Фикс

– Хорошо, – кивнул Богарт. – Он поможет Декеру не сойти с рельсов.

Оба знали, что общение с другими людьми получается у Амоса не очень хорошо. Точнее, отвратительно.

Богарт снова посмотрел на Дабни.

– В досье на него нет ничего, что могло бы указать на подобный исход. И мы пока что ничего не обнаружили, что связывало бы его с Беркшир.

– Но что-то должно быть, если только это не была чистая случайность, – сказала Джеймисон. – Однако и подобное объяснение также выглядит полным абсурдом.

Богарт снова кивнул, выражая свое согласие, затем взглянул на монитор. Частота пульса и дыхания умирающего плясала подобно босым пяткам на раскаленных углях.

– Высока вероятность того, что он умрет, так ничего и не сказав.

– Но если он что-либо скажет, мы будем рядом, – заметила Джеймисон.

Открылась дверь ванной, и оттуда вышли медсестра и Элли Дабни. Это была высокая, широкоплечая женщина с длинными ногами, стройной талией и узкими бедрами. Черты лица у нее были довольно привлекательные, подбородок имел изящную форму, скулы были высокие и твердые, большие глаза обладали приятной светлой голубизной. Свои длинные волосы Элли Дабни предпочитала не красить. Судя по всему, в молодости она была спортсменкой. Теперь, в свои шестьдесят с небольшим, мать четверых взрослых детей и супруга смертельно раненного мужа, эта сраженная внезапно обрушившимся на нее горем женщина выглядела настолько близкой к смерти, насколько только может выглядеть еще живой человек.

Богарт придвинул для Элли стул к койке мужа. Джеймисон встала и помогла медсестре довести ее до сиденья, на которое она скорее рухнула, чем села.

Проверив показания монитора, медсестра бросила на Богарта зловещий взгляд и ушла, закрыв за собой дверь. Прижавшись лбом к верхней планке ограждения, Элли просунула руку и схватила мужа за руку.

Росс отступил назад, а Алекс вернулась на свое место. Слушая негромкие всхлипывания Элли, они переглянулись друг с другом.

– Миссис Дабни, мы можем устроить так, чтобы ваших детей доставили сюда, как только они прибудут в город, – помолчав, сказал Богарт.

Она ничего не ответила, но через какое-то время кивнула.

– Вы располагаете информацией, или нам следует связаться с кем-то…

Подняв голову, Элли сказала, не глядя на Богарта:

– Моя дочь Джулис, она… она должна знать.

Достав из кармана телефон, она нажала несколько кнопок и протянула его Богарту. Тот записал номер, вернул телефон Элли и вышел из палаты.

Положив руку пожилой женщине на плечо, Джеймисон сказала:

– Я вам очень сочувствую, миссис Дабни.

– Он правда… Уолт правда кого-то… у-убил? ФБР… мне сказали… сказали…

– Не надо сейчас говорить об этом.

Элли повернула к Алекс свое красное от слез лицо.

– Уолт не мог. Вы уверены, что в него не стрелял кто-то другой? Понимаете, Уолт никого пальцем тронуть не мог. О-он… – Не договорив, она снова уронила голову на ограждение.

Монитор тревожно запищал; Элли и Джеймисон посмотрели на него, однако прибор быстро успокоился.

– Мы уверены, миссис Дабни. Мне очень хотелось бы сказать вам обратное. Но все это произошло на глазах у множества свидетелей.

Высморкавшись в носовой платок, Элли произнесла более твердым голосом:

– Он не выживет, да?

– У врачей нет никакой надежды.

– Я… я даже не знала, что у Уолта есть пистолет.

Пытливо посмотрев на нее, Джеймисон спросила:

– Вы в последнее время не замечали в своем муже никаких перемен?

– В каком плане? – рассеянно спросила Элли.

– Настроение? Отношение к работе? Пропал аппетит? Быть может, он стал пить больше обыкновенного? Какие-либо признаки депрессии?

Миссис Дабни откинулась на спинку стула, теребя в руках платок, и уставилась на свои колени.

За дверью слышались шаги, иногда топот бегущих ног, тревожный писк мониторов, приглушенные голоса, а также шум перевозимого по коридору оборудования и каталок с пациентами. В воздухе пахло так, как пахнет во всех больницах: антисептиком. И он был прохладным. К тому же в реанимационном отделении постоянно присутствовало зловещее напряжение, словно лишь внезапный пронзительный писк монитора отделял живых от мертвых.

