Страница 4 из 5
45. Подарок
В жизни случается, что одно случайное событие определяет судьбу человека на всю жизнь. Анна Сергеевна после смерти мужа в финскую войну одна воспитывала сынишку Женю. Это была милая, добрая, очень красивая, с тонкими чертами лица, полная женщина. Соискателей ее руки и сердца находилось немало, но она не торопилась вновь выходить замуж, храня память о погибшем муже, копией которого был Женя. Работала она заведующей секцией большого галантерейного магазина и была вполне обеспеченной. Она хотела видеть сына музыкантом и покупала ему дорогие музыкальные игрушки, баян и даже пианино. В доме был патефон с большим набором граммофонных пластинок, а после войны одна из первых моделей– радиола «Урал-47». Однако интереса к музыке сын не проявлял.
Женя рос слабым, болезненным мальчиком, замкнутым и обидчивым. Жестокие дворовые мальчишки не любили брать его в свои командные игры, требующие силы и проворства, т.к. это заведомо «слабое звено» гарантировало проигрыш его команде. Но его любили за скромность и доброту и Женя чаще играл один – сам по себе.
На один из дней его рождения, кто-то подарил Жене настольную игру «Юный доктор». Мальчику игра очень понравилась. Он любил раскладывать докторские инструменты и разворачивал целый госпиталь, где «лечил» своих кукол и зверюшек: ставил им градусники, делал уколы и клизмы, прослушивал трубочкой, давал лекарства. Ребята подтрунивали над его «девчоночным» занятием. Это его обижало. Однажды он даже записался в секцию бокса при детском стадионе, но очень скоро ему повредили нос, и он оставил бокс и продолжал играть дома.
Мечта его была – стать доктором. Но в школе он учился неважно, и мать наняла ему репетиторов (что официально тогда не приветствовалось). Экзамены в медицинский институт он сдал удовлетворительно, а поскольку мальчишкам был приоритет, то поступил. Институт не ошибся, получив такого увлеченного студента.
Женя учился с большим интересом, старался и очень прилично закончил ВУЗ, получив специальность хирурга. Музыкантом Женя не стал, а стал незаурядным доктором. Так незначительное событие детства определило судьбу главного нейрохирурга областной клинической больницы.
46. Наш дом
О том, как хорошо плохо мы жили
Наш четырехэтажный 32-х квартирный дом был построен в 1935 году. Каркас дома – кирпичный, перекрытия, простенки и лестничные площадки были деревянные.
Квартиры, в основном коммунальные имели по 3 комнаты, общую кухню и туалет. Водяное отопление было от своей котельной, расположенной в подвале дома. Поэтому на дворе дома всегда лежали дрова. Воду для постирушек и бытовых нужд грели на плите в кухне. Для личного хлама и дров во дворе дома был построен большой дровеник с отсеками для каждой квартиры. Повседневную пищу жильцы готовили на примусах и электроплитках. На первом этаже одну квартиру занимал детский садик на 12…16 детей, живущих преимущественно в нашем доме. Дом стоял в центре города, в окружении двух скверов и по всем тогдашним понятиям и нормам считался престижным. Жили в нем в основном разночинный интеллигентный народ: учителя, врачи, артисты, конторские служащие, торговые работники и военные. Наиболее знаменитыми жильцами были: заслуженные врачи Волков и Мартьянов, архитектор Пащевский, директора школ Баранов и Коптяев, преподаватель ВУЗа Пахомова, военнослужащие Вахранев, Кузьмин, Родин, Филимонов, артисты Гольцен, Сахар и другие. Все люди жили дружной семьей: хорошо знали друг друга, были приветливы и доброжелательны, искренне радовались успехам и покупкам, с легкостью одалживали друг другу деньги и продукты, угощали соседей изысками своей домашней кухни, а по вечерам собирались группами и играли в карты шахматы или домино. Поздним вечером постепенно гас свет в окнах нашего дома. Дольше всех горел огонек настольной лампы под зеленым абажуром в двух узких окнах на 2-ом этаже. Там, склоняясь над письменным столом, работал наш замечательный вятский писатель Б. Порфирьев. Жил он с женой и двумя детьми в небольшой комнате коммуналки. Дети нашего дома звали его просто дядя Боря, знали его произведения и порой были первыми их читателями. Увлечением писателя была филателия. По его примеру многие ребята тоже занялись коллекционированием: марок, монет, открыток, бабочек, жуков и др. Он помог нам открывать новые миры. Это для детей оказалось чрезвычайно интересным и познавательным занятием. У некоторых увлечения детства остались на всю жизнь. Дядя Боря поддерживал этот интерес: вместе с детьми разглядывал интересные экземпляры, искренне восторгался, давал разъяснения, обменивался марками, а чаще просто дарил. Его способность удивляться простым вещам: причудливой форме ветки, сучка или корня дерева, увидев в нём причудливого зверя, насекомое, или какое ни будь чудовище, разжигали наше любопытство, и воспитывало художественный вкус. О нем у нас сохранились самые теплые воспоминания.
