Страница 18 из 20
Андрей не первый раз участвовал в акциях и знал, что вся эта разбитость и неумелость лишь до первого броска, до команды Старшего: «Вперед!», а там уже не останется места ни слабости, ни неуверенности. Будет только жесткое, первобытное кто кого, и никакого уже шанса что-то переделать, исправить, отмотать назад… И тело почувствовав и осознав эту бескомпромиссность, окончательность происходящего начнет действовать само, четко и стремительно, раньше, чем медлительный мозг успеет оценить ситуацию и выработать какое-то решение, действовать высвобождая из мрачных глубин подсознания древние боевые инстинкты, загнанные в самый дальний и темный чулан мозга за ненадобностью в современном мире…
Он мельком оглядел остальных. Нормально, как и ожидалось, спокойны и собранны, по-крайней мере внешне… Внутри, наверняка, тоже ощущают что-то подобное его ватной слабости и мерзкой нервной дрожи, но не подают виду… А так волнуются, конечно, каким бы ты ни был опытным бойцом, всегда волнуешься перед схваткой, потому что бой это всегда неизвестность, всегда бросок монетки на удачу. Орел, или решка? Узнаем уже через несколько минут… И все твои навыки, опыт и умения, кропотливо наработанные долгими изматывающими тренировками, сейчас лишь маленькая гирька на весах удачи, и какая чаша весов перетянет сегодня решает всегда слепой случай… Потому и катятся сами собой нервные желваки по скулам каменно-спокойных лиц, тискаются в нетерпении кулаки и подергиваются в нервном тике уголки губ и веки глаз. Это страх… И нет в том ничего постыдного, бояться в эти последние минуты – нормально… Так и должно быть… Не боятся дураки и покойники… Да еще разве что, Варяг… Андрей скользит взглядом по расслабленному лицу Старшего Брата, по мечтательно прикрытым глазам, по ползущей по щекам улыбке полной радостного предвкушения… Но Варяг дело особое, не типичное… На него ориентироваться не стоит. Он псих, сродни воинам-берсеркам, седой древности. Человек, сознательно сделавший смыслом жизни уничтожение врагов…
У подъезда мягко тормозит серебристая иномарка, какой-то навороченный джип, размером с легкий танк. Ну почему эти ребята считают, что ты тем круче, чем больше у тебя машина и массивней золотые цацки на шее и пальцах, а? Это что гиперкомпенсация, маленьких размеров члена, как решил бы старик Фрейд? Или просто дикарская любовь ко всему огромному, поражающему воображение размерами?
Ну, вот, как и следовало ожидать, из джипа выбрался кривоногий лысоватый коротышка, неуловимо напоминающий популярного американского актера Дени де Вито. Понятно, явное отсутствие мускулистой, внушающей окружающим почтительное уважение фигуры, мы компенсируем дорогими игрушками – свидетельствами успеха в другой сфере приложения мужских способностей. Высшая степень мужской сексуальности – пухлый кошелек на маленьких ножках…
Как только за хозяином захлопнулась дверь, чудо импортного автостроения, практически бесшумно набирая обороты, стартовало вдоль дома, явно направляясь к ведущей на улицу арке. Отлично, выходит, отпустил водилу, похотливый козел! Видно долго собрался развлекаться, со вкусом! Ничего, мы тебя сейчас развлечем! Так удовлетворим, на всю оставшуюся жизнь хватит, если она, конечно, у тебя будет, эта самая жизнь! Что сомнительно, очень-очень сомнительно…
Не глядя по сторонам, каким-то шестым чувством Андрей ощутил, как подобрались, напружинились, готовясь к броску соратники, и сам потянул из-за пояса травматический пистолет. Все, остались последние секунды, до очередного прыжка навстречу смерти. В голове бушевал насыщенный адреналином шторм, раз за разом вздымался и обрушивался девятый вал кипучей неуемной энергии, нарастающей, копящейся внутри стонущего от напряжения тела, вот-вот обещающей перевалить критическую массу, за которой последует взрыв. Сухо щелкает предохранитель «Макарыча», в наступившей тишине звук проносится громом. Тут же откликаются другие предохранители, встающие на боевой взвод под потными пальцами братьев. Травматы, левые, не регистрированные в ментовке, привезли с собой Горох и Веня. Они же доставили удобные туристические ножи с широкими крепкими лезвиями. Каждому по пистолету и ножу. К пистолету одна обойма, должно хватить с головой. Ножи закуплены где-то в области в неприметном спортивном магазинчике, все одинаковые, чтобы потом ментовские эксперты по характеру ранений не смогли привязать труп к определенной пике. Где взяли травму неизвестно, но тоже верняком по левым, не поддающимся официальной отслежке каналам. Это и есть те, самые «аргументы» о наличии которых Горох докладывал Старшему Брату на месте встречи. «Агрументом» с легкой руки Учителя члены Братства зовут любое оружие. «Наш последний аргумент в борьбе за веру предков, свободу и независимость», – так сказал когда-то Учитель. Сама собой всплывает в памяти легендарная надпись на стволах французских пушек: «Последний довод королей». Вот такие вот дурные ассоциации: аргумент, довод, почти синонимы, между которыми пролегли несколько веков. Из груди непроизвольно вырывается тихий смешок.
