Квартирант – роман

Ну, спасибо тебе, Ольга Ивановна, что выручила меня! Я скоро с ним буду. Он, как старший уже приехал в село.

Оставшись вновь наедине с собою, Ольга Ивановна стала суетливо прибираться в доме, хотя было везде чисто. Ведь к свадьбе всё было вымыто, как дом, так и двор.

Открыв зашторенные окна, она распахнула створки настежь, впустив в дом свежий воздух.

Освободив комнату, где, когда-то спала её мать, она, поставив на стол вазу с полевыми цветами, тут же поставила чайник, чтобы немного глотнуть горячего чая, так как только сейчас вспомнила, что за целый день во рту у неё не было ни маковки. Она не заметила, как пролетело два часа после расставания с председателем.

Посмотрев на часы, спохватившись, стала причесываться перед зеркалом. Надев платье, в котором была на свадьбе у дочери, присела к столу, но, не успев сделать даже глотка, как в дверь постучали. Взглянув, на себя, в зеркало она пошла, открывать дверь.

На пороге стоял председатель колхоза, а за его спиной, возвышался седовласый, с чёрной бородкой и с такими же чёрными усиками, поджарый, лет пятидесяти, мужчина, своей наружностью, Ольге Ивановне, кого-то

напоминающий. Не став долго над этим задумываться, она быстро проговорила:

–Пожалуйста, милости прошу, проходите в дом – при этом, став, сбоку от двери, пропуская пришедших в дом.

Председатель суетился, много говорил, спешил, как – будто бы куда – то, что нельзя было сказать сейчас о самой хозяйке и, о прибывшем квартиранте. Они, не обращая на того никакого внимания, как завороженные смотрели друг на друга, не слыша то, о чём председатель им говорит.

–Ну, ладно, я вас познакомил и покидаю. Думаю, вы, Юрий Сергеевич, наедине с Ольгой Ивановной обсудите все нюансы квартплаты.

И бросив: «До свиданья! У меня ещё много дел», – он выбежал из дома.

Глава II

             Старенькая женщина, сидя у окна, в своём любимом кресле, тоскливо глядела в окно, поджидая сына, который уехал в очередную командировку и неизвестно когда вновь вернётся домой. Задумавшись, – это часто теперь с нею бывало, она вспоминала свою длинную, длиною в девяносто лет, жизнь.

– Maria, vais manger. Tu que n'as pas encore dormi bien? – вдруг наяву она услышала французскую речь и даже ощутила рядом стоящую мать.

Quel toi le loir, Мария – вновь недовольно произнесла мать.

– Иду, иду, мамочка. Я уже выспалась, бегу завтракать – тут же ответила, находясь в полудреме, старушка-подросток, и через минуту уже сидела за столом.

Мать была строга с нею. Мария даже побаивалась её. А вот отец, напротив, был ласков с нею и мил, и его, конечно же, она больше любила.

Мать была совсем девчонкой по сравнению с отцом, это было заметно даже маленькой Маше, которая смотрела на своих родителей, и удивлялась этому. Они были, как дочь с отцом.

Они отличались не только по внешности, но и по характеру. Их связывал, как будто бы какой – то договор или дружба, но только не любовь. Жили они тихо, дружно, обращаясь друг к другу почтительно, и всегда были вместе.

Маша никогда не видела, да и не слышала, чтобы родители сердились друг на друга, а тем более ругались.

Мать отца называла по имени отчеству, а отец называл её: «душечка».

Маше нравилось их спокойное, умиротворенное отношение друг к другу, нравилась их забота друг о друге. Ей хотелось, в будущем, себе такой же семьи, где был бы достаток и покой.

Став взрослой, окончив ВУЗ, учась в аспирантуре, в свои – то двадцать пять лет, она однажды увидела, на своей кафедре, молодого человека.

Одет он был в военную форму. Выглядел он намного старше ее.

Но, что её удивило, так это то, что он очень походил на её отца. Как внешне, так и по манерам разговора.

Познакомившись с ним поближе, при этом, приложив максимум усилий, она постаралась его завлечь своей эрудицией, своей активной натурой, что его забавляло. Не прошло и года, как она женила его на себе.

