Там, на неведомых дорожках

— Ловко, — совершенно бесстрастно заметил Роджер. — Кто ее хозяин?

— Вы не поверите, но задание она получила от Грюма Грозного Глаза. Он же дал склянку с драконьей оспой.

— Я давно говорил, что Грюма пора отправлять на шесть футов под землю, — заметил Эйвери. В его голосе отчетливо слышалось возмущение. — Затянули мы с этим делом, ох, затянули!

— Как мы знаем, Грюм верный пес Дамблдора. Он, конечно, мог и в одиночку решиться на подобное, но более вероятно, что он выполнял указание своего патрона, — предположил Роджер и сильно затянулся.

— Я думаю схожим образом, — Абраксас сжал губы в узкую полоску и кивнул. — К Богелтон мы применили Обливейт. Стерли память и отпустили — незачем ей помнить такие вещи. А вот Грюма трогать пока не решились. Это и опасно и скажем так, преждевременно.

— Ты все правильно сделал, — кивнул Роджер, судя по всему одобривший подобный ход. Грюм это не мальчик, а серьезный и не совсем адекватный противник. Обращаться с ним следовало осторожно. И уж коли и наносить удар, то один, и такой, который гарантированно отправит его на тот свет. — Но каков Грюм, каков Дамблдор! Сукины дети!

— Надо отвечать ударом на удар, — твердо ответил Малфой.

— Да, пожалуй, теперь нам не подобает оставаться в стороне, — согласился хозяин дома.

— Убить Дамблдора мы физически не сможем, — возразил Эйвери. — В Хогвартсе, который защищает своего директора, мы вообще бессильны. В открытую нам его не одолеть — он силен, а подловить его весьма затруднительно.

— Тогда будем действовать, как и обычно — бюрократическими методами, — предложил Сетон. — Сейчас Фадж занимает более лояльную к нам позицию, а авторитет самого Дамблдора немного покосился. Надо этим воспользоваться — для начала, а там будет видно.

— Что будем делать? — спросил Эйвери.

— Коли ты, Роджерс предлагаешь на данном этапе законные средства, то по Дамблдору надо бить с нескольких сторон. Подкинем Фаджу идею — пусть он пошлет в Хогвартс своего человека и тот начнет рыть под директора, делая акцент на падении качества образования и общей непригодности отдельных преподавателей, — после некоторого раздумия предложил Абраксас.

— Тут я сразу вижу две явные цели — лесник Хагрид и алкоголичка Трелони, — усмехнулся Эйвери.

— Дамблдор любит изображать бескорыстность и играть в доброго дедушку, помогающего другим. Только делает он это не за свой счет, а за счет Хогвартса и наших детей. В конечном счете именно они не получат те знания, что могли бы получить, — кивнул Малфой.

— Что ж, Дамблдор сам себя подставляет, и теперь мы поднимем все эти факты. Только проверяющий не должен знать, что за Фаджем стоим именно мы, — негромко заметил Эйвери.

— Да, это разумно, — кивнул Сетон.

— У Фаджа хватает глуповатых, но послушных исполнителей, вот пусть такой человек и устроит Дамблдору веселый год. Хорошо будет, если через Попечительский Совет удастся устроить его на должность преподавателя ЗоТИ. Пусть он учит детей, а заодно тщательно выискивает всякие недочеты, ошибки и погрешности директора.

— А мы пока активизируемся и по другим направлениям, — задумчиво добавил Роджер. — Надо постараться сковырнуть Дамблдора с поста главы Визенгамота, а также подключить наших заграничных союзников и попробовать убрать его с председателя международной конфедерации магов.

— А не слишком это энергично? — спросил осторожный Эйвери. — Дамблдор быстро поймет, откуда ветер дует.

— А убивать с помощью драконьей оспы — это нормально? — негромко спросил Абраксас. — Если он позволяет себе подобные номера, то мы на его фоне пока что выглядим как невинные агнцы.

— С такими аргументами можно согласиться, — кивнул Эйвери. — Вот только я сомневаюсь, что у нас все будет так гладко.

— Конечно, не будет, — громко фыркнул Роджер. — Мы просто начнем. А потом посмотрим.

