Страница 34 из 103
— От вас несет как от стада козлов! — сказал он. — Сейчас вам покажут жильё, а потом как следует вымойтесь.
— А когда нам дадут поесть? — выкрикнул кто-то из толпы.
— Завтра утром в семь часов. Не опаздывать.
— Вот чёрт!
— Вы теперь снова находитесь среди цивилизованных людей. Привыкайте.
— Кто здесь цивильный? Я ношу форму! И вообще… кто ты такой?
Пашке и фельдфебель смерили друг друга взглядами. Назревала буря. Наподдай ему, Юлиус! Этой тыловой крысе…
— Я исполняю обязанности дежурного унтер-офицера. — Фельдфебель повысил голос. — И когда я говорю…
— А когда я говорю, — перебил его Пашке, — что мы все сейчас получим кофе или по бутылке пива, то мы это получим. Или я пойду к гауляйтеру и скажу: «Партайгеноссе, там один ссыкун хочет меня запугать… Как думаешь, что потом будет?
Фельдфебель оказался человеком неглупым. Он не пошёл на стычку с Пашке и лишь проворчал:
— Сейчас же всем мыться! — и двинулся впереди, чтобы показать им жильё.
В комнате Коха собравшиеся отмечали событие французским коньяком. Гауляйтер был в прекрасном расположении духа, Велленшлаг не мог припомнить, когда видел Коха таким расслабленным и радостным. Он не был таким, даже когда в замок приводили особенно красивую женщину.
— Завтра мы её распакуем, — сказал доктор Финдлинг. — Я не могу дождаться.
— Как женщину, которая понравилась! — Кох громко засмеялся. — Держитесь, доктор Финдлинг.
«Опять он про женщин, — подумал доктор Финдлинг. — Только о них и думает…»
Доктор Руннефельдт избавил его необходимости отвечать.
— Вам известно, что будет с Янтарной комнатой дальше?
— Что будет дальше? — Кох допил коньяк. Его глаза заблестели. — Она останется здесь! Я попрошу фюрера передать её Управлению государственных замков и садов. Так надёжнее. А доктору Финдлингу я предложу возглавить Управление культурных сокровищ Кёнигсберга. Мы обо всём позаботились.
Весёлая мужская компания расползлась около пяти часов утра. Немного пошатываясь, но не такой пьяный, как обычно после гулянок у Коха, доктор Финдлинг вернулся в свою квартиру. Марта проснулась и сидела в кровати. Финдлинг сел на край и опрокинулся в кровать прямо в одежде.
— Твой дедушка — просто молодец, — сказал он, с трудом ворочая языком, и закрыл глаза. — Растительное масло — прекрасное средство. Остальные — в стельку пьяны. Один я… я устоял…
— Я уж вижу! — с сарказмом произнесла Марта.
Но доктор Финдлинг этого уже не слышал, он спал.
Счастливый человек. Он был в восторге от того, что помогает грабежу.
Как только по стенке кабины трижды постучала, Яна подползла к заднему борту и подняла уже расстёгнутый брезент. Уже не в первый раз она перелезла через борт и спрыгнула на дорогу. Прижав сумку к груди, она огляделась. Ей показалось, что сотни глаз видели, как она выпрыгнула из машины. Однако, как оказалось, никто этого не заметил, и она побежала на вокзал, как будто опаздывает на поезд, а там прислонилась к столбу, чтобы перевести дыхание. Она ожидала, что кто-нибудь её остановит и проверит документы, однако никто не обратил на неё внимания, кроме нескольких солдат, возвращающихся из увольнительной. Они с улыбками прошли мимо, прижимая заботливо приготовленные матерями или жёнами пакеты с провизией.
Яна постояла у столба несколько минут, чтобы сердце немного успокоилось. «Сюда добраться удалось. Я в Кёнгсберге!» Она посмотрела в сторону перрона, где у каждого пассажира проверяли документы «цепные псы», и обрадовалась, что не поехала поездом. Без документов она не смогла бы покинуть перрон. У штатских должны быть билеты, а у военных — удостоверения. Считается ли платье медсестры формой? Этого она не знала. «Надо уходить отсюда, — подумала она. — Спрятаться, как в Пушкине. Кёнигсберг — большой город, кишащий людьми, и где-нибудь в этом море домов найдется укрытие и для меня».
С сумкой в руках она прошла через большой зал вокзала и остановила железнодорожного служащего с надписью «Справка» на фуражке.
