Страница 49 из 57
— Что ты здесь делаешь? — спросил я, когда закрыл дверь позади нее.
Слоун ждала, пока я не буду стоять перед ней, смотреть в ее глаза, прежде чем она ответит.
— Ты говорил, что тебе нужно пять минут. Ну, я даю тебе их. Сейчас все закончится. Так или иначе.
Эта фраза заставила меня напрячься, но я не смог сказать, что был полностью ошеломлен.
Я понимал, почему она хочет навсегда вычеркнуть меня. То, что я сделал с ней — было очень неприятно. Невероятно, даже. Думаю, я просто надеялся, что она сможет. Простить меня. Это она и сделала. Почему-то она изменила свое мнение на то, что было у нас. Я знаю, что я сделал. Я дал бы ей тысячу шансов, если бы это означало, что она останется и никогда не бросит меня.
— В таком случае, — сказал я, снова делая глоток и подходя к краю барной стойки, чтобы налить себе еще. Когда я развернулся, Слоун стояла рядом со мной, а ее глаза были устремлены на меня, ее выражение лица настораживало. — Я хотел сказать тебе, что я нашел людей, которые угрожали твоему брату. Они больше не причинят тебе или твоей семье неприятностей.
Она не была удивленной. Она просто кивнула.
— Спасибо.
Я ждал, когда она скажет что-нибудь еще, но она ничего не сказала, поэтому я продолжил:
— У меня также есть друг, адвокат моего брата, который следит за всем и проверяет, кто может быть причастен к наркотикам. И я выясню, кто это, и помогу тебе с твоим братом. Я обещаю.
— Не надо давать обещаний, если ты не сможешь их сдержать, — тихо сказала она, напоминая мне о разговоре, который у нас был вечность назад.
— Нет. Я обещаю, что я сдержу, либо умру, пытаясь сдержать обещание.
Она ничего не сказала, просто посмотрела на меня. Наконец, после долгой паузы она спросила:
— Это то, что ты хотел мне сказать?
Я глубоко вздохнул. Сейчас или никогда.
— Частично.
Слоун посмотрела на часы.
— Хорошо, тебе лучше перейти к другой части этого разговора.
Я потратил несколько секунд, рассматривая ее. На ней была черная футболка с глубоким V-образным вырезом, короткая серебристая юбка и серебристые сандалии. Ее ногти на ногах были покрашены в ярко-красный цвет, и в такой же цвет покрашены пальцы на руках, которые я заметил, когда она нервно разглаживала юбку на бедрах. Я понял, когда увидел ее жест, что ей так же трудно как и мне, может быть еще тяжелее. Пришло время сойти с ума.
Я сделал шаг навстречу к ней. Я не знал, захочет ли она принять мою близость, но я не хотел ждать, чтобы узнать. Я приблизился. Начнем сначала.
— В самый первый раз, когда я увидел тебя, было что-то в твоих глазах, что я почувствовал, будто я связан. Я проверил это всякими другими вещами, например, физическим влечением, дружеским общением, назови это как хочешь. А потом, когда я увидел, какой ты была невинной... какая была у тебя сексуальная привлекательность... о, Боже! Я не знал, черт возьми, что способен сопротивляться. Я знал, что мне нужно держаться подальше от тебя, вот почему, я сказал тебе, что не научу тебя рисовать татуировки. Но потом я увидел тебя с твоим братом. Я знал, что у меня, наверное, никогда больше не представиться другая возможность — узнать как можно больше о том, кого я подозреваю. Так что я решился на это. Я сказал себе, что я буду держаться подальше от тебя, кроме уроков рисования татуировок. А между тем, я разузнал бы о твоей семье. И я получил, что я хотел, я думал, что это то, что мне нужно. Как только я услышал, как ты утверждала, что твой брат имеет отношение к Тамблин, я забеспокоился. Я думал, что все, о чем я мог думать последние два года, это об убийце своего брата. Но это было до того, как я встретил тебя. Даже когда, я верил, что нашел нужного парня, я чувствовал себя дерьмом за передачу этой информации. Я знал, что это причинит тебе боль, но я все равно сделал это. И с каждым днем я чувствовал себя все хуже и хуже. Боль, причиненная тебе, этого не стоила. Это не вернуло моего брата. Это просто поранило мое сердце. И теперь я знаю, почему я знал, почему мне так больно было причинить тебе боль. Даже когда, я уже был влюблен в тебя. Я сопротивлялся тебе столько, сколько мог, говоря себе, что это было просто сексуально, и что когда, я обману тебя, ты уйдешь из моей жизни. Но это было не так. Все, что я делал, было только хуже.
