Страница 11 из 21
- Тошка, почему ты с нами не играешь?
- Это вы со мной не играете. Заходите, даже не замечаете меня, с кем мне играть?
- Алия обижается на тебя!
- Я не знаю, на что она обижается, я во всём повинился, во всём признался. Даже на третий уровень не пошёл, не стал проверять твои расчёты! Думал, Алька всё поняла, а она, что-то мня в упор не видит.
- Спросил бы у неё…
- Май, честно, я её боюсь. Я уже начал забывать, как мне с ней было хорошо. Теперь, когда она приходит, мне становится не по себе. Мне кажется, я ей неприятен.
Алька беспомощно глянула на меня, вскочила и убежала.
- Ну вот, довёл сестру до слёз, - проворчал Май, тоже вставая, - пойду успокаивать.
- На твоём месте я бы не стал этого делать, - буркнул я, - она ещё больше расстроится.
- Почему? – удивился Май.
- Потому что её ты будешь успокаивать, а не я.
- Ну, так иди! – предложил мне Май.
- Спасибо, - ответил я, не глядя на брата, - уже не раз на этом обжигался. Пошлёт меня подальше, потом ещё больше на меня обидится. Давай, лучше вдвоём играть.
Май вздохнул, подумал, наверно, хотел меня укорить в жестокости, сходил, всё-таки к Алии и очень быстро вернулся. Ничего не сказав, начал играть в город.
Мне расхотелось играть, я пошёл к столу, достал тетрадку по чистописанию и начал соединять крючки, линии и палочки в красивые каллиграфические буквы. Это занятие всегда успокаивало меня, потому что требовало сосредоточенности.
Я написал уже половину алфавита, причём каждую букву на всю строчку, когда вошла Катя. Увидев меня, высунувшего язык от усердия, она засмеялась, села рядом и обняла меня:
- Отдохни, немножко, Малыш, нельзя в выходной день так напрягаться.
- Выходной? – удивился я, оглядываясь. Май уже тихо удалился, мы с Катей были в комнате одни.
- Что вы опять с Алией ссоритесь? – спросила Катя.
- Не знаю, Катя, что ей надо от меня, - глядя в тетрадку, сказал я, покусывая ручку. Мы писали в тетрадках обычными перьевыми ручками, оказывается, мелкая моторика рук благотворно сказывается на умственных способностях малышей. Поэтому мы счёт и вычисления производили не на калькуляторах, а на счётных палочках и камушках, как в Древней Греции, даже применяли абак. Были у нас уроки лепки, только пластилин был таким, что не прилипал к рукам, сортировали мелкие бусинки по цветам.
- Может быть, она ждёт, когда ты придёшь к ней, и попросишь прощения? – отвлекла меня Катя от созерцания ручки.
- Я во всё повинился, всё рассказал. Не знаю, к кому она меня ревнует, я физически не могу ей изменить!
- Главная измена не физическая, - вздохнула Катя, - если ты полюбишь другую девочку, вот тогда будет настоящая измена.
- У меня нет возлюбленной, все девочки и мальчики для меня не больше, чем друзья.
- Алии кажется, что ты к ней охладел.
- Пусть не давит на меня. Мне неприятно, когда на меня давят. Скажи ей, чтобы прекратила дуться, мне постоянно кажется, что я в чём-то виноват и начинаю её бояться, в её присутствии мне становится неуютно.
- Может, всё же тебе стоит сделать первый шаг? – ласково спросила Катя.
- Катя! – резко ответил я, - Я с тобой плохо поступал когда-нибудь?! Я прощал тебе такое, что невозможно простить, всегда шёл тебе навстречу, любил тебя до безумия, а что ты со мной сделала? Чем отплатила на мою любовь?! Превратила в вечного ребёнка?!
- Чем ты недоволен? – удивилась Катя, - Ты теперь бессмертен, принц!
- Катя, я уже не маленький мальчик, знаю, что мне предстоит. Лет пятьдесят только учёбы.
- Тебе же нравится учиться! Мне приходится тебя на руках уносить, от стола отрывать!
- Нравится, - согласился я, - но дело не в том. С вами я хлебнул немало горя, с самого начала ты издевалась надо мной, как хотела. Теперь Алия решила тем же заняться!
