Страница 5 из 10
Илон фактически прочитал две энциклопедии целиком. Он имел фотографическую память и теперь превратился в классического всезнайку. Бывало, за обедом Тоска спросит, какое расстояние от Земли до Луны. И Илон тут же выдает точную цифру. «Тоска всегда говорила: „Если вам что-то нужно узнать – просто спросите нашего гения“, – вспоминает Мэй. – Мы могли спросить его о чем угодно, он всё помнил».
Правда, манера Илона постоянно поправлять других и делать колкие замечания мешала ему обзавестись друзьями.
«Дети этого не любят. Они просто говорят: „Мы больше с тобой не играем“, – рассказывает Мэй. – Я его жалела как мать, понимая, что он хотел бы иметь друзей. Кимбал и Тоска часто приводили домой приятелей, а Илон – нет. Он хотел бы играть с ними, но был такой нескладный». Мэй призывала Кимбала и Тоску взять его в игру, но те отвечали: «Мам, с ним скучно». Однако, повзрослев, Илон наладил хорошие отношения с братом, сестрой и двоюродными братьями – сыновьями сестры Мэй. В школе он был довольно замкнутым, а в своей семье – открытым и дружелюбным, – и в конце концов взял на себя роль старшего, став заводилой во всех делах.
Какое-то время жизнь в семье Масков текла благополучно. Их дом был одним из самых больших в Претории. Сохранилось фото детей (Илону было в то время лет восемь), на котором трое светленьких милых детишек сидят рядом на кирпичном крыльце, а на заднем плане видны знаменитые фиолетовые деревья Претории – жакаранда. У Илона круглые щеки и широкая улыбка.
А вскоре семья распалась, в 1980 году родители развелись. Мэй с детьми переехала в загородный дом, расположенный в Дурбане, на восточном побережье Южной Африки. Через пару лет Илон заявил, что хочет жить с отцом. «Мне казалось, что отцу грустно и одиноко: у мамы трое детей, а у него – никого, – говорит Маск. – Я подумал, что это несправедливо». «Я не могла понять, почему он оставил этот счастливый дом, который я создала для него, – это же действительно был счастливый дом, – сетует Мэй. – Но Илон всегда поступал так, как считал нужным». Кимбал впоследствии тоже перебрался к отцу, решив, что сыну более естественно жить с отцом.
По отцовской линии семья имеет глубокие южноафриканские корни: можно проследить историю рода Эррола Маска на 200 лет. Его отец (дед Илона), Уолтер Генри Джеймс Маск, служил в армии сержантом. «Он почти никогда не разговаривал, – вспоминает Илон. – Он… был очень раздражительным».
Кора Амелия Маск, мать Эррола, родилась в Англии, в очень интеллигентной семье. «Наша бабушка всегда была лидером, а также весьма предприимчивой женщиной, – говорит Кимбал. – Она играла очень большую роль в нашей жизни». Особенно близкие отношения были у Коры с Илоном – он называл ее Наной. «После развода родителей она заботилась обо мне. Она меня забирала из школы, мы гуляли, играли в скрэббл[5] и тому подобное».
На первый взгляд жизнь в доме отца казалась прекрасной. Там было много книг, которые Илон со временем прочитал от корки до корки. Эррол брал детей с собой в многочисленные зарубежные поездки. «Веселое было время, – говорит Кимбал. – У меня осталось немало приятных воспоминаний». Отец многому их научил. «Он же талантливый инженер, – рассказывает Илон, – знал, как работает любое устройство». Илон и Кимбал приходили к отцу на работу и осваивали разные специальности: учились класть кирпич, устанавливать сантехнику, подгонять оконные рамы и прокладывать электропроводку. «Нам это всё нравилось», – говорит Илон, вспоминая годы, проведенные в отцовском доме.
Кимбал добавляет, что Эррола было «слишком много». Он частенько усаживал детей перед собой и читал нотации по три-четыре часа кряду, а они и слова вставить не могли. Он, казалось, был страшно доволен тем, что умеет держать мальчиков в строгости, лишая их обычных детских забав.
Время от времени Илон пытался убедить отца переехать в Америку и часто говорил, что хочет жить в США. Эррол не соглашался, доказывал сыну, что жизнь в Америке – отнюдь не сахар. Он уволил прислугу и велел Илону делать всю работу по дому самостоятельно: пусть узнает, каково это – «быть американцем».
