Под алыми небесами

– Все прошло нормально, – сказал Миммо.

– Наверное, вас в детстве пытали, – сказала синьора Наполитано.

Часы Пино показывали почти шесть. Скоро наступит рассвет. Он планировал спуститься с Гропперы раньше. Он снова сделал связку, и они продолжили подъем.

В половине седьмого, когда они должны были уже увидеть первые лучи солнца, неожиданно стало темнее, чем на предыдущем этапе их испытаний. Луна исчезла. Пино почувствовал, что изменились и направление ветра (теперь он дул с севера), и сила.

– Нам нужно поспешить, – сказал он. – Скоро начнется буря.

– Что? – воскликнула синьора Наполитано. – Здесь?

– Тут-то и случаются бури, – сказал Миммо. – Но не беспокойтесь. Мой брат знает, что делать.

Да, Пино знал, что нужно делать, и в течение следующего часа, по мере того как рассвет пробивался сквозь густой падающий снег, они медленно шли вперед. Снегопад идет им на пользу, решил Пино. Он скроет их от любопытных глаз.

Около половины восьмого метель усилилась, и Пино вытащил очки, подаренные ему отцом на Рождество, специальные очки, оснащенные кожаными боковинами, чтобы снег не попадал в глаза. Темные тучи окутали Гропперу. Переохлажденные обледеневшим пиком над ними, тучи просы́пались снегом. Пино старался подавить нарастающую панику, прощупывая дорогу впереди лыжными палками и остро чувствуя: чем выше они поднимаются, тем больше опасность оступиться. Ветер кружил снежинки, и все заволокло белой мглой. Видимость была такой низкой, что он поднимался чуть ли не вслепую, и это его пугало. Пино пытался не терять веру, но сомнения одолевали его, в голову закрадывались все более тревожные мысли. Что, если он собьется с маршрута? Или оступится в критический момент и упадет? При его весе он всех потащит за собой, и они полетят вниз, ломая себе шеи. Он почувствовал, как натянулась веревка.

– Я ничего не вижу! – воскликнула Юдифь.

– И я тоже, – сказала ее мать.

– Тогда мы переждем, – сказал Пино, стараясь говорить спокойным голосом. – Повернитесь спиной к ветру.

Снег продолжал падать. Если бы ветер дул не порывами, а с постоянной сумасшедшей скоростью, они бы не смогли пройти по гребню. Но он налетал, а потом стихал почти до безветрия каждые несколько минут. Во время этих минут затишья Пино и мог продвигаться вперед, пока не почувствовал, что хребет выровнялся и сузился. Впереди лежали трудные пятнадцать метров заснеженного узкого гребня с впадинами и лавинными желобами по обе стороны.

– Здесь мы пойдем по одному, – сказал он. – Видите белые снежные чаши по обе стороны хребта? Не ступайте на них. Идите точно по моим следам, и все будет в порядке.

– А что там под снегом? – спросила синьора Наполитано.

Пино не хотел ей говорить. А Миммо сказал:

– Воздух. Много воздуха.

– О, – сказала она. – О-о-о…

Пино хотелось ударить брата.

– Оставьте, синьора Наполитано, – сказал Пино, стараясь говорить беззаботным тоном. – Вы проделали немалый путь. Худшее уже позади. И потом, я буду на другом конце веревки.

Скрипачка тяжело вздохнула, задумалась, едва заметно кивнула. Пино распустил связку, привязал веревку к Миммо, чтобы создать один длинный отрезок. Обвязывая брата, он шепнул ему:

– Постарайся дальше держать рот на замке.

– А что? – спросил Миммо. – Почему?

– Иногда чем меньше ты знаешь, тем лучше.

– Там, откуда я родом, считается, что чем больше ты знаешь, тем лучше.

Видя бесплодность дальнейшего спора, Пино завязал веревку у него на поясе. Он представил себя канатоходцем и взял в руки палки горизонтально, чтобы лучше сохранять равновесие.

Каждый шаг давался ему с трудом. Начинал он, упираясь носком с кошкой в снег, пока не нащупывал лед или скальную породу, потом вдавливал каблук. Два раза он чуть не терял равновесие, но в обоих случаях ему удавалось выровняться, прежде чем он добрался до узкого карниза по другую сторону гребня. Он постоял, прижавшись лбом к скале, наконец собрался с силами и принялся забивать крюк в скалу.

