Черная бабочка

Постоянно глотаю слюну, будто ею наполнен весь мой рот.

Вываливаясь из машины, почти сплевываю, потому что рыдание само вырывается наружу, я не могу остановить это.

Я не в себе.

Точно.

Но ведь… Хейли…

— Дженни, — он зовет меня серьезным тоном, и я вскидываю на него глаза. Поднимаю руку с пистолетом — она колотится. Приходится придерживать второй рукой. Все равно колочусь. Он в паре метров от меня. Но, чтобы не привлекать внимание проезжающих мимо людей, медленно отходит к перилам. — Кто тебя прислал?

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю, утерев слезы тыльной стороной ладони и шмыгнув носом. Снова обеими руками за оружие. — Где Хейли?

Он… его лицо… оно становится серым. Будто землистым. Мне страшно.

Опускаю пистолет, все так же стоя перед капотом Range Rover.

— Ты убил Хейли? — как эти слова вообще вырываются из моей сведенной судорогой глотки, я не понимаю.

Гарри замирает, щурит глаза, спрашивая повторно:

— Скажи мне, кто тебя прислал?

— Луи.

Стайлс выдыхает, прикрыв глаза, и молчит.

— Господи Иисусе, Гарри! — ору я истерично. — Просто оправдайся сейчас! Я умоляю тебя, скажи, что ты не виноват! Почему ты молчишь?

Но он молчит. Конечно. Не в его правилах оправдываться.

Я почти вою от боли в сердце. Опираюсь о машину.

— Пожалуйста, — стою, опустив голову, и смотрю на пистолет. — Гарри, ты должен сказать правду.

— Я все знаю, Джен, — таким пустым и безжизненным кажется его всегда вибрирующий чувствами голос, что я невольно выпрямляюсь, возвращая взгляд к нему. — Это не Зейн. Не кто бы то ни был другой, — он смеется, тихо и злобно. — Это Луи. Черт. Это Луи Томлинсон.

Судя по тому, как Гарри запрокидывает голову, он не хочет показаться мне слабым, как это уже было однажды, но я-то понимаю, что в его открытости и эмоциональности вся его сила.

Хочу ему сказать все то, что записала на диктофон, но просто шепчу неслышно, что люблю его. И он не слышит, потому что тяжело выдыхает и отворачивается от меня. Он стоит так и ждет.

— Почему ты здесь? — спрашиваю я.

— Потому что Луи мне сказал встретиться здесь с Маликом… Черт… убью этого урода. Сукин сын. Боже, как я мог не заметить? Все эти бумаги, подставы с клиентами. Он постоянно был рядом. И фотографии. Твою мать!

В моей голове идет стремительный процесс мышления, и все фрагменты пазла складываются в одно целое. Даже это смс якобы от Эдгара, это все спланированная ложь.

Я собираюсь отбросить пистолет. Но происходит нечто совершенно не подходящее под описание. Событие, не идущее в сравнение ни с чем другим. Крошечный эпизод, словно выдранная фраза из текста, которую можно растолковать не так, а как-то по-своему.

Гарри разворачивается. Я вскидываю на него взгляд. Вижу его ошеломление и злость, и оружие, направленное на… меня? Моргаю.

Зажмуриваюсь. Гремит выстрел.

Уши закладывает.

Не понимаю. Что происходит? Чертов ветер, из-за него слезятся глаза. Смотрю на темное пятно, которое быстро расползается на свитере Гарри. Весь его свитер на животе окрашивается.

Смотрю на пистолет в своих руках.

Визг шин позади. Не могу обернуться, потому что поднимаю взгляд на Гарри. Он потрясен, растерян.

Стою на мосту и, не мигая, таращусь на лежащего передо мной Гарри.

В голове пусто. Рука дрожит, в ней по-прежнему пистолет.

Я на одеревеневших ногах подхожу к перилам. Выбрасываю оружие с чувством, что я полное ничтожество, словно избавляюсь от улик.

Я стреляла в Гарри Стайлса.

Я убила Гарри Стайлса.

Господи…

Сползаю под капот машины.

Комментарий к Глава 33. Часть 1. “Я стреляла в Гарри Стайлса”

Просто без песен и гифок. Не могу что-то добавлять сюда.

========== Глава 33. Часть 2. “Попытка спасения” ==========

От автора: Прошу вас, это важно, прочтите под это — Evanescence — Bring Me to Life (The Enigma TNG Orchestral Version). Ссылка внизу, в примечаниях.

***

Как ты можешь смотреть в мои глаза, как в открытые двери,

Ведущие в самую глубину моей души,

Которая оцепенела.