Да, да! Именно женила, так как сам он этого сделать всё не решался.

Но, а когда уже родился сын, первенец, то об имени его не могло идти и речи, она не стала и задумываться ни над чьим– либо предложением, а назвала его сразу же Юрием, так же, как своего отца.

В окно, что-то стукнуло, как будто бы постучали. Женщина очнулась от забытья, и вновь тоскливо посмотрела в окно на улицу.

Снег шёл крупными хлопьями, а отдельные снежинки, собираясь в крупные комочки, сцепившись, ударяли к ней в окно, от стука которого она и очнулась.

Посмотрев во двор, увидела запорошенные снегом тротуары, деревья, а, напротив, детскую площадку.

Взглянув на неё, каким-то печальным взглядом, она шёпотом произнесла, словно боялась, что, кто-то её может услышать:

«Видно я так и не дождусь внуков на своём веку» – и, встав, тихо поплелась от окна на кухню.

Выпив, совсем остывший чай, который налила ещё час назад, подошла к своей библиотеке и достала одну из книг, под названием «Русы Древнего Востока».

Погладив книгу, как малого ребенка, она произнесла, обращаясь, будто бы рядом стоящему с нею здесь человеку: «Умница же ты, Юрий Петухов!»

Эту книгу она читала уже не первый раз, но, тем не менее, к ней обращалась вновь и вновь. История интересовала её всегда, с самого раннего детства, вот почему, после окончания школы у неё выбор пал сразу же на исторический факультет.

За эту длинную свою, нелегкую жизнь, она старалась, уже став зрелою, как можно больше узнать о своем древе, своём роде, и всё делала для этого максимально. Она изучила всю историю своего рода и знала почти, что всё о каждом его члене, ну, не досконально всё, но, большую её часть.

Их род был большим, но о самых близких его членов, она знала почти что всё.

Многое она почерпнула из, оставшихся в доме, архивных документов, в которых она находила такие пикантные тонкости, что ей порою было не по себе.

Остались письма близких её поколений, пожелтевшие от времени, свидетельствующие о каждом человеке её близких, родных ей людей. Остались от них и драгоценности, которых, правда, было уже мало, так как большая часть из них была обменена, во время войны, на продукты питания.

Она села в кресла, укуталась пледом и читая, задремала. Во сне, в очередной раз, пришла мать, которая, улыбаясь, приглашала зайти к ней в гости, где была уютно, пахло пирогами и детством.

«Mary, viens ; moi, ici aussi confortable, aussi bien. J'ai voulut faire cuire tes pr;f;r;s des petits pains avec de la m;re» – мать звала её к себе, убеждая Марию в том, что здесь, рядом с матерью, ей будет уютно, будет очень хорошо. Мать распорядилась даже испечь для Марии, её любимые пирожки с ежевикой. И был слышен, действительно, запах пирогов. Женщина вздрогнула и очнулась.

Ей стало не по себе. Взяв, дрожащей рукой колокольчик, она позвонила.

Соседка, знавшая этот звук, тут же зашла в незапертую дверь.

-Марья Юрьевна, что-то случилось?– произнесла вошедшая в комнату соседка, и, видя, что на той нет лица, подбежав, усадила в кресло.

Сидите, сидите, зачем вы встали так резко, я сейчас измерю вам давление. Вы, что расстроились? Небось опять чего –то начитались?-Увидев, на тонометре учащенный пульс Марьи Юрьевны, соседка накапала в стакан валокордина и дала той выпить.– Всё будет хорошо, успокойтесь. Поговорите со мной, вам станет легче.

Соседка, в прошлом соц. работник, знала, что надо в таких случаях делать, а так же знала, как можно и словом успокоить такого престарелого человека.

-Я задремала, мне приснился сон, не очень хороший, – проговорила Марья Юрьевна и пригласила соседку присесть рядом с нею за стол.

Посиди со мною, Дарьюшка, поговори, если у тебя есть время, а то я, что-то захандрила сегодня, – обратилась она к соседке. Юрий приедет не скоро, а одной скучновато, да я и за него очень волнуюсь.