Эхо войны

– Стой, Битум! Стой! Слушай! Пахан пообещал награду за пропавшего чужака – живого или мертвого. Солидный куш пообещал! Немного ни мало огнестрел «Макаров» и пять патронов к нему! Или другими товаром одарит – чего пожелаешь, то и получишь! Слово дал!

– Прям-таки сам Пахан слово дал? – не поверил я.

– Клянусь! – торжественно зачавкал Саха, едва не подавившись плохо прожеванным мясом – Вот счастье кому-то подвалит! А?

– Это точно – поторопился я согласиться – Настоящий огнестрел! Да еще и с патронами!

«Тоже мне счастье!» – мысленно фыркнул я, вспоминая о содержимом пузатого рюкзака, что спрятан в укромном месте моей берлоги – «Там один только камуфляж на «Макаров» обменять можно!»

– Эх,… я бы дурью взял! – с глубоким вздохом признался плешивый и вознамерился цапнуть баклажку с вином – От бы я закинулся дней на недельку!

– Э-э! Ты не балуй! Хватит с тебя и мяса! – буркнул я, отодвигая пластиковые бутыли подальше от загребущих ручонок Сахи.

– Битум! Братан, душа горит!

– Пожары водой и песком тушить надо! – остался я непреклонным – Это ж вино! Ты его, что воду выхлебаешь и не заметишь! Слушай! Хочешь я тебе паханских грамм так на сто пятьдесят водочки отслюнявлю? А?

– На триста грамм! – поспешно выпалил Сяха и с подозрением спросил – А что делать надо?

– Да там и делать ничего не надо – успокоил я рыночного бродяжку – Делов-то как раз на двести грамм.

– Двести пятьдесят водочки и сделаю все в лучшем виде, ты же меня знаешь! Давай бабки!

– Угу – согласился я – Тебя хорошо знаю. Поэтому сначала дело, а потом уже бабки и водочка.

– Так чего делать-то надо?

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что нас никто не слышит, я наклонился поближе к немытому уху Сахи и вполголоса начал его инструктировать. Заняло все не больше трех минут – благо дело и правда простое – Все понял? – уточнил я, доставая из кармана черный целлофановый пакет и пряча в него вино.

– А ежели он-таки пальнет? – с опаской осведомился Саха, печальным взглядом провожая емкости с вином – Ведь может, гнида такая! В ногу аль в задницу как шмальнет из пистоля!

– Не шмальнет! У них каждый патрон на счету – отмахнулся я – Станет он на тебя патроны тратить! Тебя ж вся толкучка знает! Самое главное – бежать не вздумай и все обойдется. Понял? Не беги!

– Да понял я, понял – пробурчал Саха – Может грамм сто сейчас опрокинуть, а? Для храбрости!

– Нет уж – фыркнул я, вставая и обращаясь к выглядывающему из раздаточного окна повару – Уважаемый! Ты говорил, что самогон есть?

– Есть, дорогой! Такой самогон не у каждого найдешь! Прозрачный как слеза моей мамы! Крепкий как кулак моего отца, жгучий как…

– Ладно, ладно, верю – поспешно замахал я руками и достал из внутреннего кармана несколько купюр – Возьми, здесь на двести пятьдесят грамм. Нальешь вот ему – я указал на скромно переминающегося Саху – Он прибежит минут так через десять и ты сразу ему налей. Лады?

– Сделаем! – кивнул хозяин, проворно пряча деньги – Двести пятьдесят самогончику.

– Лучше настоечки! Которая с грибами! – робко прошелестел у меня над ухом голосок Сахи – И дороже-то на копеечку, а такая душевная вещь! Такая душевная вещь!

– Черт с тобой – со скрипом согласился я и дал чайханщику еще одну бумажку – Двести пятьдесят настойки с грибами. Ну, пошли, приманка! Готовь задницу к операции с кодовым названием «Пинок отвлеченья»!

План сработал на все сто.

Мающийся на солнцепеке охранник и без того был на грани кипения – в прямом и в переносном смысле – а тут еще вонючий бродяга Саха вконец оборзел! Выбежал, скотина из-за угла сарая и не глядя по сторонам, с оханьями и покряхтываниями стянул штаны, сверкнув голым задом, опустился на корточки у стены и в экстазе закатил глаза. Я наблюдал за представлением из укрытия, спрятавшись за уткнувшейся в землю ржавой кабиной КАМАЗа. Но и для меня – придумавшего все действо злодея – было полной неожиданностью ощутить появившийся в воздух неприятный запах.

