средней Азии, где 5 человек на значимом перевале могут отражать атаки роты и батальона. Отсюда мемуары – и не мемуары вовсе, а самый настоящий PR. Вполне патриотичный притом.
А в 92-м все кончилось хорошо. Руководство Кабардино-Балкарии вызвало инициаторов «Эльбрусиады» в Нальчик и… запретило восхождение. А чтобы чего не вышло, послало к нам отряд милиции специального назначения. Спецназовцы поднялись по канатной дороге до высоты 3500 м и остановили кресельную дорогу, по которой можно было подняться еще на 300 м. Но одеты они были (история повторяется!) в легкую летнюю форму, и когда стало холодно, спустились вниз. А мы – пешком, с минимумом продовольствия – на Приют Одиннадцати, а оттуда, ночью, на восхождение.
Из 47 пришедших на Приют немцев Эльбрус покорили 35. Невероятно, но среди них был 78-летний Альфред Альтман, воевавший в составе «Эдельвейса» на Кавказе. И 65-летний Мишель Швейднер, получивший прозвище «гном-весельчак» за маленький рост и жизнерадостность. Юнцом он, покрываясь от ужаса холодным потом, жег американские танки во Франции, потом сидел в тюрьме. В 92-м Мишель – архитектор и заядлый альпинист. Пробовали еще несколько ветеранов, но сил не хватило.
Что касается наших участников войны, то претендовал и зашел (в кислородной маске) лишь один – известный фотожурналист и мастер спорта по альпинизму 65-летний Евгений Гиппенрейтер. Однако следующие поколения не подвели и забрались на вершину – среди них и Владимир Кавуненко, и автор этих строк.
Через пару дней мы праздновали победу на берегу Баксана. Горел костер, дымились шашлыки, чокались со звоном бутылки мюнхенского пива и русской водки, пели песни Олег Митяев и Костя Тарасов.