Живя в одном доме и ежедневно «бок о бок» общаясь с соседями и знакомыми, мы мало интересовались их прошлым и лишь потом, после смерти человека, узнавали удивительные истории его жизни.
Жил в нашем доме один старый, еще царской армии офицер. Он воевал в 1-ую мировую и гражданскую войну на стороне «белых», был тяжело ранен и потерял по плечо правую руку. Жил он одиноко и замкнуто. Ежедневно в одно и то же время он выходил на прогулку со своей тоже очень старой овчаркой. Он носил военный френч, пустой рукав которого аккуратно заправлял под ремень, галифе и до блеска начищенные сапоги. Ходил он прямо с гордо поднятой головой, как «аршин проглотил». Его пес медленно плелся за ним. Мы знали, что в его комнате висит на стене большая карта Европы, утыканная маленькими цветными бумажными флажками. Будь мы посмелее, любопытнее и менее ленивы, могли бы узнать много интересного. Но время прошло, его уже нет в живых и события, свидетелем которых он был, никто не узнает.
Другой наш сосед был более общителен, гуляя на дворе, шутил с ребятами и, поражая всех своей физической силой, мог разогнуть и выпрямить лом или железную трубу. Потом мы узнали, что он всю войну прослужил охранником во Владимирской тюрьме, а жена его работала там же медсестрой. Интерес к нему пропал.
На четвёртом этаже третьего подъезда в отдельной квартире жил одинокий худощавый человек неопределённого возраста и занятия – Сергей Илларионович. Он редко бывал дома, а при случайной встрече с ним на лестнице, холодно улыбаясь, здоровался и, спросив «Как дела?» не дождавшись ответа, проходил мимо. По утрам у подъезда его обычно ждала чёрная «Эмка». Соседом его по площадке был врач. Он был также малообщителен и жильцы дома знали о нём лишь то, что он получил хорошее образование, где то в Прибалтике. При отсутствие доктора Ивана Дмитриевича матери иногда обращались к нему за консультацией. Врач он был хороший в смысле знаний и опыта и за свою услугу брал плату. Он поздно женился на женщине столь же суровой, неприветливой и безликой, какой он был сам. Его взрослый сын от первого неудачного брака вскоре переехал в другой район города, а их собака пойнтер Джек стал жить на лестничной площадке у чердачной двери, где был послан коврик и стояла миска. Джек был стар, и не позволял детям лазать на чердак, гладить себя, а на просьбу «дать лапу» отвечал глухим рычанием, обнажая свои жёлтые зубы. Дети любили Джека, но он их только терпел. Утром и поздним вечером Джек обыкновенно выходил на улицу и, сделав в дальнем углу двора свои дела, подходил к скверу и долго стоял, нюхал воздух и грустил о том, как когда-то давно бегал здесь, играя с молодым хозяином и приносил ему брошенный мячик. Неожиданно Джек исчез. Кто-то видел, как врач увёл его на поводке. Ходили слухи, что тот сдал его за деньги в медицинский НИИ «Красной армии» на опыты. Воображение рисовало страшные картины и дети очень жалели Джека.