Тут же на плечо тяжело ложится рука Старшего: «Тихо, всех запалишь!». Андрей виновато кивает, понял, мол, мой косяк… Действительно, что за чушь лезет в голову перед боем!
Лязгает железными зубьями замка подъездная дверь. Слышны неторопливые размеренные шаги по лестнице, тяжелое запаленное дыхание армянина. Ага, дядя, животик ходить мешает? Физкультурой надо заниматься, батенька, бегать по утрам, тогда глядишь, здоровым помрешь… Впрочем, тебе уже не грозит… В смысле не грозит успеть подтянуть здоровье…
Варяг, отстраняющим жестом рук, заставляет всех податься к дальнему краю лестничной площадки, так чтобы их наверняка нельзя было увидеть снизу. Сам по-жирафьи вытянув шею, остается на месте, осторожно заглядывая вниз через перила. В глазах тускло мерцающие искры охотничьего азарта, поза напряженная, до предела напоенная взрывной, сдерживаемой до поры энергией, как у сделавшей стойку на дичь охотничьей собаки.
Короткий жест пальцами, едва заметное движение, но парни все понимают влет, извлекают из карманов и натягивают на головы респираторы. Теперь вокруг Андрея одинаковые пятаки на манер поросячьих, только зеленого цвета. Опущенные на лица капюшоны одинаковых темных толстовок делают братьев неуловимо похожими друг на друга близнецами. Тяжелое, с присвистом дыхание кажется слышно даже за дверьми квартир.
Текут последние секунды до броска… Вот уже сейчас, совсем скоро… Рот наполняется тягучей с металлическим привкусом слюной… Сердце проваливается куда-то глубоко в желудок, рождая внутри гулкую пустоту… В ушах барабанным ритмом шум бешено несущейся по жилам крови…
– Царю́ Небе́сный, Уте́шителю Ду́ше и́стины, и́же везде́ сый и вся исполня́яй, Сокро́вище благи́х и жи́зни Пода́телю! – сами собой шепчут губы, начальные слова молитвы Святому Духу.
И хлещет внутри освежающий ветер, уносящий прочь скверну сомнения в своих силах и неуверенность. «За святое дело встать легко и радостно», – ободряюще шепчет в голове мягкий наполненный добром и участием голос. И наливаются звенящей, требующей немедленного выхода силой только что бывшие дряблыми, ватными мускулы… Нарастает откуда-то из заповедных душевных глубин, распирает грудь ощущение собственной силы и могущества… Если Господь с нами, то кто против нас?!
Краем глаза Андрей замечает, как неодобрительно косится в его сторону Варяг, но не решается, не смеет прервать замечанием молитвы. И правильно, не смертному прерывать разговор с Богом, не жалкому червю, восставать против высшего существа… Невероятно обострившимися органами чувств Андрей не слышит, а скорее ощущает, как за металлической дверью невидимый за ней человек уже положил руку на головку торчащего в замочной скважине ключа. Слышит тихий скрип плохо смазанных ригелей покидающих свои привычные места под действием поворотного механизма. Чувствует, как начинает приоткрываться, отходя от косяка металлическая створка…
И лишь через томительно долгий, растянутый на часы, миг после этого хлопает в барабанные перепонки отраженный гулкими стенами подъезда крик Варяга: «Бей!» А потом низким фоновым гулом нарастает надрывный рев атакующих жертвы братьев. Больше нет необходимости прятаться и шептать и заключительные слова молитвы уже в полный голос взлетают к закопченным маршам лестничных пролетов верхних этажей, наполняются грозной силой, сотрясают грязные, неровно оштукатуренные стены, звенят, отражаясь от них, и летят все выше и выше, пробивая чердачные перекрытия и крышу, уносясь в облака, к небу…