– Дома Уолт никогда не говорил о делах. И почти никогда ничего не пил, хотя я знаю, что он выпивал на деловых ужинах и встречах. Я изредка бывала вместе с ним на подобных мероприятиях. Но Уолт выпивал совсем чуть-чуть – только чтобы установить контакт, заключить сделку, облегчить общение…

– Понимаю. У него были какие-либо финансовые затруднения?

– Если и были, то я ничего об этом не знаю. Но Уолтер всегда решал все свои проблемы. К нам домой никогда не приходили коллекторы, если вы это имели в виду.

– У него в последнее время не менялось настроение?

Промокнув глаза, Элли метнула взгляд на мужа и тотчас же отвернулась, словно ей было не по себе раскрывать постороннему информацию личного плана.

– У Уолта бывали разные настроения. Он очень напряженно работал, и когда дела шли хорошо, он бывал счастлив, а когда наступал спад, впадал в депрессию, всё как у всех.

– Значит, ничего необычного?

Смяв платок в комок, Элли выбросила его в мусорную корзину.

Подводя черту.

Она повернулась к Джеймисон. Та терпеливо ждала. Если общение с Амосом Декером и научило ее чему-либо, то как раз терпению, как по положительным, так и по отрицательным причинам.

– Недавно Уолт уезжал по делам.

– Куда?

– В том-то все и дело. Он мне не сказал. Такого прежде никогда не случалось.

– Как долго он отсутствовал? – спросила Джеймисон.

– Кажется, дня четыре. Возможно, дольше. Сначала Уолт отправился в Нью-Йорк по другому делу и уехал уже оттуда. Затем позвонил мне и сказал, что стряслось нечто непредвиденное и ему нужно этим заняться, и он точно не знает, как долго будет отсутствовать.

– Самолет, поезд? Другая страна?

– Не знаю. Уолт только сказал, что это связано с каким-то потенциальным заказчиком. Ему нужно было уладить кое-какие вопросы. Он говорил об этом как о чем-то несущественном. Полагаю, всеми вопросами, связанными с дорогой, занимался его офис.

– Хорошо, и ваш муж по возвращении домой ничего не сказал об этой поездке?

– Ни слова. Я просто предположила, что речь шла о делах. Но с того дня… не знаю, но что-то уже было не так.

– И когда это случилось?

– С месяц назад.

– У вашего мужа фирма, выполняющая государственные заказы?

Элли кивнула:

– «Уолтер Дабни и помощники». Она располагается в Рестоне. Практически все, с чем работает муж, засекречено. Начиналось все, по сути дела, с одного Уолтера, но сейчас на фирме работает человек семьдесят. У Уолтера есть партнеры, но он является президентом и владеет контрольным пакетом акций. – У нее широко раскрылись глаза. – О господи, наверное, теперь все это принадлежит мне. – Она в тревоге взглянула на Джеймисон. – Это означает, что я должна руководить фирмой? Я ничего не смыслю в делах мужа. У меня даже нет допуска к государственной тайне!

Джеймисон взяла ее за руку.

– Полагаю, миссис Дабни, сейчас вам можно не беспокоиться об этих вещах.

Несколько успокоившись, Элли оглянулась на своего мужа.

– Повторите еще раз, как там звали эту женщину? Ту, которую Уолтер… Мне говорили, но я не могу вспомнить. У меня в голове все смешалось.

– Анна Беркшир. Она преподавала в католической средней школе в Фэрфаксе. Вы ее знаете?

– Никогда не слышала о такой, – покачала головой Элли. – И я не представляю, как Уолт мог ее знать. Вы говорите, школьная учительница? Детей мы с Уолтом завели довольно рано. Джулис, нашей старшей, уже тридцать семь. А старший внук только пошел в первый класс. Да и живут наши дети не в Вирджинии. К тому же мы не католики. Мы пресвитерианцы.

– Хорошо. Что ж, благодарю вас за информацию. Вы нам очень помогли.

– Мне нужно будет нанять адвоката? – вдруг выпалила Элли.

Ее вопрос смутил Алекс.