Потом он закрепил на крюке веревку, Миммо потянул за нее, почувствовал, как она натянулась, словно перила. Снова порыв ветра, и снова белая мгла. Они потеряли друг друга из виду более чем на минуту. Когда ветер стих и Пино разглядел остальных по другую сторону узкого гребня, они напоминали призраков.

Пино с трудом проглотил комок в горле.

– Первым Антони.

Антони держался за натянутую веревку и ставил ноги в следы Пино. Ему потребовалась минута, чтобы перебраться на другую сторону. За братом последовала Юдифь, она держалась за веревку и шла по следам Пино. Они оба перебрались на другую сторону относительно легко.

Следующей пошла синьора Д’Анджело. Она замерла между лавинными желобами, словно загипнотизированная.

И тогда раздался голос ее сына:

– Давай, мама, ты сможешь.

Она преодолела весь путь, обняла детей и заплакала. Следующим пошел синьор Д’Анджело – ему потребовались считаные секунды. Он сказал, что в детстве занимался гимнастикой.

Синьора Наполитано не успела начать переход, как налетел порыв ветра. Пино молча выругался. Он знал, что при совершении таких опасных восхождений нельзя думать о предстоящем, пока ты не начал движение. Но теперь она не могла не думать о том, что ее ждет.

Но подъем по расщелине, казалось, придал ей уверенности, потому что, когда ветер стих и видимость улучшилась, она двинулась вперед еще до того, как Пино позвал ее. Когда она преодолела три четверти пути, ветер налетел снова, и она исчезла в белой мгле.

– Стойте, не шевелитесь! – прокричал Пино. – Ждите!

Синьора Наполитано не ответила. Он все время чуть натягивал веревку и чувствовал, что скрипачка опирается на нее. Наконец ветер стих – и он увидел ее, покрытую снегом и неподвижную, как статуя.

Добравшись до карниза, она крепко ухватилась за Пино, постояла несколько секунд, потом сказала:

– В жизни мне не было так страшно. Я знаю, что никогда еще так истово не молилась.

– Ваша молитва была услышана, – сказал он, похлопав ее по спине; потом свистнул брату.

Когда его брат надежно обвязался веревкой, Пино сказал:

– Готов?

– Я родился готовым, – ответил Миммо и быстрым, уверенным шагом пошел по гребню.

– Не спеши, – сказал Пино, быстро выбирая слабину веревку через карабин.

Миммо уже почти добрался до места между двух лавинных желобов.

– А что? – сказал он. – Отец Ре говорит, что я отчасти горный козел.

Не успел Миммо произнести эти слова, как тут же оступился. Его правая нога ушла чуть вбок и провалилась. Раздался звук, будто кто-то взбивал подушку. Потом снег в желобе пришел в движение и потек, словно вода по трубе, и, к ужасу Пино, вместе со снегом вниз устремился и его младший брат, исчезая в снежной круговерти.

Глава одиннадцатая

– Миммо! – вскрикнул Пино, натягивая веревку.

Рывок чуть не скинул его с козырька.

– Помогите! – крикнул Пино синьору Д’Анджело.

Первой успела к нему синьора Наполитано. Руками в варежках она ухватила веревку и всем телом откинулась назад. Веревка выдержала. Груз остался на ней.

– Миммо! – крикнул Пино. – Миммо!

Ответа не последовало. Снова налетел порыв ветра, а с ним мир над лавинным желобом словно поглотила белая тьма.

– Миммо! – закричал он снова.

После нескольких секунд молчания ему ответил слабый потрясенный голос:

– Я здесь. Поднимай меня. Подо мной тут ничего, кроме воздуха. Много воздуха. Кажется, меня сейчас вырвет.

Пино потянул веревку, но она не поддавалась.

– Мой рюкзак зацепился за что-то, – сказал Миммо. – Приспусти меня немного.

Синьор Д’Анджело уже занял место синьоры Наполитано, а Пино, хотя ему и было не по себе при мысли о том, чтобы приспустить веревку, неохотно пошел на это, пропуская веревку через кожаную перчатку.

– Порядок, – сказал Миммо.