Опустошённый мой внутренний мир будет спать где-то мёртвым сном,

Пока ты не найдёшь мою душу и не приведёшь её обратно…

Harry:

Я мог бы стать для нее лучше? Для кого-то, хотя бы для кого-то? Не знаю. Серьезно. Это глупо, полагать, что кто-то значит для тебя больше других, а особенно нелепо верить в то, что ты кому-то нужен. Я имею в виду, вся твоя жизнь такое дерьмо из сплошных ссадин, синяков и выстрелов, вперемешку с алкогольным и наркотическим угаром, а после ты вдруг приходишь в себя и понимаешь, что появилась та, которая каким-то непостижимым образом принимает тебя таким. И ты больше не хочешь быть ублюдком на дорогой машине, больше не хочешь мчаться к своим подружкам, и ты не хочешь войны. Но механизм запущен. Ты никуда не денешься от этого. Все тянется, словно по намеченному кем-то плану. Это уничтожает тебя, твою поганую душу, которую ты пропил еще тогда, когда твоя мать орала, билась в истерике из-за погибшей дочери. А ты стоял, как мудак на балконе дома и свистел в темноту, пальцами сжимая бутылку виски, наполовину осушенную, и тебе было насрать на весь мир. Пусть бы он провалился с чертовой матери!

Кружил пух в раскаленном летнем воздух, а ты этим же вечером убил педофила, издевавшегося над девочками, который украл твои вонючие, пропахшие смертью деньги. Ты был таким. И кем ты стал?

Я не знаю. Серьезно, ребята. Не знаю, чего я хочу, ведь понимаю, что меня подставят. Или ее, и тогда она примчится и выстрелит. Или нет? Почему нет? Что ее остановит? Любовь? Вы серьезно сейчас? Какая любовь? Кому нужно такое дерьмо, как я? Только не ей. Она ждала Зейна. Он вернулся. Я должен уйти. Смогу ли я? Без проблем, ребята, да, точно. Я оставлю все это. У нее есть на кого положиться. Малик все еще уважает эту безумную девчонку. У нее теперь хватает средств к существованию. Она улетит в Эмираты. Выйдет там за… да хотя бы за Малика. Ведь не напрасно же на ее теле написано: «Я помню тебя, Зейн».

Моя девочка с символичной татуировкой и преданностью, которой позавидовал бы любой…

Я отдаю тебя, малышка, я даю тебе шанс на жизнь.

Мне трудно поверить, что всё это время я ничего не видела:

Я была в темноте, а ты был рядом со мной.

Кажется, я спала тысячу лет.

Мне нужно открыть глаза, чтобы увидеть всё.

У меня нет мыслей, нет голоса, нет души,

Не дай мне умереть здесь,

Ведь должно быть что-то ещё…

Верни меня к жизни.

Je

Сижу до тех пор, пока не приходит осознание, что… я… могу попытаться… помочь…

Уже за рулем. Думаю. Думаю. Думаю. Времени мало. Ничего не понимаю. Не уверена, что смогу потом вспомнить этот вечер, я словно в состоянии аффекта.

Ясное мышление, но абсолютное непонимание, где нахожусь.

— С… Сэмми… п-помоги… — и начинаю орать, голосить, потому что, наконец, доходит: — Я УБИЛА ГАРРИ!!! СЭМ! ПОМОГИ!

Я выскакиваю из машины, падаю, роняю телефон Стайлса, но не разбиваю. Обдираю колени и ладони, но боли совсем не чувствую. Снова хватаю руками сотовый.

— Я на мосту! Сэмми! Я там же…

Парень орет диким криком, что мне повезло — его вызвали в офис. Он кричит, что Малик позвонил ему. Я ничего не понимаю.

Я едва попадаю сотовым в карман. Переворачиваю Гарри с третьей попытки. И запускаю пальцы в свои волосы, хочу выдрать их с корнем.

Вою.

Стайлс истекает кровью. Срываю с себя чертову кофту, и мне плевать на ветер, когда остаюсь в одной тонкой майке с бюстгальтером под ней. Кладу кофту на живот Гарри. Зажимаю рану одной рукой, вторая рука прижимается к моим дрожащим губам.

Кофта пропитывается быстро. Я рыдаю, пуская по подбородку слюни и утопая в соленой жидкости из глаз. Хочу увидеть лицо Гарри, но все плывет. Начинаю гладить его по волосам. Целую его закрытые глаза, скулы, нос, губы. Больше всего губы. Но они леденеют.

Ору еще громче.

Кто-то останавливается.