Светоч русской земли

- Восьмой псалом знаешь? - спросил он.

- Знаю! - зарозовев, ответил Ворфоломей, глядя на старца сияющими глазами.

Улыбнувшись, старец разогнул листы и указал мальчику:

- Чти!

- Не умию... - сказал, оробев, Варфоломей.

- Чти! - повторил старец. - Не сомневайся! С сего дня Господь даровал тебе умение грамоты! Чти певческим голосом, как умеешь, так и чти!

Отрок посмотрел на старца, потом в книгу, шёпотом повторяя про себя начальные слова псалма, и снова в доброе, мудро-терпеливое лицо и опять в книгу, и уже вслух, в полголоса, повторил слова псалма, обнаружив, что вместо "глаголь", "он", "суть", "иже" - перед ним, теми же знаками, изображены знакомые ему издавна слова: "Господи, Господь наш, яко чудно имя Твоё по всей Земли, яко взятся великолепие превыше небес"...

Он глянул на старца, но тот лишь склонил голову, поощрив, и тогда Варфоломей, ощущая, как мурашки потекли у него по телу, запел псалом, едва поспевая водить глазами по строкам, и буквы ожили! Стали складываться в слова! И уже он едва поспевал следить за ними, боясь отстать, боясь утерять своё умение. А старец, глядя на мальчика, слушал, и лишь когда подошло время, перевернул страницу Псалтыри, поощряя отрока к продолжению.

На следующем псалме Варфоломей сбился, но и тут помогло прежнее знание и поощрение старца. Снова забыв про "буки", "твердо", "зело", - он начал следить по буквам, и они стали слушаться, складываясь в строки.

Минул час. И Кирилл, сжалившись, отдал распоряжение подавать на стол и кормить всех, оставив старцу с Варфоломеем и себе подогретые блюда, уже слуга заглядывал в моленную, где продолжалось детское пение, которому иногда начинал вторить глубокий, с хрипотцой, голос пресвитера. Уже и второй час был на исходе. Уже и хозяин, покашливая, подходил к дверям иконного покоя. Варфоломей взмок от усердия, у него всё получалось!

Он читал часы, и буквы складывались в слова, пел, и буквы бежали в лад пению. Он уже начинал удивляться тому, как это оказалось просто!

Старец, погладив по голове, остановил его и подал другую книгу, разогнув её посередине. Варфоломей сбился, начав: "веди", "еже", "зело", "глаголь", но, посмотрев в лицо старцу и почти зажмурясь, набрал воздуха и, охватив слово разом, выпалил: и затем, хоть и не так бойко, как знакомый псалом, запинаясь перед каждым словом, но вновь и вновь охватывая его целиком, начал произносить, читать, слово за словом, всё резвей. Тем более, что и это оказалось знакомо, слышано уже, - это было "Слово о пасце" Василия Великого, - и, читая, Варфоломей уже начал сливать слова, всё связнее выговаривая строки поучения.

- Будет! - остановил его старец. - Приодержись, отроче, и помни, что без страха, но с молитвой и упованием на Господа приступая к чтению, и всякое написание отныне осилишь!

Варфоломей молчал, бледный от восторга. В дверь заглянули. Старец кивнул и, ведя за руку мальчика, пошёл в столовый покой, где уже слуги ждали с прибором и мисами, и где Кирилл распорядился к прежним обычным блюдам, поданным ради странника, добавить иные, от своей боярской трапезы, и теперь ждал гостя, с которым намеревался потолковать о судьбе своего среднего сына.

Глава 19

Гость ел вдумчиво и медленно. Однако съел мало и простой пищи. От изысканных яств отказался мановением руки. Чувствовалось, что для него услады жизни меньше всего заключены в еде, как и в прочих утехах плоти.

Кирилл с Марией ждали, когда достойный муж закончит трапезу. За столом их было трое. Варфоломея услали в челядню, прочие сотрапезники уже поели и покинули покой.

Гость, испив квасу, поднял взор на боярскую чету, увидел ждущие глаза хозяев и прояснел лицом.

