Страница 84 из 92
Палицы Соловья продолжали перекатывать волны чудной мелодии. Звуки то нарастали, то становились тише. Казалось, они вот-вот умрут, но нет, песнь продолжалась, будто созывала кого. Вот из леса вышли, держась за руки, мужчина и женщина – отец и мать Вадима. Вот появился друг, который давным-давно погиб в схватке с датчанами. На поляне появлялись всё новые и новые люди, приветствовали друг друга, протягивали руки к огню, садились вокруг костра.
-Здесь собрались те, кого ты любил, брат, и те, кто любил тебя, - объяснила Доброгнева.
Князь внимательно огляделся кругом.
-Но ведь они все мертвы.
-Да. Морена намеренно убрала с твоего жизненного пути всех, кто мог пробудить в твоей душе лучшие чувства и тем помешать ей.
Неожиданно на самом краю светового круга Вадим увидел Ефанду. В отличии от других она не подошла к огню, а осталась на самой границе света и тени – величественная, неприступная, гордая.
-Всё-таки ты был не прав, - вновь услышал князь голос сестры.
-Не прав в чём? – пристально взглянув ей в глаза, спросил Вадим.
-Ефанда не просто хочет быть княгиней. Она действительно любит Рюрика. Даже если бы он был последним из холопов, это ничего бы не изменило.
-Да знаю я, - вздохнув, ответил князь. – Ты думаешь, я совсем ничего не вижу, не понимаю, точно чурбан бездушный? Она ведь смотрит на него как на величайшего из богов. Если бы она хоть раз так взглянула на меня…
Новое движение привлекло внимание Вадима. Прямо напротив него на землю опустился Дир, пристально глянул в глаза новгородцу, протянул руки к огню.
- Ты-то откуда здесь? - с удивлением и насмешкой спросил Вадим.
- Поговорить пришёл, - буркнул тот. - Да, брат, облапошили тебя. Как же ты мог? Ты, правнук самого Перуна!
- А ты? - новгородец с вызовом глянул на киевского князя. - Ты - воин перунов, прошедший полное посвящение, как ты поддался?
- Я! - невесело усмехнулся Дир. - Меня кровь подвела.
- Это как?
- А вот так. Мы же с Аскольдом всё-таки братья. Вот он за собой меня и утянул. Он старший, значит, наш отец уже познал её, когда зачал меня. Я с самого рождения бы под пятой смерти. Как ещё перуновым воином стал - не понимаю. Не иначе, как потому, что сызмальства часто на капище к дядьке-волхву убегал.
Тишина. Слышно лишь, как потрескивает огонь. Даже музыка почти совсем стихла. Странно, вокруг уже никого не было. Только Соловей, Дир, Доброгнева и сам Вадим. Да ещё неподвижная Ефанда - на самом краю светового круга. Киевский князь, подняв с земли какую-то палку, кинул её в огонь.
- Тебе было проще и сложнее противостоять им, - вновь заговорил он. - Я знал, но не мог из-за этого проклятого родства, ты - мог, но не знал. Помочь тебе пытался, силой напитать…
- Ты?
Полянин кивнул.
- Когда?
- Когда на капище привёл клятву давать. Думал, даст тебе силы твой великий предок, совладаешь с Мореной. Не хотел я вам с Рюриком такой судьбы - ни тебе стать невольным предателем, ни ему - получить удар в спину от родича. Не вышло.
- Вышло, - прошептал новгородец. - Почти вышло. Да только у меня посильнее погуба была.
Вадим вновь перевёл взгляд туда, где только что стояла Ефанда, но молодой княгини уже не было. Он недоуменно перевёл взгляд на Доброгневу.
-Она ушла, - просто ответила девушка. – Не захотела подавать несбыточных надежд. К чему тебе чужая жена, брат? Оглядись кругом, жизнь без неё не потеряет смысл.
Боль разочарования стиснула сердце. Груз несбывшихся надежд и невосполнимой утраты всей своей тяжестью опустился на плечи. В самом деле, о чём он думал, на что надеялся? Однако уже через мгновение мощная волна гнева затопила душу Вадима. Гнева на сестру, на Ефанду, Рюрика, Морену, Дира, Аскольда, на всю свою неудавшуюся жизнь. С перекошенным от злобы лицом князь обернулся к Доброгневе…
Отчаянный вскрик струн - как тот, когда погиб Соловей - больно ударил по ушам. Неожиданно ветер, бушевавший в лесу, с воем и хохотом ворвался на поляну. Добрый согревающий огонь мигом погас. В страхе Вадим попытался схватить за руку сестру, но рядом уже никого не было. С криком ужаса он вскочил на ноги…
…Светец давно догорел, а в потухшем очаге огонь не разводили с самой осени. Лишь мохнатая шкура защищала князя от холода. Вадим сидел на ложе, непонимающе уставившись в темноту. Слёзы текли по щекам. Сердце разрывало чувство невосполнимой потери. Князь точно знал, что сегодня он навсегда потерял любимую сестру.
Князь Рюрик меж тем не спешил более предаваться тревожным мыслям. Напротив, сердце его радостно пело. То ли чудесная гривна, подаренная Кием, придавала уверенность, то ли ещё по какой причине, но более в голову князю не приходили мысли о смерти. Или, быть может, и впрямь мечом махать легче, нежели терпеливо ждать чего-то, предаваясь безрадостным помыслам? Нынче рано утром у ворот, точно по слову всесильных богов (либо по просьбе Сварга) появился молодой парнишка, ведущий под уздцы четверых справных коней. Нынче все обитатели сварговой усадьбы покинули своё обиталище и направились к озеру Тёмное, а к полудню примкнули, наконец, к войску, которое вёл верный Дубыня.
Озеро, раскинувшееся посреди леса, всё ещё будило в душе неприятные воспоминания, но Рюрик уверенно загнал их на самое дно своей памяти. Его дружина и ополчение развернули становище на его берегу. Ни страха, ни малейшего волнения никто, похоже, не испытывал. Люди разводили костры, готовили пищу, кто-то деловито осматривал напоследок оружие – ни суеты, ни лишней тревожности. То тут, то там среди воинов мелькали фигуры Ольги и Ефанды, либо белые одежды Сварга. Мысленно князь морщился, но не связывать же их, в самом деле. Лишь когда показалось войско Вадима, варяг заметно напрягся. В памяти слишком ясно жило воспоминание о той ночи в осеннем лесу, которая едва не стала последней для него самого и его войск дружины. Нет сомнений, что и сейчас среди «новгородцев» не менее половины нежити. Но Перунова невеста, незнамо каким чутьём угадавшая волнения родича, поспешила его успокоить.