Памятник

— Давайте поедем и осмотрим ее, — предложил Вориш.

Уэмблинг охотно согласился. Вероятно, он надеялся уговорить Вориша на удлинение периметра. Его хорошо охраняемые машины уже успели врезаться в лес. Уэмблинг повел Вориша в обход машин по тропе, ведущей в деревню. Она стояла на овальной расчистке, в одном конце которой и приютилась кучка туземных построек.

— Видите? Просто заброшенная деревушка, — сказал Уэмблинг.

Он начал заходить в хижины. Вориш, оглядевшись, заметил очень странный предмет. Между двумя деревьями была натянута туземная плетеная материя, покрытая толстым слоем глины. На высохшей глине виднелись математические символы.

— Что это такое? — воскликнул он.

Из хижины вышел Уэмблинг.

— Она необитаема уже несколько лет, — орал он. — Впрочем, я все равно не стал бы ее тут оставлять. Она находится как раз на месте восьмой лунки.

Вориш рассматривал математические символы.

— Как?.. Это задача из области межзвездной навигации! Значит, это и есть деревня Учителя! Но зачем туземцам математика столь высокого порядка? — Он отвернулся, недоуменно качая головой.

Вориш подошел к Уэмблингу, вылезающему из очередной хижины после ее осмотра.

— Извините, — начал Вориш, — но я не имею права позволить вам что-либо здесь делать без согласия туземцев.

Уэмблинг шутливо ткнул его пальцем под ребро.

— Не валяйте дурака. Вы же не захотите порушить мой великий проект из-за кучки травяных хижин. Пусть туземцы подают на меня в суд. Суд меня не остановит. Он просто оценит стоимость этих хижин — не больше одного кредита за все, а туземцам проигранное дело обойдется в пятьдесят тысяч. Чем скорее они израсходуют свои деньги, тем скорее перестанут мне мешать.

Вориш сказал твердо:

— Космический Флот не предназначен для того, чтобы доставлять вам удовольствие. Полученный мной приказ содержит отдельный пункт о защите туземцев и их святилищ, равно как и вас и вашей собственности. Возможно, суд вас не остановит, но я — остановлю.

Сказал и ушел, оставив Уэмблинга бросать ему в спину убийственные взгляды.

— Он думает — я блефую, — говорил вечером Вориш Смиту. — Я заметил, что его машины уже нацелились на деревушку. Некоторые люди не могут не поддаться искушению проверить блеф, даже если знают, что от этого может не поздоровиться им самим.

— Надеюсь, ты понимаешь, что суешь голову в петлю? — спросил Смит.

— Флотский командир, если он боится высунуть шею, не стоит ни гроша.

Когда машины пробились на расчистку, где стояла деревня, люди Вориша уже были готовы. Сам он вместе со Смитом сейчас стоял неподалеку от посадочного поля и смотрел, как Уэмблинг обсуждает что-то со своей рабочей командой, жестикулирует, а потом уступает им дорогу. Передовая машина рванулась и раздавила первую хижину. Вориш тут же отдал сигнал своим людям начинать. Отделение бойцов с оружием на изготовку быстро спустилось по склону и заняло деревню. Машины, лязгая, остановились. В это время уже подошли и Вориш со Смитом, к которым бросился разозленный Уэмблинг.

— У вас есть разрешение туземцев?

Уэмблинг с трудом обуздал свой гнев.

— У меня есть хартия. А как я ее использую — не ваше дело.

— А я думаю — мое, — ответил ему Вориш. — Давайте проведем с вами юридическую проверку. Возможно, что Суд и впрямь присудит вас лишь к штрафу за эти хижины. — Потом он обратился уже к Смиту: — Арестуйте этих людей и остановите все работы на строительстве. Священное для туземцев место было осквернено и нам придется приложить немало усилий, чтобы предотвратить восстание населения.

Затем Вориш вернулся к себе на «Хилн» и написал рапорт. Позже к нему присоединился Смит, лицо которого прямо расплывалось от улыбки.

— Ладно, дело сделано, — сказал он. — Уэмблинг сидит под домашним арестом, работы прекращены, у рабочих бессрочный отпуск. Они в восторге, Уэмблинг — на грани инсульта. Ты уверен, что мечтал именно о таком развороте событий?

