Страница 86 из 92
Девушка вышла в центр поляны и воздела руки к небесам. Танец начался. Подчиняясь одной ей слышной музыке, ведунья плавно поводила плечами, извивалась всем телом и кружилась, кружилась, кружилась… Когда-то, будучи совсем ещё мальчишкой, в доме своего отца варяг видел пляску заморской рабыни, специально обученной танцам. Движения той девчонки завораживали, обещали, манили… Но что значит пляс рабыни, готовой при грубом окрике или резком движении сжаться в комочек и стремительно забиться в дальний угол супротив танца свободной, красивой женщины, отдающейся движениям со всей страстью пылкой души?
Теперь и Рюрик слышал тихую, елё различимую музыку – слышал не ушами, а сердцем. Торжественная, величавая, протяжная, она то взвивалась до самых небес, то падала на дно самой глубокой пропасти. Мелодию можно было различить в потрескивании деревьев, посвистывании ветра, поскрипывании снега – всех тех звуках, которыми полон ночной лес. Теперь всю вершину холма заливал изумительный изумрудно-зелёный свет, который истекал не с небес, а из самой земли.
Лёгкий шорох вывел князя из восторженного оцепенения и заставил вспомнить, зачем же он, собственно, сюда пришёл. Оглянувшись, Рюрик увидел в нескольких шагах от себя две светящиеся точки. Громадный волк с белой полосой посередь спины крался к нему. Каким-то внутренним чутьём варяг понял: не просто волк от страшного голода решился напасть на человека – оборотень изготовился уничтожить воина, дабы после без помех расправиться с той, что кружилась сейчас на поляне. Не секрет, что оборотня нельзя убить простым оружием – только заговорённым, да чтоб полоска серебряная по лезвию шла. Таким и был аскольдов нож, с некоторых пор постоянно носимый Рюриком на поясе. Не отрываясь глядя в глаза волкодлаку, князь нащупал рукоять и без помех снял нож с пояса, готовясь защищаться. Волкодлак хищно ощерился, будто усмехнулся, потешаясь над глупостью человека, решившего выступить супротив него, и лениво прыгнул вперёд.
Неожиданно тёмная тень бесшумно распросталась над Рюриком, и вот уже два волка, сцепившись, катались между деревьями. Округа огласилась злобным рычанием, клочья серой шерсти летали вокруг – каждый из дерущихся истово стремился добраться до горла другого. Варяг ошеломлённо наблюдал за этой бойней. Он и хотел бы помочь своему спасителю, но как? Два волкодлака, казалось слились друг с другом, и различить где кто, было абсолютно невозможно. Но вот один из оборотней начал одолевать. Ринув наземь своего обессиленного противника, он стал пробираться к его горлу. В лунном свете ярко полыхнула белая полоса вдоль спины, и Рюрик без труда понял, кто из двоих есть его спаситель. Не раздумывая более, он с силой вонзил нож волку под лопатку – туда, где должно находиться сердце. Волкодлак взвился от неожиданности и боли, попытался зубами достать рукоять ножа, но шерсть вокруг раны быстро занялась голубоватым пламенем. Через мгновение в бело-голубом огне с диким воплем корчился человек, а ещё спустя миг от него осталась лишь горстка пепла, поверх которой лежал подаренный Аскольдом нож. Князь поднял нож и вернул его в надлежащее место, лишь прошептал с благодарностью:
-Спасибо, сынок, пригодился твой подарочек.
Не теряя времени, варяг опустился на колени перед вторым волком, своим спасителем. Одного взгляда было достаточно, дабы понять, что тот едва ли доживёт до рассвета. На могучей шее зверя зияла внушительная рана, мощные лапы противника располосовали живот так, что внутренности едва не вываливались на замёрзшую землю, из многих ран на теле медленно сочилась кровь. Однако оборотень был ещё жив. Рассудок подсказывал, что самым правильным было добить благородного зверя, дабы избавить его от дальнейших мук, но рука не поднималась свершить столь страшное злодеяние. Пока волкодлак был жив, оставалась малая, совершенно призрачная надежда на его чудесное исцеление. Рюрик обернулся к той единственной, кто могла его сотворить.
Между тем в танце кружилась уже не одна девушка – целый хоровод несравненных красавиц. Их прекрасные тела, казалось, сотканы были из лунного света, а развивающиеся одежды – из клочьев тумана. Плавные, красивые движения сливались в чарующую пляску с замысловатым узором. Удивительно, но среди этих призрачных, полупрозрачных фигурок невозможно было различить одной женщины из плоти и крови – Ольги.
-Не надо, - услышал князь свистящий шёпот. – Не отвлекай её. Дозволь завершить начатое.
Рюрик обернулся. Вместо раненого, умирающего волка на мёрзлой земле в луже собственной крови лежал ладожский воевода Дубыня. Руками он пытался зажать рану на животе, но немеющие пальцы не хотели слушаться. Заглянув в глаза воеводе, варяг понял – даже самый искусный кудесник, появись он прямо сейчас, уже не сможет помочь. Сердце вопило, не желая мириться с неизбежным, но разум понимал – сделать ничего нельзя. Дубыня криво усмехнулся.
-Ну вот, княже, теперь ты знаешь, кем был тот оборотень, что сына твоего от бесчестия спас. Не чаял, что так о том узнать доведётся?
-Зачем же ты… так?
-На своего собрата кинулся? Так ведь волкодлак волкодлаку рознь. Кто-то Морене служит, кто-то – Перуну. Седой – оборотень матёрый, ты бы один с ним не сладил.
-Отчего же ты прежде никогда не сказывал, что ты… оборотень?
-Зачем? Люди боятся нас и от страха того ненавидят. Волкодлаки, как и простые люди, разными бывают, но ведь каждому в душу не заглянешь. Большая сила даёт большую власть, а большая власть – знатное искушение для слабой души. Не все выдерживают это испытание, но я сдюжил. А посему Морены я не боюсь. Не совладать ей со мной. Об одном лишь прошу: после смерти позволь родичам моим забрать тело.
Из уголка рта на бороду стекла тонкая струйка крови.
-Приподыми меня, - прошептал Дубыня. – Хочу посмотреть…