- Мыслю, о сём отроке ваше вопрошание?

Волнуясь, перебивая, и поправляя друг друга, Кирилл с Марией поведали старцу о чуде, совершившемся в храме, и о странном поведении сына, не скрыв и его неуспешливости в постижении грамоты.

- Чла ли ты, дочь моя, в Евангелии от Луки, яко святый и великий пророк и предтеча Христа Иоанн, ещё будучи в утробе матери, познал Господа, носимого в ложеснах Девы Марии? Вспомни, что и пророка Иеремию Бог избрал от чрева матери, сиё же свидетельствует о себе и пророк Исайя...

- Отче! - зарозовев, сказала Мария. - Но ведь Иоанн воскликнул устами своей матери, Елизаветы!

- Дочь моя! - сказал ей старец. - Несхожи - между собой даже полевые цветы! Почто же ты, сомневаясь в своём дитяти, мнишь, что Господь должен был ознаменовать его судьбу и судьбу Иоанна Предтечи одной и той же метой?

Мария вздохнула и опустила взор:

- Прости, отче, сомнение моё!

- Запомните оба! - сказал пресвитер, озирая супругов. - Знамения, данные накануне рождения сего отрока, свидетельствуют о том, что рождённый от вас есть сын РАДОСТИ.

И три его возгласа славили Триипостасного Бога, иже есть Отец, Сын и Дух Святой в Едином Лице - славили Святую Троицу!

Когда-то почти тоже толковал им знакомый батюшка, но его поучения не ложились на сердце так, как поучения нынешнего старца. И всё же оставалась, не проходила толика недоверия и к его словам.

Родители притихли, посматривая на гостя. А тот пригорбился, по временам кивая головой.

Потом поднял взор и посмотрел:

- Радуйтесь таковому детищу! Бог избрал вашего сына прежде его рождения. И вот вам знамение: уйду, он станет разуметь грамоту и святые книги честь добро и разумно.

Кирилл с Марией переглянулись, не в силах поверить, но, не смея выразить и своих сомнений.

- Будет ли сему конец? - воскликнул Кирилл. - Или что и вперёд ещё совершится странное с сим отроком?!

Старец вздохнул, поднимаясь и протягивая руку за посохом. В его взоре уже возникло то отстранённое выражение, которое проявляется в лице странника после отдыха при дороге перед первым, самым тяжёлым шагом в безвестность грядущего пути.

Встав и оправив платье, он приодержался, сказав:

- Сыне мой! И ты, дочь моя, запомните! Сей отрок, с этого часа, будет знать грамоту. Он будет велик перед Богом и станет обителью Святой Троицы!

Последнего ни Кирилл, ни Мария не поняли, но оба почувствовали, что спрашивать больше гостя нельзя, и поклонились осеняющей руке странника.

Гость покинул покой. Была минута замешательства, после которой оба родителя выбежали вслед старцу, догнать, проводить, ещё расспросить перед дорогой... Но старец уже успел уйти со двора. А выглянув за ворота, они увидели лишь кур, роющихся в пыли, и небо с одиноким облачком, тающем в аэре... Но уже нигде не увидели пресвитера.

Приходит час, когда родители не имеют власти над дитятей, и нужен наставник, чья воля и пример означат начало пути, укажут стезю, по которой каждому должно пройти, не сбиваясь и не плутая, чтобы достигнуть завещанного ему от рождения судьбой.

Помыслим же о своих наставниках! Все ли их заветы исполнены нами? Всё ли, что могли, и должны мы были совершить по их заветам, нами свершено и достигнуто? Признаемся себе, что мы ленились или робели идти указанным ими путём!

А есть только Путь, остальное же всё - лишь преграды на Пути да обманы!

Счастливы - те, кто уже в юности не изменил судьбе и не погнался за счастьем! Кто выбрал свой Путь, и шёл по Нему от истока лет и до конца, не сбиваясь и не уставая, так, как шёл по своему пути отрок Варфоломей.