Страница 5 из 13
«Виталёк! Посмотри, что тебе подарили!»
«Что такое, Дудуня?» (он Дудуней меня называет).
«Да ты сам посмотри!»
«Это что?» – произносит, уставясь на это.
«Книга!» – я говорю.
Он глядит и, я вижу, сам не верит глазам:
«Книга? Мне?»
А то действительно книга.
Муж, подумав, тогда говорит:
«Это, наверное, кто-то вчера в ресторане оставил, мало ли зачем взял в ресторан, может, и не из наших кто-нибудь, а привезли вместе с подарками – угораздило же ее затесаться в подарки!..»
«Виталёк, не поверишь, но она в пакете была, в этом, в подарочном…» – и ведь верно, сказала как есть: вот пакет, а на нем самолетики – одним словом, для мальчиков.
Он стакан воды в себя опрокинул и спрашивает:
«Уж не хочешь ли ты сказать, мне ее подарили?»
«Дорогой, именно так!» – ему отвечаю.
«Странно, кто мог мне подарить книгу? Ты посмотрела, в пакете нет открытки?»
«Нет», – говорю.
«А между этих, как их… между страниц?»
«Нет ничего. Да ты сам посмотри».
Но он не стал ее брать в руки. Он на нее глядел, как на бомбу, которую ему втихаря подсунули.
Понимаете, в прошлом году у нас ограбили виллу. То ли охрана спала, то ли что. История мутная, непонятная. Никого не нашли. Я давала показания первый раз и, хотелось бы думать, последний в жизни. Унесли кое-что из мелких вещей, рисковать ради которых было странно, по-моему, – электронику кое-какую, пару картин, мои безделушки, между прочим – купальник, в котором Виталий Сергеевич впервые увидел меня на «Мисс Федерации», но что всего замечательней – эти идиоты зачем-то спионерили кактус: рос у нас кактус на втором этаже в субтропической оранжерее. Мы не хотели огласки. Но шило в мешке, да еще при информационном голоде, сами знаете, не утаишь. В новостях сообщили. Виталий Сергеевич мой вынужден был, раз на то пошло, продемонстрировать в своей оригинальной манере как бы легкость отношения к жизни, ну как бы то обстоятельство, что мы выше с ним любых житейских невзгод, – Виталёк представил обществу дело таким веселым образом, что ради кактуса к нам и приходили грабители. В социальных сетях дело и вовсе к шутке свелось, и нам сочувствие выражали исключительно в связи с потерей кактуса. А тут как раз день рождения надвигался (это значит, сорок четыре – в прошлом году). Гриша Голубицын, зам Виталия Сергеевича моего по оргвопросам, непосредственно отвечал за проведение мероприятия. Шеф ему дал установки, и он уже сам позаботился, чтобы гость нес в подарок мужу моему кактусы. Весь ресторан был заставлен кактусами. Было весело – правда. Виталий Сергеевич оценил флешмоб. Потом об этом долго еще говорили.
Я к тому, что, если бы кто-нибудь подарил в этом году кактус, было бы уже не смешно, даже глупо, но все-таки объяснимо. Туго у человека с чувством юмора – заклинило, бывает такое. Но это можно понять. Кактус – можно понять.
Но – книгу!..
Я с ним пять лет живу. Я не видела ни разу, чтобы он держал в руках книгу. У нас даже положить ее некуда, чтобы не резала глаза никому.
Кактус, к слову, один у себя мы оставили, он в гостиной у нас. И еще один уехал на дачу.
Или вот традиционное что-нибудь – подарил бы кто-нибудь галстук, допустим – это было бы совершенно не в тренде, скучно, банально, однако же – объяснимо.
Мой подарок, элитный халат – другое совсем – я вне трендов: я и галстук могу, и трусы, или просто – любовь (беспредметно)… Я – другое. Но посмотрела бы я, как бы он на меня посмотрел, если б я ему книгу…
Книгу я полистала: как говорится, художественная, с разговорами. У нее автор есть, который все и придумал.
Видите ли, дело ведь не в самом предмете, а в человеческих взаимоотношениях.
Если человеку мысль приходит подарить Виталию Сергеевичу книгу, значит, он совершенно не понимает, что такое Виталий Сергеевич. Это тоже самое, что Виталия Сергеевича Степаном Юрьевичем назвать, да так и остаться при убеждении, что Степан Юрьевич он, а не Виталий Сергеевич.