— Да, это именно то, чего я добивался. Мы столкнулись с хитроумным заговором, цель которого — прикрыть гнусное жульничество Уэмблинга, и я знаю только одного человека, который имеет достаточное влияние и способен произвести столько шума, чтобы Командование вмешалось в эту историю.

— И кто же это?

— Сам Уэмблинг. Мы с тобой всегда действуем по команде — от низшего к высшему. Он же начинает рассылать свои жалобы во все стороны и орать во весь голос. Если он доведен до бешенства, то именно так и поступит.

— Что он взбешен, так это точно. И жалобы шлет во всех направлениях. Я хотел предложить изолировать его от Центра Связи.

Вориш отрицательно мотнул головой.

— Я хочу получить копию каждого его послания. Немедленно. К тому времени, когда Командование поймет важность моего доклада, его жалобы посыплются к ним десятками из всех и всяких инстанций. Хотел бы я видеть, как они положат мой доклад под сукно на этот раз!

Строительство Уэмблинга стояло на мертвой точке уже три недели, когда Вориш снова посетил туземную деревню. Талита Варр реквизировала самую большую хижину под больницу для детей, и теперь он увидел, как она работает. Талита была так занята со своими юными пациентами, что еле заметила своего гостя.

Он не знал, что рассказал ей Хорт о хладнокровном предварительном отчете медицинской части «Хилна». Дети, принявшие участие в эксперименте, были действительно истощены — буквально все — и, насколько медики могли установить, флотские рационы ничего в этом отношении не изменили. Эксперимент продолжался, но медики уже сейчас были готовы принять теорию Хорта: туземцы так адаптировались к диете из колуфа, что лишь специальная пища, близкая по составу к этому мясу, могла успешно его заменить. Теперь медики размышляли по поводу того, что могло бы стать таким заменителем.

В рощице, куда выходила главная улица деревни, Форнри и Хорт сидели в тыквенных креслах и тихо беседовали. Оба обрадовались приходу Вориша, распорядились принести еще кресло и фляжки с напитком. Поблизости несколько пожилых туземцев лежали в своих гамаках, тихо покачиваясь под дыханием морского бриза. Вориш отметил про себя их спокойную беседу, прерываемую задумчивыми долгими паузами, и подивился мудрости старцев, возложивших руководство планетой не на Старейшину, а на Форнри. Опасность, исходившую от Уэмблинга, нельзя было устранить болтовней стариков, покачивающихся в своих гамаках. Форнри сказал с тревогой в голосе:

— Правда ли, что у вас могут быть неприятности из-за того, что вы нам помогаете?

— Меня все время запугивают самыми суровыми карами, — ответил Вориш. — Последний раз это проделал не кто иной, как Уэмблинг — сегодня утром. Самое худшее, что мне грозит, как мне кажется, — это что меня отзовут и поговорят со мной на басах. Более серьезные меры потребовали бы публичного разбирательства, то есть вывешивания кучи грязного белья. А этого друзья мистера Уэмблинга никак не захотят.

— Коммодор — оптимист, — вмешался Эрик Хорт. — Он купил время для вашего драгоценного Плана, за что может заплатить своей военной карьерой. Сюда уже отправлен адмирал, который первым делом освободит Уэмблинга и его людей из-под ареста, а коммодора Вориша арестует.

— Этот адмирал — мой старый друг, — сказал Вориш с улыбкой. — Если он меня и посадит, то сделает это очень нежно.

Хорт с выражением отвращения махнул рукой.

— Если Уэмблингу найдется что сказать, а он, думаю, найдет что, то на завтрак ему подадут жареные уши коммодора. На тарелочке. Я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы вы как следует использовали то время, которое он вам купил. Если ваш План заключается лишь в том, чтобы дразнить Уэмблинга и мешать ему, пока он не сбежит с планеты, то я официально вам заявляю, что ничего подобного не произойдет.

Покинув деревню, Хорт и Вориш обнаружили Талиту, сидевшую на пляже. Она печально смотрела в далекое море.

— Не могу понять, — сказала она. — Список больных растет как на дрожжах.