Страница 40 из 52
Было много министерских во главе с Корнелиусом Фаджем — практически столько же, как полгода назад, когда я победил в Кубке Трех Чемпионов.
Присутствовало множество родителей, гостей, репортеров и прочих любопытных.
Наша Башня Путешественников опустилась. Снейп вышел первым, следом за ним Малфой, держащий над головой золотой Кубок Зельеваров — после победы Драко, отмечая это дело, мы обнаружили, что он идеально подходит для приготовления классного пунша. Следом потянулись и все остальные.
Толпа встретила Малфоя оглушительным свистом и радостными криками. Когтевран и Слизерин вели себе наиболее активно, Пуффендуй чуть более сдержанно, а у большинства гриффиндорцев было такое выражение, словно они лимонов объелись. Глядя на эту нелепую борьбу между факультетами, умело поддерживаемую Дамблдором, я вновь невольно подумал о Колдовстворце и о том, что наши ребята тратят свою энергию и силы на глупые пустяки.
Малфою многие жали руки, похлопывали по плечам и всячески превозносили. Ну, а что, парень все заслужил.
Родители Драко буквально сияли и получали поздравление за воспитание такого перспективного наследника. Флитвик так же выглядел довольным и даже малость обалдевшим — вообще, если говорить откровенно, то с нашим курсом ему повезло. Малфой вместе с командой неоднократно завоевывали кубок по квиддичу и добился победы среди зельеваров. Я выиграл турнир трех волшебников. Грейнджер и Лавгуд, также как и мы с Драко, входили в число лучших учеников школы — в общем, Когтевран явно лидировал, причем практически по всем показателям. И такого не было давно, очень давно, ведь фактически лишь Гриффиндор и Слизерин боролись за условное первое место и десятилетия за десятилетием выясняли, кто круче.
Министерские работники произносили один за другим речи. Дамблдор и Макгонагалл улыбались, но как-то без огонька.
— Гарри, — ко мне пробился Сириус Блэк и неожиданно крепко обнял. Потом он отодвинулся и вроде бы даже устыдился своего порыва. Такое проявление чувств не очень привычно для консервативных британцев, тем более происходящих из такой суровой семьи.
— И я рад тебя видеть, — теперь уже я обнял его и похлопал по спине.
Около часа мы общались с друзьями и обменивались впечатлениями.
— Как же я по тебе соскучился, малыш, — я увлек Луну в свою комнату.
Понимающие все друзья туда не заходили, и у нас с Луной хватило времени насладиться обществом друг друга. Мы лежали на моей кровати. Я задернул балдахин и сделал то, о чем еще мечтал на первом курсе — оказался здесь с девушкой. Правда я тогда даже и предположить не мог, что все так обернется и ей окажется Луна.
Мои руки позволили себе немного лишнего в тот вечер, но девушка не имела ничего против. Мы долго целовались. Дело все ближе шло к нашему первому сексу, но я пока держался…
Радостные и немного смущенные мы спустились на общий ужин. У Луны чуть припухли губы, и друзья смотрели на нас понимающе.
А потом были посиделки в гостиной Когтеврана далеко за полночь, веселье и смех вместе с двумя преподавателями — Сириусом Блэком и Филиусом Флитвиком. Также с нами присутствовали ребята с других факультетов — Седрик и Чжоу, Дафна, Ханна, Невилл и Колин. Кто-то притащил шампанское, а мы с ребятами достали русские сладости к чаю — пряники, связку баранок, арбузные цукаты, леваши и яблочную пастилу*.
Все вместе от нашей группы мы вручили Флитвику большой самовар — он всегда отличался тем, что проявлял к своим студентам доброту и любил попить с ними чаёк. Вот теперь будет где вскипятить воду!
Еще в середине декабря мы посетили небольшой поселок, находящийся недалеко от Колдовстворца и заглянули в парочку магазинов и лавочек. Все это нам показали друзья и многие из нас затарились там весьма основательно. Я вообще потратился серьезно, купив два самовара, кучу книг на русском, множество сувениров, конфет и сладостей, а также шикарную шубу. Шуба была женской и предназначалась Луне. Но так как подарок это очень дорогой, то мне неудобно дарить его просто так, поэтому я упаковал её в безвременные чары и поместил в чемодан дожидаться того момента, когда Лавгуд станет совершеннолетней.