И при этом даритель с Виталием Сергеевичем в каких-то отношениях состоит – может быть, у них общие дела, может быть, они вместе в совете директоров заседают, и кем же тогда даритель Виталия Сергеевича представляет?
А может быть, он как раз все представляет как надо? Ведь не будут книгу дарить просто так? Книгу дарят не иначе как с умыслом. На что-то ведь был расчет? Не на то ли, что Виталёк мой, в самом деле, прочтет книгу? А для чего? Не для того ли, чтобы образ мысли подвергнуть коррекции? Чтобы что-то узнал он из этой книги такое, чего он без этой книги не знает? Чтобы в нем изменилось что-нибудь, хотя бы на грамм, а иначе как прикажете думать?
Есть в этом подарке элемент принуждения – садись и читай. А почему он должен читать? А он не будет!
Откуда эта нахальная самоуверенность – что непременно будут читать? Да сказала же я – он ее не откроет!
Непонятный подарок.
Более непонятный, чем ненужный. От ненужного легко избавиться. Не хочешь в мусорное ведро, выйди во двор, положи рядом с баками – бомжи оценят. Это с ненужным. А с непонятным иначе. Непонятное надо понять. Иначе станет непонятное мучить. Пока непонятное не понято, рука не поднимается утилизировать вещь.
Он сказал:
«Убери».
Я положила в ящик буфета на кухне – под набор льняных салфеток, но потом мне показалось, что было бы лучше убрать на антресоли ее.
Потом мы несколько раз в течение дня возвращались к этой теме: кто мог из гостей подарить книгу? Обычно дарители сопровождали дарение коротким спичем, иногда – тостом, так вечный двигатель был Виталию Сергеевичу, например, вручен под соусом того, что Виталий Сергеевич трудоголик. А бронзовая кувалда ему была подарена с намеком на стиль руководства строительством многофункционального объекта в Старом городе и на твердость характера – как-то так, подробности не помню, но спич был. А с книгой никаких спичей не было. Скорее всего, даритель просто преподнес Виталию Сергеевичу со словами дежурного поздравления праздничный пакет-мешочек, а мой не догадался внутрь заглянуть или не успел по причине многолюдства. Ничего такого, связанного с особенностями дарения, в памяти у нас не запечатлелось.
Был Виталёк рассеян весь день, чувствовалось, что подарок выбил его из колеи. Вечером он спросил меня, не хочу ли я прочитать эту книгу. Я, конечно, сказала, что нет, конечно.
«А надо?»
«Надо не надо, а мне надо знать, про что там. Чтобы кто-нибудь рассказал, хотя бы в общих чертах».
«Солнышко, можно я не буду – что-то не хочется мне читать».
Он ничего не ответил.
Утром, когда его увезли в градостроительный совет, меня совесть терзала: зря я так не по-человечески как-то. Даже позвонить хотела, что согласна, и только потому не позвонила, что знала, что в этот час по понедельникам у них совещание.
А он сам позвонил – чтобы я приготовила книгу: Лёня заедет за ней и увезет. Голубицын прочесть согласился.
Голубицын читал книгу больше недели, и, хотя книги не было в нашем доме, Виталий Сергеевич мой заметно нервничал. Аппетит у него явно испортился, накричал на домработницу, чего не позволял себе раньше, и по отношению к себе стала я ощущать с его стороны заметную холодность. Как-то раз он вернулся со службы, и я по лицу его поняла, что случилось: Голубицын книгу прочел. Я не спрашивала ни о чем. Он мне сам пересказал содержание – со слов Голубицына.
Это был не то роман, не то сборник рассказов – что-то современное такое. В одном школьник напугал педофила зачем-то, в другом старая дева разводила дрожжи, а у нее под окнами собаки гадили. Там еще Достоевский, тот самый, кого-то грохнуть хотел. Голубицын честно сказал, что один рассказ он не стал читать – там автор-мужчина от лица женщины повествовал. Голубицыну не понравилось очень.
«Может быть, он не все понял?» – предположила я, потому что Голубицыну ни в чем не доверяю (только поэтому).
«Да что тут понимать? Ясно же – бред!».
Кажется, я догадалась:
«А я знаю, зачем тебе подарили! Затем, что кто-то решил, что тебе это понравится!»