По словам Илона и Кимбала, жизнь с отцом складывалась нелегко. «Это жесткое воспитание сделало нас такими, какие мы есть», – говорит Кимбал. «Можно сказать, что мое детство не было хорошим, – признается Илон. – Внешне оно может показаться хорошим, но счастливым его точно не назовешь. Скорее, там было больше страданий. Вот уж что отец умел, так это сделать жизнь беспросветной. Он может взять любую ситуацию, самую хорошую, – и всё испортить. Он несчастный человек. Я не знаю… ну, не знаю я, как человек становится таким».
В самые тяжелые и грустные моменты Илон погружался в свои книги. Лет примерно в десять он впервые увидел компьютер – и его накрыла еще одна страсть. «Однажды в магазине электроники, где-то в углу, появилось несколько компьютеров», – вспоминает Маск. Он был потрясен: вот она, машина, которую можно научить выполнять команды человека!
«У меня должна быть такая штука! И я стал надоедать отцу, чтобы он купил это чудо», – рассказывает Маск. Вскоре он стал обладателем Commodore VIC-20, популярного домашнего компьютера, который появился в продаже в 1980 году. У компьютера было пять килобайт памяти, к нему прилагалось учебное пособие по программированию на языке Бейсик. «Считалось, что для освоения курса требуется полгода, – рассказывает Илон. – Я набросился на него, как маньяк, и за трое суток без сна освоил всё. Ничего более захватывающего я в жизни не видел!» Хотя отец Илона был инженером, к компьютерам он относился пренебрежительно. Илон вспоминает: «Он заметил, что это годится для игр, но не для решения реальных инженерных задач. Я только и сказал: „Мне без разницы!“».
Несмотря на то что он был книжным червем, да еще увлекался компьютером, Илон нередко подбивал Кимбала и своих двоюродных братьев (детей Кэй) Раса, Линдона и Питера на разные авантюры. Как-то раз они организовали продажу пасхальных яиц в своей округе. Яйца были не слишком красивыми, но мальчишкам удалось с выгодой продать их богатым соседям.
Илон также занялся производством взрывчатых веществ и ракет на дому. Он сам готовил химические соединения и вкладывал их в контейнеры. «Удивительно, как много всего взрывается! – вспоминает те времена Илон. – Мне повезло, что у меня все пальцы целы». Когда нечего было взрывать, мальчишки надевали на себя одежду в несколько слоев, защитные очки и палили друг в друга из пневматических ружей. Илон и Кимбал гоняли по пустырям на велосипедах, пока в один прекрасный день Кимбал не врезался в забор из колючей проволоки.
Шли годы, предпринимательские начинания братьев становились всё более серьезными. Однажды они решили открыть зал игровых автоматов. Без ведома родителей ребята нашли помещение, заключили договор аренды и даже попытались получить разрешение на ведение бизнеса. Кто-то из взрослых подписал за них юридический документ, однако ни отец кузенов, ни Эррол не имели к этому отношения.
Самыми отчаянными их подвигами, вероятно, можно считать путешествия между Преторией и Йоханнесбургом. В 1980-е годы в Южной Африке был очень высокий уровень преступности, и поездка на поезде за 35 миль (56 км) из Претории в Йоханнесбург являлась опаснейшей затеей. «Южная Африка была не лучшим местом для приятных путешествий. Мы всякое повидали. Из-за бесконечных экспериментов с нашим воспитанием нам всё больше хотелось риска».
В возрасте от 13 до 16 лет мальчишки увлекались «настолками»; любимой была игра «Подземелья и драконы», в жанре фэнтези. Как-то раз они отправились на соревнования по «Подземельям и драконам». «Для нас, ботаников, это было страшно интересно», – рассказывает Маск. От участников игры требуется вжиться в образ, представить и разыграть некую сцену. «Вы вошли в комнату и видите: в углу стоит сундук… Вы открываете сундук. Это ловушка! Вы выпустили на свободу десятки гоблинов!» Илон преуспел в роли Мастера подземелий, он выучил описания монстров и других персонажей. «Под руководством Илона мы сыграли свою роль так хорошо, что выиграли турнир, – говорит Питер Рив. – Для победы в нем требовалось невероятное воображение, и Илон действительно задавал тон».
5
Англоязычная игра в слова; известен ее русскоязычный аналог «Эрудит». – Примеч. ред.