Слоун не сказала ни слова, но, по крайней мере, она слушала. И чем больше я говорил о том, как все было, о том, как она заставляет меня чувствовать, тем больше я начинал чувствовать ее. Поэтому я сделал шаг еще ближе к ней, достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней.
— Это захватывающе, иметь то, чего больше никто не трогал. Это заставило меня хотеть большего. Я не просто хотел тебя. Я хотел овладеть тобой. Я хотел сделать тебя своей, чтобы ты никогда не была с кем-то другим. Я хотел тебя, Слоун, — признался я, дотрагиваясь до ее щеки подушечкой указательного пальца. — Всегда. Но этого было недостаточно. Этого недостаточно, чтобы воспользоваться тобой один или два раза, или на некоторое время. Я хотел, чтобы ты была моей. Навсегда. Потому что, я люблю тебя больше, чем я этого хочу. И я не хочу тебя отпускать. Никогда.
Посмотрев в ее глаза, я увидел шанс. Я увидел момент, когда она перестала быть осторожной, и я увидел, что она ко мне все еще что-то чувствует, кроме ненависти.
— Пожалуйста, скажи мне, что можешь простить меня, Слоун. Пожалуйста. Скажи, что еще не поздно. — Когда я увидел, как ее губы выпускают судорожный вздох, я потерял контроль над собой. — Попроси меня поцеловать тебя, детка. Пожалуйста. Пожалуйста, Боже, попроси меня поцеловать тебя. Ты нужна мне, Слоун. Я хочу чувствовать тебя.
Я прижал ее. Я знал, но я ничего не смог поделать. Я хотел прикоснуться к ней, поцеловать ее, взять ее в свои руки так сильно, чтобы я смог практически почувствовать ее. Кроме текилы, я помнил, какая она на вкус, на кончике моего языка. После текилы, я страстно желал этого. Как будто до этого я никогда так больше ничего не желал. Даже во время мести. Или справедливости.
Я поднял руки к ее лицу, умоляя ее:
— Пожалуйста, Слоун. Пожалуйста.
Она так долго смотрела в мои глаза, что мне на самом деле стало больно за нее. В груди, в животе, в паховой области. В своей голове. Я хотел, чтобы она захотела меня всего. И я хотел ее всю. Всю ее. Тело, сердце и душу.
А затем она пробормотала слова, которые перевернули весь мой мир.
— Поцелуй меня.
Так я и сделал. Я поцеловал ее мягкие губы, сладкие, как любовь, которую я чувствую к ней. Я переместил свой язык по складочкам между ними, втягивая ее нижнюю губу в рот и нежно посасывая ее. Почувствовал ее стон, ее мятное теплое дыхание на своей щеке.
Когда мой язык вошел в ее рот, там встретил меня ее язык, лизнул меня, дразня, вспоминая о ней. Я дотронулся до нее, положил свою ладонь на нижнюю часть ее спины и прижал ее тело к своему. Я почувствовал, как ее пальцы переплетались с моими волосами и крепко держась, подняла меня на следующий уровень моего подавленного желания.
Я крепко удерживал свою страсть. Сейчас не время терять ее. Она должна почувствовать то, что я пытался ей сказать, она должна почувствовать, как много она значит для меня. Она должна знать, что дело не только в сексе, а еще и в любви.
Слоун отстранилась, поражая меня, когда она смотрела мне в лицо. В ее глазах стояли слезы, а в голосе была дрожь.
— Займись со мной любовью, Хейми, — тихо потребовала она. — Займись со мной любовью и пообещай, что все будет хорошо.
— Я думал, что ты не нуждаешься в обещаниях.
— Я никогда не хотела верить в большее, нежели сейчас. Поэтому скажи мне. Скажи мне всю эту красивую ложь. Скажи мне, что все будет хорошо.
Одна слеза скатилась с ее ресниц, и я поцеловал ее легким касанием губ.
— Все будет хорошо, Слоун. Я обещаю тебе. Я обещаю тебе, что я сделаю все возможное, чтобы это было так. Я все сделаю для тебя. Все что угодно, чтобы сделать тебя счастливой. Только скажи, что ты останешься. Скажи, что ты останешься со мной, и мне не придется чувствовать себя несчастным без тебя.