Одно хорошо, она лишила меня либидо, так что, второй раз на те же грабли я не наступлю, - я слышал свой писклявый голосок, выдающий взрослые сентенции, и самому становилось смешно. - Если у Алии есть, что мне предъявить, пусть предъявляет, а не заставляет меня думать, что я кругом виноват. Если передумала дружить со мной, тоже пусть прямо скажет. А я лучше больше никогда не женюсь, хватит мне вас двоих. Так и передай своей воспитаннице, - я вновь уставился в тетрадку.
- А ты злой, - грустно сказала Катя.
- С кем ты пойдёшь в рейд? – спросил я, - С этим, человеком? – Катя кивнула.
- Ты ещё хочешь, чтобы я добрым был? – ощетинился я.
- Что с тобой? – удивилась Катя, - Ты же знаешь, что тебя сейчас не отпустят. Ты ревнуешь?! – вдруг улыбнулась Катя, взяв меня за пухлые щёчки, - Поэтому не отпускал меня к нему на свидание? – Катя поцеловала меня в губы.
- Ты думаешь, мне легко без тебя? – грустно спросила она меня, - Конечно, я скажу Алии, что она эгоистка, если будет так дальше поступать, тоже потеряет тебя.
- Я надеялся, столько пережив, она уже не будет обыкновенной вздорной девчонкой, но, наверно, ошибся, - пробормотал я, уже сидя на коленях у Кати.
- Катя, вот опять увидит нас Алия, снова разозлится!
- Ничего, ей полезно, ты правильно сказал, нельзя нам позволять садиться себе на шею.
Конечно, никакая Алия не зашла, надув губы, она сидела у себя в комнате, попросив подать обед ей туда. Но Катя была непреклонна, то, что она позволяла мне, другим позволить не могла.
За общим столом стояла тишина, нарушаемая лишь негромким стуком ложек и вилок.
То, что положено в приличном обществе.
Видя, что Алия не думает идти на примирение, я засел за домашние задания, хотя мог сделать их в школе завтра.
Так и потекли учебные дни. Я здорово сдружился с чертёнком, бывал у него в комнате, куда его заселили. Неплохая комната, рассчитанная на двоих, но почему-то Денни жил один. Комната была раза в два меньше моей, но тоже с удобствами.
Подумав, я начал оставаться здесь на ночь, чем вызвал насмешки одноклассников и недоумение учителей: ангелочек живёт в одной комнате с чертёнком!
Чертёнок же рассказал мне одну историю, из которой я узнал, что его папа был раньше таким же ангелом, как и все, но, возразив Создателю, попал в опалу, и теперь называется чуть ли не дьяволом.
Что-то мне показалось знакомым в этой истории, даже имя чертёнка у меня ассоциировалось с именем сына того опального ангела. Но я промолчал. Если Денни молчит, значит, так надо, иначе бы сказал, потому что хвастун он был отчаянный, рассказывал, как побеждал дракона, сажал на цепь, а потом летал на нём по своим, чертячьим, делам.
Я смеялся, чертёнок смеялся вместе со мной, обещая сводить в этот Мир меня, на экскурсию.
- Чем собрался заниматься на каникулы? – спросил как-то меня Денни.
- Мы, наверно, к Сахам опять пойдём, купаться в море, скакать на лошадях по степи! Может, ты с нами? Там живут настоящие черти, с хвостами и рогами!
Чертёнок сначала изумился, лицо у него вытянулось, потом понял и расхохотался:
- Где же ты чертей с рогами и хвостами видел? – рыдал он от смеха.
- Все так и говорят: «чёрт с рогами».
- Ну, с рогами, понятно, с рогами и ангелы бывают, наверно.
- Нет, ангелы не бывают с рогами! – заупрямился я.
- Тогда с крыльями! – опять залился смехом мой друг, - Где твои крылья? Снял, когда входил в чёртово жилище?
Я не удержался и тоже хохотал, как ненормальный.
Ангелочки, которые проходили мимо, позавидовали нашему смеху, и скоро стали собираться в чёртовой келье. Нашлись и другие чертенята, рангом пониже, жили они в четырёхместных кельях.
Здесь же мы учили уроки, объясняли друг-другу непонятные темы. Засиживались допоздна, пока дежурный воспитатель не разгонял нас, обещав накрутить всем хвосты, и ангелам, и демонам.
Только чистописание я ездил выполнять домой. Катя всё-таки, за это время, сходила в рейд. Я, правда, не заметил этого, слишком был занят.
Ну и хорошо, а то на её нового друга у меня аллергия, больше, чем на всех её любовников вместе взятых.