— Куда вы направляетесь, сестра? — спросил служащий. Он был старше Михаила Вахтера. — На восток или на запад?
— Мне надо в городскую больницу.
— Надо ехать на трамвае. Первая линия. Но трамвай только в пять утра. Сейчас около часа ночи.
— А пешком?
— Вы и так давно в дороге. И ещё с такой тяжёлой сумкой. Вас может подбросить какая-нибудь военная машина. Я помогу найти.
— Спасибо.
— Пожалуйста, сестра.
Она подождала, пока служащий исчезнет в толпе, прочитала указатели и решила идти по стрелкам, которые указывали направление в зал ожидания.
Их оказалось два: первого класса и второго. Она посмотрела сквозь широкую стеклянную дверь в первый класс и увидела за столом офицеров и несколько штатских. Тогда она решила идти во второй класс. Здесь было безопаснее навести справки, чем у офицеров.
В зале ожидания второго класса скопилось много пассажиров. Естественно, в ночное время все столы и стулья были заняты. У стен на полу сидели солдаты, а некоторые даже несмотря на шум спали лежа, подложив под головы ранцы. Все заметили, что в зал ожидания вошла медсестра Красного Креста, но никто не встал и не предложил ей стул. Почти пять часов стоять у стены? Пожав плечами, Яна нашла свободное место у стены, поставила сумку у ног и прислонилась к стене. Солдат, который сидел рядом на полу и курил страшно вонючую самокрутку, посмотрел на неё снизу вверх.
— Тебе куда, сестра? — спросил он. Это был пожилой мужчина с серебристой нашивка за ранение на левом рукаве. Орденская полоска в петлице указывала на то, что он награждён Железным Крестом второй степени.
— На трамвае в город. Но первый трамвай будет только в пять.
— И ты хочешь всё это время простоять здесь?
— А что мне еще остается?
— В первом классе тоже много народа?
— Там слишком много офицеров.
— Ах, вот оно что. — Солдат понимающе улыбнулся. — А почему ты не пошла в вокзальную миссию?
— В вокзальную миссию? — удивилась Яна.
— Никогда не слышала про неё? Вас, видно, плохо учили. Ускоренный курс, а потом, раз-два, и в госпиталь, так? Тебе надо в вокзальную миссию. Они принимают всех медсестёр, в особенности «коричневых» [6].
— Спасибо. — Яна подняла сумку, кивнула солдату на прощание и покинула зал ожидания.
В общем зале она осмотрелась, нашла указатель «Вокзальная миссия» и остановилась перед дверью, через которую непрерывно сновали девушки в незнакомой одежде медсестёр, сопровождая легкораненых. «Правильно ли я поступаю? — спрашивала она себя. — Что они у меня спросят? Поверят ли тому моему рассказу?»
Собравшись с духом, она стиснула ручку сумки и вошла вслед за солдатом с забинтованной головой в первое помещение. В нос ударил запах горохового супа. В углу стоял большой эмалированный котёл, медсестра разливала черпаком суп в подставленную посуду. К котлу выстроилась очередь раненых, которые перебрасывались шутками.
Сестра бросила взгляд на нерешительную и беспомощно оглядывающуюся Яну и показала черпаком на дверь.
— Иди туда…
— Спасибо.
Она открыла дверь, вошла в большую комнату, где за длинными столами сидели раненые. Они пили кофе или чай и жевали бутерброды с колбасой. С четырех многоярусных кроватей у задней стенки доносился громкий храп. «Коричневая» медсестра подошла к Яне и удивлённо уставилась на неё.
— Ты откуда? — спросила она.
— С фронта из-под Ленинграда, — вполне правдиво ответила Яна.
— Ого! А теперь в отпуск на родину?
— Нет. Мне надо отметиться в городской больнице. Могу я у вас остаться на четыре часа? Первый трамвай пойдёт только в пять утра.
— Конечно. Тебя никто не может подбросить? От вокзала до города много машин ездит.
— Я ещё не спрашивала. И мне удобнее ехать на трамвае.
— Из-за вечных приставаний, да? — засмеялась медсестра. — Кто-то привыкает, кто-то нет. Я лично уже привыкла. А что делать, когда приятный молодой лейтенант хватает за ляжки?
6
Медсестер национал-социалистического народного благотворительного общества называли из-за формы коричневого цвета «коричневыми медсестрами». Существовали также "Голубые медсестры" из профессионального сообщества свободных ассоциаций.