Страница 11 из 19
Стрельба понемногу стихает. Надолго ли, нет - неизвестно.
Затишье партизаны используют с толком. Перебираются на главный рубеж, пополняют боезапас, готовятся к продолжению схватки. Для устойчивой обороны новая позиция - лучше не придумаешь. Опорный пункт в чистом виде. Две небольшие пещерки по обе стороны от тропы, каждая метров по двадцать длиной. Внутри они похожи на извилистые проходы в песчанике, прикрытые и сзади, и сверху нагромождением каменных глыб. Прямо как Стоунхендж после прямого попадания авиабомбы. По фронту имеются многочисленные амбразуры-проёмы, довольно узкие и потому для фрицев не слишком заметные. Если и влетит в них шальная пуля, то сразу завязнет в относительно "мягких" стенах. И миномётов можно не опасаться, особенно, если калибр слабоват.
Судя по раздающимся снаружи хлопкам, миномёты у гитлеровцев есть. Один или два. Подтянули поближе и принялись методично утюжить скалы, не зная, что там уже никого нет. Однако стараются, работают по площадям, квадратно-гнездовым способом. Ну что ж, пусть стараются, пусть давят невидимых снайперов с автоматчиками. Время сейчас работает против немцев - до сумерек остается совсем немного. Солнце почти не проникает в долину, тени на склонах длинные, жара потихоньку спадает, и пот уже не льется ручьем из-под трофейного кепи...
С вражеской стороны постреливают пулемёты. Правда, не очень активно, исключительно для проформы. Провоцируют, одним словом.
Партизаны на провокации не поддаются. Ждут, когда начнётся атака. Ждут и, в конце концов, дожидаются.
От развалин снова летят дымовые шашки. Ветра практически нет, и, значит, надеяться, что завесу сорвёт, смысла нет. Ружейно-пулемётный огонь усиливается. Разрывы от мин звучат едва ли не отовсюду. Из пелены дыма появляется первый фриц, за ним - второй, третий... "Мать их за ногу! Да сколько ж их там?!"
Немецких десантников не менее двух десятков. Шестеро бросаются в стороны. Укрываются за камнями, пытаются контролировать фланги. Остальные несутся вперёд. Парами, тройками, припадая по очереди к земле, стреляя из карабинов по гребню, надеясь тем самым уменьшить вероятность ответки. Пулемёты на время смолкают - побаиваются зацепить своих. И это хорошо. Серьезного противодействия с их стороны можно не опасаться.
Смирнов подпускает фрицев метров на сто и лишь затем открывает огонь. Кинжальный. В упор.
Двух немцев, бегущих первыми, как будто срезает невидимой циркулярной пилой - именно с ней можно сейчас сравнить стрекочущий машиненгевер. Трое следующих не успевают понять, что происходит, и тоже попадают под росчерки смертоносной машинки. Остальные, пытаясь спастись, падают кто куда, вжимаются в землю, мечтая стать плоскими, надеясь, что пули их не найдут, а пулемётчик пропустит... Зря надеются. Пуль сегодня хватит на всех.
Лента с патронами заканчивается почти неожиданно. На то, чтобы заправить в приёмник другую, а затем взвести и передвинуть вперёд рукоять заряжания, у чертыхающегося штабс-капитана уходит чуть больше пяти секунд. После чего Смирнов снова "жмёт на гашетку". Точнее, коротко тянет за спусковой крючок, стараясь "растянуть удовольствие", одновременно припоминая, что запасного ствола у них нет, перегреется этот - каюк "циркулярке".
Вынужденный перерыв в стрельбе идёт фрицам на пользу. Костас, конечно, не спит и, пока "дядя" занимается перезарядкой, бьёт по противнику из ПП, однако даже автоматическая Беретта не может заменить полноценный эмгач. У нее и патрон послабее, и скорострельность пониже, и дальность прицельная, скажем так, не ахти...
Пятеро фрицев, не выдержав напряжения, бегут назад, к спасительной дымовой завесе. "Племянник" укладывает удачным выстрелом крайнего, но четверо всё-таки успевают слинять. Еще с полдесятка, то ли самых упорных, то ли просто тупых, остаются на месте. Некоторые даже пробуют окапываться. "А вот фигушки вам, господа оккупанты. Здесь вам не воронежский чернозём, здесь критские горы".
