Страница 6 из 92
- Ну что ж, ты действительно хорошо владеешь мечом, Ольбард и Олег не зря тратили на тебя силы и время, - переводя дыхание и вытирая потный лоб рукавом, проговорил князь. Он вновь почувствовал, как земля поплыла у него из-под ног, вновь каждый удар сердца отзывался головной болью, но всё-таки пытался совладать с собственным телом, не показать своей слабости. Однако Ефанда и сама заметила, что несколько перестаралась, пытаясь поднять Рюрику настроение, и не на шутку перепугалась.
- Княже, здесь под молодым дубком есть скамья, ты бы присел на неё, передохнул.
Рюрик хотел было ответить гордым отказом, но в последний момент передумал, решив, что это будет, по меньшей мере, глупо. Нехотя кивнув, он на негнущихся ногах с трудом добрёл до скамьи, и тут же услышал рядом хорошо знакомый девичий голос:
- Ефанда, глупая девка, что ты натворила! Я-то думала, что ты, наконец, повзрослела, но, видимо, глубоко ошиблась. Какая ты целительница?! Так ведь можно и угробить человека. Неужто так хотелось похвастаться своим умением? Ты бы ещё на лошади предложила ему прокатиться! Эх, мало отец порол тебя в детстве.
Ефанда виновато опустила голову, и две прозрачные слезинки упали на траву.
- Я просто хотела немножко ободрить его, сестрица. Ты ведь сама знаешь, больному не идёт на пользу раздражение, плохое настроение и упадок духа, а для мужчины нет ничего хуже, чем праздность и безделье.
- Знаю, но ты слишком переусердствовала, - Ольга опустилась перед князем на колени, заглянула ему в глаза, положила руки на плечи, затем провела по шее, по груди и, наконец, облегчённо вздохнула. - Твоё счастье, что боги наделили его выносливым, здоровым телом и огромной волей к жизни.
- Не ругай её, Ольга, - с трудом проговорил Рюрик. - Я...
- А ты, князь, тоже хорош, - резко прервала его целительница. - Гордость его, видишь ли, заела. Не мог смириться с тем, что молодая девица побеждает в шутовском поединке. И даже мысли у тебя не появилось, что болезнь не сразу и не вдруг возвращает отобранные силы. Ты ведь давно почувствовал угрожающие признаки. Почему не прекратил?
Великий русский князь неожиданно ощутил себя под взглядом этой девушки провинившимся ребёнком. Так он чувствовал себя лишь однажды, когда ещё совсем сопливым мальчишкой, желая доказать свою смелость, вышел в бушующее море на утлом судёнышке. Мать тогда строго выбранила его, а отец лишь посмеялся, сказав, что из сына вырастит отчаянный воин.
Но Ольга быстро сменила гнев на милость и, обернувшись к сестре, произнесла:
- Князь едва ли дойдёт до усадьбы, а уж наверх подняться тем более не сможет. Принеси ему...
Однако Ефанды уже не было на месте. Крикнув на бегу: “Я знаю!”, она скрылась за дверью. Рюрик, более не противясь непонятному для него лечению, без прежнего недоверия принял большую глиняную кружку, до краёв наполненную тёмной жидкостью, пахнущую травами. “И как только не расплескала,” - подумал он. Вскоре лекарство начало действовать, и молодой князь смог, наконец, встать со скамьи, кое-как добрести до усадьбы и при помощи обеих девушек подняться в жилую часть. Там он, не раздеваясь, упал на ставшее привычным уже ложе и провалился в глубокий тяжёлый сон...
Спал Рюрик очень долго и неспокойно. Тяжёлые видения рвали душу, не давали сердцу покоя. Казалось, все болезни-лихорадки собрались у ложа князя, радостно хохоча, и весело отплясывают какой-то безумный танец. Время от времени эти отвратительные существа принимались бить и щипать его, рвать на голове волосы, душить, топтать тело белое, насылать ветры морозные и сыпать в постель уголья, от чего становилось холодно и жарко одновременно. Однако Рюрик также слышал спокойный, уверенный голос Ольги, от которого уродливые лихорадки в ужасе бежали прочь, унося с собой тревогу и немощь. Но стоило лишь умолкнуть целительному гласу, как мерзкие старухи вновь выглядывали из всех щелей, радостно перемигивались и хихикали, опять начиная свой отвратительный танец. Временами князю казалось, что к нему подходит Ефанда, жалостливо берёт за руку, трогает лоб, кормит какими-то отварами. Рюрику хотелось ободряюще улыбнуться ей, но губы не слушались. К тому же одна из лихорадок временами вскакивала ему на грудь, не позволяя вздохнуть полной грудью. Тут уж было и вовсе не до улыбок.
Однако постепенно злобные твари, несущие болезни, теряли силу, уступая место добрым духам, сулящим выздоровление. Тягостный бред всё чаще сменялся благостной дремотой, исцеляющей и душу, и тело. Теперь Ольге не было нужды подолгу гонять лихорадок от ложа князя, а Ефанда заметно повеселела, всё больше убеждаясь, что князь идёт на поправку.
Проснувшись однажды после долгого, исцеляющего сна, Рюрик невольно подслушал разговор Ефанды и Ольги.
- Я же вижу, Ефанда, что князь Рюрик люб тебе, - говорила Ольга, продолжая, видимо, ранее начатый разговор. - Зачем ты пытаешься скрыть это от меня? Ведь и он, кажется, привязался к тебе. Беда ваша в том, что оба не хотите признавать этого. Подумай, быть может, я смогу помочь вам обоим?
- О чём ты говоришь, сестра? Кто он и кто я? Разве может князь жениться на простой селянке? Воистину ты бредишь! И потом, как я могу узнать, любит меня Рюрик или нет?
- Сердце подскажет.
- А не примет ли оно желаемое за действительное? Да и не по обычаю это – самой себя мужу сватать. Сам же он привык давно к жизни одинокого волка, не захочет жену брать.