На следующее утро мы сели на поезд и поехали в Лондон. Теоретически можно и аппарировать, но нам всем в то утро хотелось побыть друг с другом. Как-то все было празднично и торжественно. За окнами купе расстилались зимние пейзажи, присыпанные снегом холмы и горы, и мы все чувствовали какое-то вдохновение.
Ксенофилиус Лавгуд не смог из-за каких-то важных дел встретить дочь и с вокзала Кинг-кросс я аппарировал нас с Луной к ее дому. Попрощавшись, я отправился на Гриммо-12.
Сами каникулы прошли достаточно быстро. Я занимался магией, общался с портретом Вальбурги и медленно, но верно находил общий язык с Кричером. Мне помогало, что после того, как в особняке стали жить люди, магия начала циркулировать и домовик, который напрямую зависел от этого потока, немного пришел в себя.
Очень хотелось самостоятельно применить Солнечное Пламя, но из-за турнира в Колдовстворце я так до конца его и не изучил. Теоретически я был готов, и руки чесались, но все же по совету учителя я не торопил события.
Мне было немного скучновато находиться одному в таком огромном особняке. Сириуса, как учителя, отпустили всего на несколько дней, и за это время мы были в основном в гостях — посетили Гермиону и ее родителей, побывали у Лавгудов и заглянули к Лонгботтонам.
В последний день каникул я вспомнил кое-что важное и отправил Драко письмо, в котором попросил передать лорду Абраксаксу Малфою пожелание поберечь себя и быть особенно аккуратным с драконьей оспой. По канону именно в девяносто шестом году он и умер от этого заболевания, и я рассчитывал, что смогу повлиять на ситуацию. С этой болезнью было много непонятного, да и не верил я, что там все так уж гладко.
В первый день после каникул, когда мы все уже вернулись в Хогвартс, после обеда ко мне подошли Майкл и Билл.
— Есть разговор, — сказал мне Корнер, а Горец лишь кивнул. Выглядели они серьезными.
— Не вопрос, — согласился я. — Где будем говорить?
— В спальне, — ответил Билл.
Так мы и сделали, вернулись в нашу гостиную и по лестнице поднялись в спальню. Малфой отсутствовал — похоже, его предупредили, что хотят поговорить со мной и попросили не мешать.
— Тебе Луна ничего не рассказывала? — сразу взял быка за рога Майкл.
— О чем? — как-то я не обрадовался услышанному.
— Короче, Уизли, после того, как вы уехали на этот турнир, пообещал на своем курсе, что отобьет у тебя Лавгуд.
— Так у него же Лаванда есть, — удивился я.
— Там мутная история, а Невилл с Колином не до конца все выяснили, но похоже он это на спор делал, — ответил хмурый Горец.
— Уже интересно… Продолжайте, парни.
— В общем, он весь октябрь подкатывал к ней и заигрывал, пока она его не послала. После этого он стал ее изводить — один раз учебник чернилами залил, книжка какая-то пропала, какие-то письма ей вроде посылал. Мы до конца не уверены, но думаем на него. В общем, много кто видел, что он ее конкретно доставал.
— Ну, а вы куда смотрели? Почему не заступились? — мой вопрос прозвучал немного резковато, я с трудом сдержал бранные выражения. Как-то резко нахлынуло желание разобраться, а еще я подумал, что друзья меня подвели. Меня и Луну.
— Не думай, мы помогали и присматривали за Лавгуд, — Горец шмыгнул носом. — Но Уизли помогали Шимус и Дин, и мы не всегда успевали. Тем более, он, когда что-то проворачивал, старался, чтобы с Луной никого не было. Мы же не можем за ней повсюду таскаться. Она же девушка!
— А старосты?
— Голдштейн принципиально не вмешивался. Гермиона пыталась несколько раз урезонить Рыжего, но это не очень-то помогло. А старосты с шестых и седьмых курсов, похоже, не в курсе всех этих дел. Ничего же по настоящему страшного не произошло!
Так, так, временный староста Энтони Голдштейн решил по своему обыкновению притвориться, что чужие проблемы его не касаются. И почему я не удивлен? Гермиона в одиночку мало что смогла, а Флитвику решила ничего не говорить, пока Рыжий не перейдет определенной черты. Сириус, вероятней всего, так же не в курсе всех этих дел — иначе он бы не утерпел.