Страница 59 из 69
Основная мысль, которая проводилась в манифесте, заключалась в стремлении доказать, что уплата крестьянами повинностей за пользование их собственной землей в пользу помещиков вполне справедлива. Для подтверждения этого аргумента Филарет счел необходимым сослаться на религию, в частности на авторитет апостола Павла. «Некоторые, — говорилось в манифесте, — думали о свободе и забывали об обязанностях. Но общий здравый смысл не поколебался в том убеждении, что и, по естественному рассуждению, свободно пользующийся благами общества взаимно должен служить благу общества исполнением некоторых обязанностей и по закону христианскому всякая душа должна повиноваться властям предержащим… воздавать всем должное и в особенности кому должно: урок, дань, страх, честь… что законно приобретенные помещиками права не могут быть взяты от них без приличного вознаграждения или добровольной уступки, что было бы противно всякой справедливости пользоваться от помещика землею и не нести за сие соответственной повинности».
Обнародование «Положений» сразу же вызвало мощный подъем крестьянского движения. Сохраняя наивную веру в царя, крестьяне отказывались верить в подлинность манифеста и «Положений», утверждая, что царь дал «настоящую волю», а дворянство и чиновники либо ее подменили, либо истолковывают в своих корыстных интересах. Среди крестьян появились люди, пытавшиеся толковать «Положения» с точки зрения крестьянских интересов.
Крестьянское движение на первых порах проявилось главным образом в отказе от выполнения барщины и уплаты оброка. Уже в марте, по далеко не полным данным Министерства внутренних дел, волнения крестьян происходили в 7 губерниях: Волынской, Черниговской, Могилевской, Гродненской, Витебской, Ковенской и Петербургской. В течение апреля, по этим же данным, «случаи неисполнения и сопротивления крестьян закону» имели место в 28 губерниях, в мае — в 32.
Наибольший размах весной 1861 г. крестьянское движение получило в Казанской, Пензенской, Тамбовской, Саратовской, Черниговской, Виленской, Ковенской и Смоленской губерниях.
В первой половине апреля крупное выступление крестьян произошло в селе Бездне Спасского уезда Казанской губернии. В этом выступлении чрезвычайно ярко обнаруживаются стремления и чаяния крестьянства — жажда подлинной воли, которая в их сознании неразрывно связывалась с правом на землю. В начале апреля в селе Бездна один из местных жителей, Антон Петров, начал толковать «Положения» в духе крестьянских чаяний. Как утверждал Петров, крестьяне согласно «Положениям» получали немедленно волю и не должны были выполнять по отношению к помещикам никаких повинностей. Почти вся помещичья земля должна также принадлежать крестьянству, — «помещику земли — горы да долы, овраги да дороги и песок да камыш, лесу им ни прута. Переступит он шаг со своей земли — гони добрым словом, не послушался — секи ему голову, получишь от царя награду».
Агитация Антона Петрова имела огромный успех и получила широкое распространение. Крестьяне различных деревень стекались в Бездну, чтобы услышать о «настоящей воле». В бездненских волнениях принимали участие крестьяне 75 населенных пунктов Спасского уезда. Среди крестьян наблюдались массовые отказы от выполнения барщины, распространялись разговоры о необходимости расправиться с дворянами.
События в Бездне вызвали огромное беспокойство и растерянность местных властей.
В Бездну направился свитский генерал-майор граф Апраксин с войсками для подавления волнения.
Как сообщал казанский военный губернатор Козлянинов в своем донесении министру внутренних дел, по приказанию Апраксина к Бездне было двинуто 12 рот пехоты с двумя трехфунтовыми орудиями.