До засевших в развалинах наконец-то доходит, что надо возобновить огонь и попытаться, если не подавить пулемётную точку противника, то хотя бы прикрыть отступающих, наплевав на тех из своих, кто трусит подняться и пробует затаиться в камнях.
Теперь уже три вражеских пулемёта выплевывают потоки пуль, сбивая обороняющимся прицел.
Стиснувший зубы Смирнов отвечает им еще одной опустошенной лентой, затем подхватывает тяжелый МГ и коробку с патронами и перемещается в край пещерки, к очередной "амбразуре" в скале.
Через пару минут плотного огневого боя стрельба сходит постепенно на нет. Немцам спасать больше некого. Все, кто мог отойти, отошли, на склоне перед позициями партизан остается лежать десятка полтора трупов.
Спустя какое-то время противник снова пытается атаковать. Правда, довольно вяло. Штабс-капитан без труда, несколькими короткими очередями, загоняет фрицев обратно в развалины. А в самом конце Костас умудряется подстрелить вражеского командира. Неосторожно высунувшийся из-за камней "камуфляжник" с биноклем получает пулю под шлем и валится на мраморные обломки. Его быстро оттаскивают назад, после чего и атаки, и обстрел неожиданно прекращаются. На целых двадцать минут.
Почему передышка длится так долго, штабс-капитан не знает. Внутренний голос предлагает сразу несколько вариантов на выбор. Возможно, фрицы запрашивают сейчас командование. Радиосвязь в горах работает плохо, надо забираться повыше и уже оттуда "ловить волну". Возможно, они более тщательно готовятся к следующему штурму. А, может, просто решили обойти хорошо укрепленную позицию партизан и попытаться атаковать сзади... Последнее предположение нравится Смирнову больше всего. В этом случае надо всего лишь подождать четверть часа или немногим больше, а потом тихо уйти, оставив карателям пару-тройку "сюрпризов" в виде растяжек и хитро заминированного "имущества". Затем подорвать один из склонов в ущелье и дело, как говорится, в шляпе. За эвакуацию беженцев можно не волноваться. "И сами живыми останемся, и боевая задача будет полностью выполнена"...
Немцы решают реализовать вариант номер два.
Правда, на этот раз, учтя предыдущие ошибки, они ведут атаку со всех направлений. И сдерживать их сейчас не в пример труднее. Точно определив очаг обороны, гитлеровцы лишь обозначают движение в центре и атакуют в основном флангами. Вновь, как и раньше, прикрываясь дымами и шквальным огнём по скалам.
Увы, Смирнов с Костасом просто не успевают отслеживать всё. Едва удаётся остановить атакующих справа, как "левые" и "центровые" тут же продвигаются вперед на пару десятков шагов и прячутся за камнями, не переставая при этом палить по скале и швырять на склон еще остающиеся у них дымовые шашки. Пристрелявшиеся немецкие пулемётчики тоже скучать не дают, заставляя партизан всё чаще менять позицию.
В итоге каратели всё-таки закрепляются возле тропы, за невысоким каменным гребнем метрах в сорока-пятидесяти от гряды. Одна радость - пулемётный огонь они переносят чуть выше, видимо, чтобы не попасть по своим.
- Дядя Михос, у меня патроны кончаются, - кричит перебравшийся в "пещеру" к штабс-капитану Костас.
- Сколько?
- Четыре к винтовке и полмагазина к ПП.
- Твою мать! - выдыхает по-русски Смирнов. - Давай, Костик, так. Двигай сейчас в ущелье...
- Я без тебя не уйду! - перебивает "племянник".
- Уйдешь! - орёт в ответ Михаил. - Помнишь, там за вторым поворотом олива растет?
- Помню!
- Увидишь её, за ней подрывная машинка.
- И что?!
- Задержусь здесь минут на пяток, потом к тебе. А ты стереги! Если вместо меня гансы попрутся, крутанёшь ее, как учили, и...
- А если не попрутся?!
- Тогда вместе рванём! Взорвём проход и уйдем. Понял?!
- Понял. Сделаю, дядя Михос.
- А раз понял, тогда беги!
Михаил провожает взглядом убегающего "племянника" и вновь прикладывается к пулемёту.