Страница 2 из 52
А может и десятым, сотым.... Возможно, такое происходило и ещё с кем-то? Чем я отличаюсь от других? После подобных вещей, человек, в зависимости от состояния психики, может просто не поверить самому себе, принять это за сон или какое-то наваждение. И даже откинув сомнения в происшедшем, об этом невозможно рассказать кому-то, хотя бы потому, что тебя сочтут ненормальным.
Так как "меня предупредили" о том, что скоро всё забуду, я сейчас лихорадочно соображал, как бы хоть что-то записать. Я попробовал поднять руки, они слушались. Внутри всё кипело - я ни на миг не забывал о тех событиях и о той жизни, что прожил какое-то время так далеко от Земли! Иногда меня даже била дрожь. Сиделка думала, что это последствия операции и начинала что-то участливо говорить мне.
Сейчас, жестом, показав ей наклониться, шёпотом попросил принести мне бумагу и ручку. Она начала высказывать, что мне нельзя шевелиться, волноваться и тем более разговаривать. Я показал рукой на дверь, как бы посылая её. На моё удивление, она пошла и вскоре вернулась с несколькими листами бумаги и ручкой. Положив на грудь вместо подставки подушку, а на неё книгу, я попробовал писать. Получилось, но другая неприятность: шариковая ручка не пишет под отрицательным углом к горизонтали. Попросил карандаш - искала долго, но нашла.
Состояние моё быстро улучшалось после наркоза - проходила слабость. Галя, так звали сиделку, после ночи имела измученный вид. Когда я лежал, молча, она дремала. В восемь часов утра она сказала, что её смена закончилась. Пожелав мне всего хорошего, и... "чтобы не пугал никого" (я не понял), Галя ушла.
Но вот она вернулась, поправила подушку, одеяло и предупредила о начавшемся обходе.
Мне не хочется описывать больничные процедуры, разговоры. Но несколько фраз, смысл которых я вначале не совсем понял, все, же приведу. В группе врачей, вошедшей в мою палату, было несколько пожилых авторитетов. Подойдя к кровати и окружив со всех сторон, присутствующие с откровенным любопытством принялись разглядывать меня.
Один старичок взял мою руку, посчитал пульс и сказал:
- Нуте-с, молодой человек! Как вы себя чувствуете? Надеюсь, вы больше не хотите туда?
Я сглотнул слюну, судорожно дёрнув при этом головой и спросил:
- Куда?
Он погрозил мне пальцем, все заулыбались, заговорили о чём-то. Потом он распорядился, чтобы меня не оставляли одного и не позволяли разговаривать.
А я мысленно был уже в своих видениях, картинах, которые ни на секунду не покидали меня, и настолько отключился, что не заметил даже, как все вышли. Придя в себя и устроившись удобнее, начал писать. Вскоре пришла другая сиделка, пожилая. Она сразу же принялась дремать. Мне это было на руку....
Чтобы понять, как я оказался в больнице, что произошло и как взаимосвязаны некоторые события нашей "здешней" жизни с той, "настоящей", надо написать хотя бы краткую автобиографию. При этом не надо усматривать в некоторых поступках, действиях, словах ни хвастовства, ни желания выделиться или показать себя другим, не таким как большинство.
Напротив, я такой же, как и все живущие на Земле. Люблю выпить, но в меру. Задыхаюсь, но курю и, так, же как и другие, не могу бросить. Люблю рыбалку, не признаю охоту, жалею всякую живность. Остро переживаю за загубленную природу, каждой клеточкой чувствую, что идём не правильным путём. Наш "технический прогресс", с такими несовершенными технологиями, быстро приближает конец нашей цивилизации. Нас "родили" земля, вода, атмосфера - Природа, а что мы делаем с ней? Мы настолько отравили и загадили её, что нам уже нет и не будет прощения от наших детей и дальнейших потомков.
Я несколько отвлёкся, но хочу сказать, что людей, так, же думающих, множество. Просто у меня появилась возможность высказаться, только и всего. Каждый человек субъективен и индивидуальность его чаще всего проявляется в скрытой форме.
