Страница 4 из 12
Марсель тут же провалилась в глубокий сон, так и не успев натянуть на себя плед. Юра подошел на цыпочках, неловко укрыл ее, вздохнул тяжко. Потом поежился, обнял себя руками, поплелся к себе в комнату – досыпать.
А через час сонную тишину квартиры нарушил дверной звонок, Юра быстро примчался в прихожую, быстро распахнул дверь и прошептал испуганно:
– Тихо, теть Тань. Человека разбудите.
– Какого человека, Юрик? Ночью кто-то приехал? И кто же, интересно знать?
– Да никто не приехал. Это от папы, из больницы. И не ночью, а утром уже.
– Кто – из больницы? Не поняла…
– Это Марсель.
– Марсель? Кто это – Марсель? И где он?
– Не он, а она. Вон, в гостиной на диване спит. Ей маму хоронить надо.
– Понятно. Хотя, если честно, я ничего не поняла, Юрочка. Почему она спит, если ей маму хоронить надо? И почему она спит именно здесь? Ты уверен, что ее папа сюда прислал? Зачем ему понадобилось впускать в свою квартиру совершенно постороннего человека?
– Да откуда я знаю, теть Тань? Вы сразу столько вопросов задаете. Я только знаю, что папа ей ключи сам дал и велел спать.
– Да? Ну ладно. Понятно. Просто всякое бывает, знаешь ли.
– Вы не будите ее, пожалуйста. И вообще. Спасибо, теть Тань. Я уже сам проснулся и сам в школу соберусь, не маленький.
– Но я думала, мы вместе позавтракаем. Я сырники принесла. Пойдем на кухню, чайник поставим.
Пока Юра думал, что бы такое ответить, чтобы отказаться от совместного чаепития, добрая тетя Таня уже прошла на кухню, по пути мельком взглянув в открытую дверь гостиной и озадаченно хмыкнув:
– Странно, странно. Леонид Максимович меня даже не предупредил ни о какой… Как ее зовут, я не поняла?
– Марсель.
– Чудное имя для женщины. Ты не находишь, Юрочка?
– Она не женщина, она девушка.
– Но почему твой папа меня не предупредил?
– Он забыл, наверное. Когда много работы, он часто обо всем забывает. Я уж привык. И вы на него тоже не обижайтесь, пожалуйста.
– Ну что ты, Юрочка. Разве я могу обижаться на твоего папу. Он у тебя такой хороший человек. Такой замечательный врач. Добрый и отзывчивый, как выяснилось. Ты ешь сырники, Юрочка. Ешь. Очень вкусные, я старалась. Тебе ведь нравится, как я готовлю, правда?
– Да ничего.
– Ешь, ешь. А все-таки, Юрочка… Я так до конца и не уяснила, чего это вдруг Леонид Максимович именно эту девушку в дом впустил?
– Так я ж вам объясняю, теть Тань. Она две ночи не спала, ей обязательно поспать надо. У нее сегодня мама умерла.
– А, теперь понятно. Я вот все время поражаюсь, Юрочка, – какой у тебя папа добрый. Просто не по-человечески добрый. Золото, а не человек. И все время работает, работает на износ. И пожалеть его некому…
– Как это – некому? Вы чего, теть Тань? А я?
– Ну, ты… Ты – это другое дело.
– Спасибо, теть Тань, я наелся. Очень вкусные сырники. Вы извините, мне в школу пора собираться.
– Так я помогу.
– Нет, я сам. Я не маленький.
– Хорошо, Юрочка, я уйду. Какой же ты… Я ведь от души хочу помочь. А ты меня отвергаешь.
– Я – отвергаю? Как это? Я же сырники съел и спасибо сказал. Как это я вас отвергаю? Скажете тоже!
– Ладно, Юрочка, я пойду. В школу не опоздай.
– Не опоздаю, теть Тань. Спасибо.
Когда добрая тетя Таня ушла, еще раз досадно скосив глаза в открытую дверь гостиной, Юрик тихо собрался, тихо вышел из квартиры, стараясь не щелкнуть замком. Но он все равно щелкнул, и Юрик поморщился недовольно – проснется, наверное.
Но Марсель спала крепко. Спала до полудня, пока не пришел с дежурства Леонид Максимович и не разбудил ее, тряхнув за плечо:
– Вставай. Давай, давай, просыпайся. Немного сил набралась, и хорошо. Иди умывайся и приходи на кухню, я тебя накормлю. Кажется, борщ в холодильнике был, соседка вчера приносила. Или яичницу с колбасой сделаю. Ну чего ты на меня таращишься? Давай, давай, поднимайся.
