Страница 99 из 120
Улыбаясь самой себе, я подбирала достойную возвышенность для обзора. Если составить компанию магу на постаменте из лабрадоритового камня с протянутой рукой, в которой покоился солнечно-лунный бинер, то слишком высок… риск исключения из академии. А вот покатая крыша псарни вполне даже сгодится.
Эх! Где наша не пропадала?!
Свидетелей моего подъема не было, если не брать во внимание серого кота с черными ушами, ошалело глазеющего на меня сверху вниз.
Я упрямо ползла по мшистому ковру, осознавая ненадежность разрушающейся от старости конструкции, мысленно рассуждая на тему той самой любви, во имя которой свершаются подвиги. Казалось, вот-вот и плоское покрытие под моим весом разойдется сетью трещин и я неминуемо рухну в пасть какого-нибудь голодного манула. Главное, чтобы не в гости к песику-коротышке, а то залижет до смерти!
– Вот ненормальная, нашла о чем думать?!
Боясь подползать к краю, я благоразумно уселась в метре от опасной зоны и обмотала вокруг ног раздувающийся от ветра подол оливкового платья.
– Ну что, лохматый, мы с тобой заняли самые козырные места, – подмигнула наблюдающему за мной коту.
– Выходит, на обед никто так и не пошел… – сказала я, рассматривая адептов, стесненных рамками внутреннего двора академии. Без стыда и совести девушки с последних рядов мостились на плечи парням и все с нетерпением ожидали начала боя.
Стоило мне звонко крикнуть: «Фиц!», как черноухий прянул с места и, обиженно округлив глаза, уселся подальше от «безумной фанатки».
Конечно же, Фиц меня не услышал.
Сетка с застывшими каплями серебра, развешанными словно роса на нитях паутины, «резала» две неподвижных фигуры бесконечностью линий. В отличие от некроманта, отдавшего предпочтение черному, блондинка явилась на дуэль как на свидание и в багровом брючном костюме выглядела вызывающе. Кричащий макияж, так напоминающий боевую раскраску, отвлекал внимание от цоизита – зеленого кристалла с рубиновыми, роняющими дрожащий свет искрами. Вначале Аливе казалась мне огненным восходом, бросающим вызов гнетущей тьме… но уже через мгновение ее образ бушевал кровавым закатом, исчезающим в мире забвения черной ночи…
Столь яркие видения отвлекли меня от Фициона, который неторопливым взглядом искал меня среди затихших в ожидании начала адептов. Желая помочь, я нарисовала перед его взором призрачную стрекозу, которая стрелкой метнулась влево и махнула вверх. Едва мы встретились взглядами, пространство взорвалось криками:
– Смотрите…
– Там, на крыше…
– Во дает!
Я вдавила голову в плечи. Разумнее было бы спуститься и затеряться в толпе, вот только стреноженная несчетным количеством взглядов, я не смогла даже пошевелиться. Чего нельзя было сказать про кота, который, обвившись хвостом, с интересом взирал на адептов.
На площадку поднялась старушка-лазар в черносливовой шляпке, пару столетий как вышедшей из моды, и с костлявой ящеркой, распластавшейся на кружеве воротника. Неожиданно громким голосом она поприветствовала дуэлянтов, завладев тем самым всеобщим вниманием:
– Кодексом академии «Плавучей горы» дуэлянтам разрешается использование огненной стихии и мертвого знания. По обоюдному согласию дуэлянтов запрещается рукопашный бой. Дуэль ограничена одной схваткой без перерывов. Напоминаю, что в случае смертельной опасности дуэль будет остановлена. Выступая от лица Суда Чести, заявляю, что все формальности, сопутствующие дуэли, были соблюдены.
Взявшая на себя обязанности куратора и беспристрастного судьи госпожа Маттер возвестила о начале поединка словами:
– Да прибудет с вами истинная сила!
Дуэлянты заняли свои места и в приветственном поклоне обменялись колючими взглядами.
Тонкое лезвие сверкнуло в руке некроманта. Порыв ветра сорвал с ладони рубиновые капли, но словно обжегшись, стряхнул ядовитую кровь наземь. Даже с моего расстояния было видно, как шевелятся губы Фица, произнося какое-то заклинание.
Лепестком пламени обернулась на ладони Аливе энергия огненного универсума. Огонь, рожденный губить в объятиях боли, вспыхнул и замкнулся. Словно подстегнутый всеобщим нетерпением, в коротком порыве ветра он сплелся в сферу и обрушился на некроманта.
Я подпрыгнула от страха, но вспомнив, что крыша подо мной разменяла четвертую сотню лет, с небывалой легкостью обуздала свои чувства.
Фиц выставил руку. Пульсар, призванный оплавить кожу, врезался в вязкое марево мертвой магии, которое под давлением чужеродной силы подернулось короткими всполохами, лишая огонь доступа кислорода.