Меня зовут Виктор Иванович Солнцев. Родился в одной из Воронежских деревень. Рос смышлёным, спокойным мальчиком. Учёба давалась легко. После службы в армии стал городским жителем. Много лет прожил в столице одной из республик. Со временем приобрёл несколько технических профессий. Затем поменял место жительства. Приехал на Родину - в Россию и стал сельским жителем.
Работая техническим руководителем в совхозе, постоянно страдая от простуды в холодных мастерских, заметил, что в области гортани появилась небольшая, мягкая на ощупь опухоль. Росла она медленно, не беспокоила, не болела.
Через три года возникла нужда идти в больницу. Вердикт: киста среднего отдела шеи. Оперировать! К тому времени я уже не работал в хозяйстве, так как оно перестало существовать. Меня положили в областную больницу. Врач - хирург собрал консилиум из местных светил и студентов - практикантов, показал им мою "болячку". Все осмотрели её, ощупали и даже сказали, что она "красивая, классическая". Назначены лекарства и два дня до операции я пролежал на кровати, отдыхая от сельской жизни.
Глава 2
На третий день ко мне пришёл мой врач и повёл в операционный блок. По ходу движения я спросил эскулапа:
- Иван Николаич, долго будет идти процедура?
Он, успокаивая меня, сказал:
- Не волнуйся, Виктор Иванович, - минут сорок. Больно не будет - я их сделал несчётное количество.
В помещении было прохладно, но я разделся и улёгся на операционный стол. Меня накрыли белой простыней. Ассистировала хирургу девушка - практикант. Они обезболили операционное поле и принялись за работу. Я несколько подробнее опишу процесс, так как именно во время оного всё и произошло.
...Я слышал разговор врача и ассистентки. По ходу дела, он кое-что объяснял ей, задавал вопросы в качестве экзаменатора. Теперь и я знаю, что киста представляет собой тонкий сосуд, в котором скапливаются продукты нагноения, появляющиеся при болезни чего-либо. Моя возникла от воспаления заднего конца подъязычной косточки и расположилась прямо на гортани. Это усложнило процесс. От неё, в глубину шеи, до больного места, тянулся длинный тяж - ножка. Но самое скверное оказалось в том, что полая опухоль срослась с гортанью. Пришлось её, как сказал врач, "вылущивать". Это выражалось в микроскопических подрезаниях хряща под оболочкой кисты. Во время этого Иван Николаевич постоянно предупреждал Ольгу, чтобы она ненароком не порезала сосуд кисты. Иначе всё гнойное содержимое выльется в открытую рану и тогда будет беда....
Затем, начали добираться до воспалённой косточки, она где-то под языком и сзади. Найдя её, хирург влечёт болячку поближе к разрезу. Возникает боль. Мне колют ещё новокаин и опять тянут. Но, увидев воспалённый конец кости, врач в чём-то засомневался и решил вызвать более опытного в отношении удаления кист.
Интуитивно я почувствовал - что-то не то, врач чего-то не договаривает. Операция застопорилась, я лежу с разрезанной шеей, другого хирурга не могут найти. С начала неприятного для меня процесса прошло часа полтора, настроение прескверное. Начинают прекращать своё действие анестезирующие инъекции, появляется боль. Я начинаю подвывать, мне делают повторные уколы и тут появляется другой эскулап. Происходит небольшой консилиум и за дело берётся пришедший хирург.
Опять тянут к разрезу содержимое нижней челюсти, звучит команда подать кусачки. Раздаётся хруст, ещё и... облегчение. Воспалённый конец косточки отделён вместе с ножкой кисты. Через некоторое время гнойный сосуд удачно отъединён, но.... В действие опять вступает "закон подлости". Со стороны гортани, от кисты отходит ещё тяж, теперь уже в направлении щитовидной железы. Это я слышу из разговора моих мучителей. Из короткого совещания следует решение: позвать заведующего отделением. Снова перерыв, я продолжаю лежать с запрокинутой до отказа головой. Прошло более двух часов с начала операции. Всё онемело, затылок болит от твёрдого стола.