Маги замолчали, погрузившись в свои мысли и обдумывая ситуацию.

Безупречно вышколенный домовой появился, поставил на столик вазочку с печеньем и шоколадом, поклонился и исчез. Три человека не обратили на него никакого внимания.

Малфой налил себе вина. Сетон закурил новую сигару, а Эйвери молча смотрел в окно.

— Если с Дамблдором закончили, то предлагаю перейти к Тому Реддлу, — в очередной раз предложил Сетон. В своей компании они предпочитали называть Темного Лорда именно так. — Итак, давайте повторим — нам же ведь выгодно, что бы он никогда больше не возродился? Именно так, а не иначе?

— Так и есть, — согласился Эйвери.

— Живой он нам не нужен, — кивнул Абраксас. — Слишком много будет с ним мороки. Он начнет убивать, и наши дети и внуки окажутся под ударом. Куда лучше использовать его имя как страшилку. Тем более, возродившись, он первым делом потребует с нас денег и снова втянет в свои безумства. Нет, живой он нам не нужен!

— Отлично. Тогда давайте еще раз подытожим, что нам известно. Терренс? — Роджерс поправил на мизинце левой руки фамильную печатку.

— Известно нам не так уж и много, но некоторые выводы сделать можно, — Эйвери собрался с мыслями и продолжил. — Как вы знаете, у моего сына есть Метка, и я провел немало времени, разбираясь в механизме ее действия.

«Провел немало времени», — Малфой невольно усмехнулся. Эйвери оказался не только хитрым магом, которому удалось избежать формального влияния Тома Реддла, но и тем, кто буквально загорелся идеей исследовать не только Метки, но и найти, и понять механизм действия тех приемов и средств, благодаря которым Воландеморт стал бессмертным.

Абраксас мысленно перенесся в то время, когда Том Реддл начал набирать силу. Многим тогда казались привлекательными его идеи — сделать мир чище и лучше, усилить магические способности, прижать грязнокровок и людей с самого дна общества, что начали набирать силу и все чаще заявляли о себе. Конечно, им хотелось и власти, и денег, и могущества. На каком-то этапе идеи Тома нашли их полное одобрение и большинство старых семей приняло решение его поддержать. Вот только взрослые маги не торопились с выводами и не собирались безоговорочно доверять Темному Лорду. Как показало время, это было очень дальновидно и правильно. А вот их детям не хватило ума и ловкости остаться в стороне. Они приняли Метки. А потом Том Реддл слетел с катушек и замарал не только собственное имя, но и тех, кто его поддерживал. Это было очень грубо, неуклюже и недальновидно. Да и многочисленные смерти, а он предпочитал не уговаривать и убеждать, а именно убивать, смотрелись откровенно пугающе.

Так родилось понимание того, что с Томом им больше не по пути. Он стал параноиком и маньяком, а от подобной публики желательно держаться подальше. И так родилось их небольшое общество.

Да, давным-давно они ошиблись и недооценили полный потенциал потомка Слизерина. Такие просчеты больно били по честолюбию.

— Полтора года назад Метка сына практически обрела полную силу. Я считаю, что Том Реддл был готов воскреснуть из мертвых. А потом ее активность резко затихла, — поделился Эйвери своими предположениями.

— У него что-то не срослось? — спросил Роджер.

— Мы не знаем, что он планировал и как все хотел провернуть, но что-то явно пошло не так. Метка значительно снизила свое энергетическое излучение. Но на этом дело не остановилось. Уже в этом году я сумел зафиксировать три идущих друг за другом изменения — мартовское, апрельское и июньское. Каждое из них незначительно, но снижало общий потенциал Метки. Сейчас она практически «заснула». Такой минимальной активности я ранее никогда не видел…

— Это связано с крестражами? — напряженно спросил Абраксас.

— Три удара один за другим — это явно не совпадение. Да, я думаю, что кто-то уничтожает крестражи.

Крестражи… Пугающее слово, что и говорить. Именно когда они узнали, что Том сделал первый крестраж, тогда они и решили, что теперь их пути расходятся. Формально все они продолжали сохранять видимость лояльности и верности, но именно в тот момент они начали придумывать, как можно избавиться от Тома Реддла и его влияния.