Когда Марсель с умытым, горестно сосредоточенным и бледным лицом появилась на кухне, он заговорил с ходу, показав ей на стул:
– Садись, ешь и слушай. И учти, плакать некогда, плакать потом будешь, а сейчас надо похоронами заниматься. Я понимаю, что ты одна, но что делать? Не бойся, я тебе помогу. Сейчас напишу на бумажке, какие документы надо собрать и куда что нести. Можно, конечно, в похоронное агентство сунуться, там тебя оближут и любое желание выполнят, какое захочешь, да только на эти дела много денег потребуется. А у тебя их нет, как я понял.
– Да, денег больше нет, – стыдливо подтвердила Марсель. – Я последнее колечко из бабушкиной шкатулки давно продала.
– Понятно. И у меня денег нет. Значит, будем обходиться своими силами, то есть хоронить бедно, скромно, но с достоинством. Придется тебе самой побегать по инстанциям, конечно, а что делать? Прямо сейчас и начнешь, пока я буду спать после дежурства. Я бы с тобой побежал, но не могу, с ног валюсь от усталости, так что не взыщи. Я тебе напишу, куда в первую очередь бежать надо. И отца твоего обязательно вызвать надо. Телефон его найдешь? Ты вроде говорила, что он телефон оставлял?
– Да… Да, найду.
– Позвони ему. Или лучше мне номер телефона продиктуешь, я сам ему позвоню, так надежнее будет. Прямо сейчас и позвоню.
– А у меня сейчас нет. Надо домой забежать, он там, в записной книжке.
– Вот и забежишь домой. А оттуда мне позвонишь и продиктуешь.
– Но вы же сами сказали, что спать после дежурства будете.
– Ничего, я проснусь. Телефон около кровати поставлю. Ну что смотришь?
– Скажите, Леонид Максимович… Почему вы обо мне заботитесь? Ключи от квартиры так просто дали, теперь есть заставляете. И отцу сами решили звонить. Почему?
– Ну, ключи… Ключей жалко, что ли? И потом, я ж тебя отсылал домой, ты сама ни в какую не пошла. Да и еды тоже не жалко, если уж на то пошло. А с отцом твоим так поговорить надо, чтобы он приехал и помог. Ты сама начнешь рыдать в трубку, и что? Он возьмет и пустым соболезнованием отделается, а оно денег не стоит! Надо, чтобы он тебе материально помог. Похороны, хоть и скромные, а все равно порядочных денег требуют. Поняла?
– Поняла… И все-таки… Почему?
– Фу ты, настырная какая. Да потому, что я добрый! Просто добрый, и все. И страдаю от этого всю жизнь. А ты что хотела услышать?
– Да так… Ничего.
– А если ничего, так и делай, что тебе говорят, потому что сама вряд ли справишься. И вообще, не к месту и не ко времени вопросы задаешь. Да и некогда тебе их задавать, ешь лучше. Знаешь, впереди беготни сколько? Надо, чтоб обязательно силы были. И чем больше, тем лучше. А вопросы задавать потом будешь, если они останутся. И вообще, не морочь мне голову, я на ходу засыпаю. И не забудь – жду твоего звонка.
Отец Марсель приехал в тот же день поздним вечером, позвонил с вокзального телефона-автомата, как и договорился предварительно с Леонидом Максимовичем. И задал в трубку дурацкий вопрос:
– Скажите, я туда позвонил?
Леонид Максимович удивленно поднял брови, потом сообразил, что человек, задающий в трубку дурацкий вопрос, и есть, стало быть, Николай Петрович Иванов, отец Марсель.
– Это ведь вы мне утром звонили, правильно?
– Да, это я вам утром звонил, Николай Петрович. А вы приехали? Где находитесь?
– На вокзале.
– Приезжайте ко мне. Садитесь на тридцать второй автобус, он часто ходит, езжайте до конечной остановки. Там по адресу найдете. Я ведь вам продиктовал утром адрес?
– Да. Только я не понял – вы кто? Вы новый муж моей бывшей жены? То есть… Были мужем бывшей покойной жены?
– Нет, вы неправильно поняли. Я не муж, я врач. Я лечил вашу жену. То есть бывшую жену.
– Врач?
– Ну да. А что вас так удивляет?
– Да нет, ничего… А только… Вы ей кем приходились-то?
– Я ж говорю – врачом.
– И все?
– И все.
– Тогда вообще ничего не понимаю. А Мара. Она тоже у вас? То есть… Я хотел спросить – как это?..