Господи… вот же дебил, а!

– Ох! Что ж ты сожрал-то такое? – еле слышно прошептал, прикрывая нос – Идиот! Зачем по-настоящему гадить-то? Сделал бы вид…. Ой, дурак… смерти ищет…

Тут-то до опешившего от такой наглости охранника дошло, что это не привидевшийся ему глюк и что на самом деле, в трех шагах от него испражняются, пачкая чисто выметенный бетон…

– Ур-род! Че творишь? – раненым медведем взревел мужик, хлопая ладонью по торчащей из кобуры рукояти пистолета – Я тебя сейчас эту кучу сожрать заставлю!

Услышав окрик, Саха вздрогнул и, мастерски состряпав на лице гримасу удивления, напряженным голосом выдавил:

– О-о-ох, привет начал-льника! О-ох! Слюшай, бумашка нету, а? Савсем немношко, а?

От ярости потеряв дар речи, охранник зашипел как пробитая штыком автомобильная шина и с удвоенной силой задергал рукоять застрявшего в кобуре пистолета – с моей позиции мне было прекрасно видно, что удерживающий оружие ремешок застегнут. И, похоже, только поэтому вконец ополоумевший рыночный бродяга еще оставался в живых.

– Беги, дурак, беги! – занервничал я, смотря на искаженное лицо разъяренного мужика – Беги, Саха! Пристрелит же!

Будто услышав мои слова, Саха стер с лица заискивающую улыбочку и явно пытаясь выправить ситуацию, заблеял:

– Ай, дарагой! Зачем так нервничать, да? Я и без бумашка справлюсь!

– Молись, коз-зел! Щас я тебя убивать буду – зловеще пообещал охранник, к моему несказанному облегчению убирая руку с кобуры и сжимая ладонь в увесистый кулак.

По достоинству оценив внушительный размер кулака, Саха за долю секунды подтянул рваные штаны, вжал плешивую голову в плечи и, что есть сил, рванул к выходу из внутреннего двора, под аккомпанемент заполошных криков охранника:

– С-стой! Стой гнида! Куда рванул?! – куда менее агрессивным голосом завопил сторож металлического монстра, рискнувший удалиться от поста не больше чем на десяток шагов – Ладно! Не трону! Мамой клянусь! Только кучу свою убери! Са-а-аха! Я же найду тебя на базаре! На куски порву!

К тому времени я благополучно оказался за спиной надрывающегося мужика и галопом промчался к заветной двери мастерской. К счастью дверь оказалась не заперта. Влетев внутрь, я мгновенно метнулся в сторону от косяка и прижался спиной к стене. Все. Получилось.

Теперь можно уже не дергаться – мастерские ТЦ знамениты на весь город, равно как и главный мастер дядя Андрей, к чьему мнению прислушивался сам Бессадулин. Впрочем, «дядей» называл его только я, да и то, когда рядом не было посторонних ушей, а на людях величал, как положено, по имени отчеству – Андрей Палыч, со всем уважением так сказать. А иначе никак. Он главный мастер, а я охотник с окраин.

Переведя дыхание, я отлип от стены и, не обращая на удивленно выпученные глаза мальчишки подметальщика, осведомился:

– Андрей Палыч у себя?

– У себя – несколько заторможено кивнул паренек – А…

– А я к нему – буркнул я, с досадой оглядывая порванную штанину джинсов – зацепился за моток колючей проволоки, что лежал у двери – Провожать не надо, дорогу знаю.

Дядя Андрей и правда оказался у себя – в небольшом кабинете, часто служившем и спальней – в углу стоит накрытая серым верблюжьим одеялом раскладушка. Дверь была открыта нараспашку, но я остановился на пороге и пару раз стукнул костяшками пальцев по дверному косяку. Услышав стук, Палыч недовольно вскинул голову от бумаг и хотел было рявкнуть, но увидел меня и расплылся в доброй улыбке.

– Битум! Давай, заходи бродяга! Чего в дверях стоишь как неродной?

– Здравствуйте, дядя Андрей – поздоровался я и шагнул вперед.

Мы не виделись месяца два, но Палыч совсем не изменился – уже сильно немолодой, но еще крепкий и широкоплечий мужик с изборожденным морщинами лицом и твердым подбородком. Бицепсами похвалиться он не мог, но запястья поражали толщиной. Рабочий человек.

Крепко пожав руку, Палыч хлопнул меня по плечу и прогудел: