Страница 36 из 52
Глава 6
...Я медленно приоткрыл глаза. Находящаяся в комнате бабка заметила это и запричитала:
- Прысыпайси милок, ня то пыхаронють тибе в землю-матушку. Ишь, рызаспалси! Зачем родных пужаишь? Рази можно полтора суток ляжать бяз двигынья? Жана плачить, дети сами ни сваи!
В комнате было светло. Старуха вышла. В спальню вбежали жена и дочь. Со слезами, принялись осыпать меня поцелуями. Я с трудом приподнялся и сел - занемевшее тело плохо слушалось меня, левая нога - особенно, на что тогда не обратил внимания.
- Ну что же ты так спишь, папа! - вскричала дочь, - мы тебя второе утро не можем разбу-
дить! Лежишь, как не живой.
Что я мог ей сказать? Ведь не объяснишь же ребёнку, что "настоящего меня" здесь не было. Большинство взрослых-то этого не понимают, соответственно и не верят.
- Успокойся, Лена, я проснулся, всё хорошо, мы снова вместе.
Дочка обрадовано поцеловала меня и крикнула, уже убегая:
- Побегу, Вовке скажу!
- Что же ты так крепко спишь, Саша? - упрекнула меня жена, - мы не знали, что и думать? Ужас, ты действительно был, как не живой. Даже остывать начал.
- Что ты говоришь, Света? Мне умирать нельзя, у нас дети ещё не устроены. Да и как ты могла подумать об этом? Я молодой, здоровый, с чего бы это вдруг умер? Ты смотри, закопаешь когда-нибудь меня живым!
Моё внимание обратилось к своей левой конечности. С трудом развернувшись, попытался встать. Не получилось. Попросил жену помочь мне. С её поддержкой встал, но стопы не ощущал - её как будто не было.
- Света, не чувствую левую ногу, наверное, перележал. Подожди, пусть отойдёт.
А кто была эта бабка, что она здесь делала? - спросил я у жены.
- Это знахарка, мы не знали, что и думать?
- Кто это, мы?
- Я, да Наташа с Дарьей (её подруги). Нам показалось подозрительным твоё состояние. Вот Даша и привела знакомую, как ей сказали, колдунью. Все хвалят её. Говорят, может сделать всё, что угодно. Видишь вот, помогла - вернула тебя, почти с того света. Если бы ты видел себя, какой ты был! Впору, хоть в гроб клади.
Из глаз моей драгоценной дождём полились
крупные, как горох, слёзы. Она в умилении припала к моей груди.
- Удивляюсь я на тебя, Света. Грамотная, живёшь в городе, а замашки у тебя - деревенские. Скажи мне, а почему ты в своих сомнениях не вызвала врачей? А вдруг у меня начался летаргический сон? А чтобы ты делала, если бы бабка не "разбудила" меня? Живым в землю закопала?
Света, видимо, представляя всё это, ревела уже во весь голос.
- Позже, я расскажу тебе историю, что произошла со мной, во сне, и ты поймёшь, что старушка здесь ни при чём. Ой, какая же ты глупая! Я сам пришёл, понимаешь, по своему желанию вернулся домой, в своё тело.
"А не бабка ли, своими действиями, поспособствовала мне вернуться? - мелькнула у меня мысль. - Может, это её заклинания помогли мне в возбуждённом состоянии, но покинуть тело
Дона Хуана?"
Жена, в слезах, молча, смотрела на меня круглыми глазами.
- Слушай, нога почему-то не отходит, пора бы уже. Я что-то плохо ощущаю её.
И вдруг, меня, как молния, пронзила мысль о Маркизе. И так же мгновенно понял, что жестоко наказан - она стала живым протезом.
- Всё, на всю жизнь, инвалид! - выдохнул я и упал на кровать.
Пришло в голову, что и тело дона Хуана, в моём "сне", было без левой ноги. Значит, моё теперешнее положение вовсе не случайное! И я заплакал: слёзно, с рыданиями и горьким сожалением о действии с Маркизой, о моём подлом отношении к её необычной признательности ко мне. Понял всю подоплеку случившегося - убил своего настоящего друга.
"Скотина, негодяй, сволочь, так тебе и надо!" - каруселью закрутилось у меня в сознании и я начал кричать это вслух. Жена, с удивлением и сожалением, смотревшая на меня до этого, зарыдала в голос вместе со мной и всё твердила:
- Что происходит, Саша, что с тобой?
Наконец, несколько успокоившись, я принял решение, и, встав с кровати, пошёл. Но ступал рывками: опираясь, как на протез, на левую, вытянутую ногу - она не сгибалась в колене. Делал шаг, быстро переставляя правую. Опираясь на неё, подтягивал левую, и всё повторялось. Сначала неуверенно, потом веселей, но конечности я не чувствовал.
Вбежал мой сын - ему уже шестнадцать лет, кинулся мне на шею. Дочь вошла следом.
- Ну, ты даёшь, папа! Перепугал нас всех. Как можно так спать?
- Не знаю, так получилось, сынок. Это же сон, что я могу сделать?
Опять поднялся шум, гомон. Все были поражены
свалившимся на меня несчастьем. Я едва мог ходить с тростью....
На этом можно было бы закончить моё повествование, но случились некоторые события - о них расскажу вкратце.
...Попал в больницу. Диагноз: атрофия седалищного нерва левой конечности.
Врачи были поражены случившимся: как это могло произойти внезапно? Никакие лекарства и лечебные процедуры не помогали. ...Вышел из больницы, побывал на работе. От моей хромоты все были в шоке. Естественно - уволился.
Глава 7
...Как-то попросил товарища отвезти меня до
лесополосы, в которой застрелил несчастную
Маркизу. Остановились заранее. Дальше, с лопатой, побрёл один.
Мешок был растерзан, кругом виднелись куски кожи с редкими клочьями шерсти. Изувеченные останки Маркизы, с ненормально запрокинутой головой, валялись в нескольких местах. При виде этой ужасной картины, на меня нахлынуло неописуемое чувство жалости. Я сел рядом с останками и завыл волчьим воем. Слёзы градом покатились из моих глаз.
Нахлынувшие, непередаваемые сожаление об убийстве и раскаяние в совершённом грехе, захватили разум и душу. Мне вспомнилась жизнь Маркизы, прошедшая на моих глазах и в которой я принимал непосредственное участие. Её преданные глаза, которыми она смотрела только на меня. Располагающая доверчивость и чувственные ласки - стремление лизнуть меня в лицо - как поцеловать, опять же только ко мне. А как поступил я с ней! Называя себя самыми последними словами, готов был разбить башку о дерево.
Рыдания давили меня, они исходили из глубины моей души. Мне никак не удавалось вдохнуть полной грудью воздух. Начав слабеть, я упал на бок. Затем возникли произвольные конвульсии. Находясь в таком припадочном состоянии, мне почудилось некое касание. Думая, что это подошёл мой товарищ, с которым приехал, я пришёл в себя.
...Рядом стояла Маркиза. Она смотрела мне прямо в глаза. В них уже не было той преданности и доверчивости - только умный взгляд и всё тот же немой укор. Я опешил от неожиданности. Подумал, что мутится мой рассудок - "едет крыша". Но она была такой реальной. Протянул руку, коснулся её: о Боже, она настоящая, живая!
- Маркиза! - закричал я, - Маркиза! Не верю своим глазам, ты живая?! Прости меня, родная, любимая моя собака! Прости негодяя! - опять зарыдал я, потянувшись к ней. - Как мне теперь жить? Что сделать для прощения?
Но она отстранилась от меня....
"Гав, гав", - пролаяла собака, даже не вильнув хвостом, и исчезла на моих слезливых глазах, превратившись в куст белосинего холодного огня, в котором опять мелькнул образ той роскошной женщины.
Я вскочил с земли. Не веря своим глазам, начал оглядываться, но, конечно, всё было тщетно. На месте пламени осталась нетронутой сухая трава. В глаза бросились останки собаки. Выкопав яму, сложил в пакет всё, что осталось от Маркизы - до единого клочка шерсти и закопал. Посидев немного над местом захоронения, вновь попросил прощения у Маркизы и
побрёл к машине.