11 апреля граф Апраксин прибыл в Бездну и потребовал выдачи Антона Петрова. Однако и его увещевания не принесли никаких результатов. На другой день, 12 апреля, граф Апраксин снова вернулся в Бездну с двумя ротами резервного батальона Тарутинского пехотного полка и повторил свое требование. Как указывал Апраксин в своем рапорте царю, к этому времени в Бездне собралось около 4000 крестьян, среди которых были и приехавшие из Самарской и Симбирской губерний. Не достигнув своей цели, Апраксин отдал приказ о расстреле безоружной толпы. Крестьяне держались стойко, и только после нескольких залпов толпа дрогнула, а Антон Петров вышел к войску, неся на своей голове «Положения». По сообщению спасского исправника, общее количество убитых составляло 61 человек, умерших от ран — 41 и раненых — 71 человек.
Как рассказывает в своих воспоминаниях адъютант казанского военного губернатора поручик Половцов, «по счету доктора, приехавшего на другой день из Казани и лечившего пострадавших в течение с лишком двух месяцев, всех жертв было более 350 человек». Однако число жертв не могло быть определено точно и лечащим врачом, так как, разойдясь по домам, далеко не все крестьяне обращались к врачебной помощи, боясь обвинения их в причастности к бездненским событиям.
По приговору военного суда Антон Петров был расстрелян, а большое количество крестьян было наказано розгами и сослано.
Казанское дворянство бурно выражало свой восторг действиями Апраксина, «мужественно» и «решительно» расправившегося с волновавшимися крестьянами. «…Радости их, — писал в письме адъютант казанского губернатора Половцов, — при получении известия о стрельбе не было конца, — те, которые поумнее, старались скрыть ее, а глупые и того не делали; многие публично пили шампанское и поздравляли друг друга с успехом; мало того, слабые женщины и те выказывали свою радость и жалели только о том, что убитых было слишком мало. Апраксина — дурака, человека без сердца, ни к чему не способного — провозглашают усмирителем и спасителем края».
Наиболее крупным событием в крестьянском движении весны 1861 г. явилось выступление крестьян в Чембарском и Керенском уездах Пензенской губернии, распространившееся также и на соседние уезды Тамбовской губернии.
Одним из главных организаторов движения являлся крестьянин села Высокого Леонтий Васильевич Егорцев.
Наряду с Егорцевым играли активную роль временно и бессрочно отпускные солдаты Андрей Елизаров, Василий Горячев, Николай Шорин, Ферапонт Дмитриев, Василий Шебуняев, Алексей Мартышев.
Еще в марте, тотчас по объявлении манифеста, начались волнения среди крепостных крестьян. Положение крепостных в этой губернии было исключительно тяжелым. Даже свитский генерал-майор Дренякин, командированный царем в эту губернию, в своем рапорте указывал, что «Пензенская же губерния по многоземелью своему легкостью барщины и подводною повинностью в пользу помещика похвалиться не может».
Один из участников карательной экспедиции Дренякина, подпоручик Худеков, в своих воспоминаниях оценивая обстановку, сложившуюся в Пензенской губернии, писал: «Нужна была только одна искра; почва для пожара была уже давно готова».
И такой искрой явилось опубликование манифеста. Движение крестьян в Пензенской губернии отличалось как своей массовостью, так и активными формами борьбы. Крестьяне, как и в других губерниях, либо не хотели верить в подлинность манифеста и «Положений», либо пытались найти в них иное содержание, объявлявшее настоящую волю.
Волнения начались 1 апреля в селе Студенки Чембарского уезда, где демократически настроенный священник Федор Померанцев, толкуя «Положения», заявил крестьянам, что работать им на помещика не следует. Вполне естественно, что подобная интерпретация манифеста, отражавшая чаяния крестьян, получила сразу же широкую известность.
В соседнем селе Высоком 2 апреля состоялась большая сходка, на которой толкование манифеста не имело ничего общего с его подлинным содержанием.
5 апреля несколько сот крестьян собрались в селе Покровском и начали требовать у священника «воли», заявляя ему при этом: «…ни дня, ни минуты барину не будем работать, податей с нас царь не будет требовать 20 лет, земля вся нам, леса, луга, господские строения — все наше, а барину нет ничего, господ, попов бей, души». Как сообщал священник села Покровского, крестьяне тут же начали реализовать свою программу, разобрав с «господского двора» весь рогатый скот.