Частицы магии. Огонь

Смотритель резко наклонился так близко, что ощутила запах мяты, и вжала голову. Взгляд грозный, глаза светятся сиреневым, знак на лбу переливается радужными волнами.

Голос прогремел раскатисто, кристаллы зазвенели.

– Глупый, вспыльчивый огонь! Неуемный! Я покажу тебе!

С этими словами он вцепился крючковатыми пальцами в плечо, не обращая внимания, что локти и волосы полыхают, как факелы.

Я вскрикнула, пытаясь освободиться, но смотритель только сильнее сжал. Плечо закололо, словно тысячи крошечных иголок вырвались из ладони смотрителя и впились в кожу.

– Да больно же! – прокричала я, стараясь оторвать от плеча руку Фарбуса.

– Больно? – проревел Фарбус. – Смотри!

В эту секунду мир вспыхнул. Перед глазами пронеслись багровые вихри, какие-то тоннели, по которым несутся то ли люди, то ли звери. Висячие прямо в воздухе дома, напоминающие красные леденцы. Потом меня швырнуло верх и увидела каменные горы правильной формы с сотнями дырочек – почти как термитники. И внизу дорожки муравьев.

А потом все исказилось, поплыли черные тени, огромные силуэты. Послышался смех, от которого даже огненная кровь застыла в жилах. Меня дергало и носило, как песчинку, пока тени превращались в копошащиеся клубки.

– Пусти! – крикнула я, но голос утонул в невидимом киселе.

Потом мир загудел, словно миллионы жуков. Все задрожало. Через секунду картинка треснула, в стороны поползли глубокие расселины. Послышались женские крики, какой-то писк, грохот, взрывы. Я видела ослепляющие вспышки, на их месте оставались черные дыры. Крики нарастали. Хотела зажать уши, но руки отказались подниматься.

А потом все затихло. Остался лишь тонкий звон в ушах, какой бывает после бессонной ночи и переутомления. Мысли ползают болезненно и тяжело.

Кто-то дернул за плечо, я вздрогнула.

Перед глазами проступило суровое лицо Фарбуса. Взгляд серьезный, ноздри раздуты, как у боевого быка.

По залу разносится ритмичный звук, только через секунду поняла – это мое шумное дыхание. Грудь ходит ходуном, руки трясутся, на щеках холодок.

Меня качнуло. Я медленно села на пол, даже не пытаясь удержаться на ногах. Внутри все клокочет, будто сутки рыдала и выплакала всю воду.

Скользнув ладонью по лицу, глянула на пальцы, где остались следы лавы.

– Что… что это было?.. – задыхаясь, спросила я.

Смотритель, наконец, отпустил плечо и отошел на пару шагов. Лицо все такое же грозное, но взгляд смягчился.

Он поинтересовался участливо:

– Пробрало?

– Они все погибли, – выдавила я, с трудом приводя дыхание в норму. – Почему? Кто они? Что это за место?

Лодин, все это время наблюдавший молча, поднялся и приблизился, почти не касаясь пола. Потом медленно опустился и аккуратно приподнял пальцами подбородок, не обращая внимания на мой огонь.

– Это случится, если не достать цветок, – проговорил Лодин печально. – Ты видела миры. Не все, но достаточно, чтобы понять, как важно сохранить баланс.

Громко всхлипнув, я вытерла лицо. Впервые с момента встречи к черноволосому появилось чувство благодарности и чего-то еще, будто он может защитить от страшного и злого смотрителя.

Когда Лодин отстранился, продолжая тревожно вглядываться в меня,

Фарбус спросил:

– Отошла?

Голос прозвучал ровно, жуткое громыхание исчезло, он вновь приобрел человеческие ноты.

Я неуверенно кивнула и проговорила:

– Жить буду. Мне жаль этих людей, но…

Знак на лбу Фарбуса сверкнул лиловым и засиял, как утренняя звезда. Он прошелся по залу и остановился у стены, где зияет Вормхол.

– Что еще? – строго спросил он.

Нервно сглотнув, я произнесла, стараясь подбирать слова, чтобы снова не вывести смотрителя из себя:

– Когда я пошла на сделку с Фералом, я знала, ради чего… Ради кого. Звенящая Долина мой дом, там моя мать, верховный маг, в конце концов, который спас нас обеих от расправы в Нижнем поречье. И я не хочу, чтобы огнекрылый со своим полчищем уничтожили все, что мне дорого. Мне жаль людей из тех миров, но… Я должна позаботиться о своих.

Фарбус хмыкнул, лицо потемнело. Он некоторое время испытующе смотрел на меня, пока меня потряхивала нервная дрожь. Потом сказал:

– Не хотел говорить. Думал, в тебе достаточно самоотверженности и сознательности…

– У меня достаточно и того и другого, – мрачно заметила я. – Посмотрите сюда, у меня метка Ферала на шее.

Фарбус сдвинул плечами.

– Метка, это не приятно, – произнес он ровно. – Но тогда что ты решишь, если скажу, что с помощью цветка можно запереть огнекрылых в нижнем мире? Всех. Навсегда.

Я охнула.

– Навсегда?

– В мгновение ока, – подтвердил смотритель.

– Это в корне меняет дело.

Стараясь скрыть радость от осознания, что не придется становиться женой Ферала с его неуемной страстью, я пошатываясь, поднялась и замерла на несколько секунд. Волосы больше не пылают, рыжие пряди спокойно лежат на груди и плечах и даже прикрывают до самого живота. Ноги ватные, но я все же сделала шаг, затем еще один, и еще. Наконец мышцам вернулась сила, остатки тремора затихли, разум прояснился.

Остановившись рядом с Лодином, посмотрела в черноту Вормхола.

– Сколько человек заходили в эту дыру? – спросила я Фарбуса.

Он покачал головой, сверкая налобным знаком.

– Если честно, ни одного, – ответил Смотритель. – Я строго следил, чтобы никто и никогда не нарушал границ миров.

Брови Лодина сдвинулись, лицо потемнело. Я с удивлением обнаружила, как быстро изменилось его настроение, а с ним и облик. Теперь вместо веселого, как летний бриз, паренька, передо мной серьезный, мрачный мужчина с черными глазами.

– Значит, не известно, чем это может обернуться, – произнес он задумчиво. – Ты говоришь, баланс очень важен. Но разве он не нарушится, если мы пройдем сквозь врата?

Смотритель ответил значительно:

– Вернувшись с помощью цветка вы создадите петлю и восстановите гармонию. К тому же, врата для того и нужны, чтобы через них ходить. А вот цветок… Из-за него я и слежу, чтобы где-то убавилось, но в другом месте прибавилось.

Я ощутила легкое прикосновение к тыльной стороне ладони и быстро опустила взгляд. Пальцы Лодина сильно сжали кисть, я резко выдернула и отошла.

– Фарбус? – обратилась я к лысому, потирая метку на шее.

– Слушаю тебя, Агата.

– Если гармония или что ты там говорил, нарушится, Звенящей Долины тоже не будет, я правильно поняла?

– Да.

– И ты обещаешь запереть огнекрылых в нижнем мире, если мы достанем цветок?

Фарбус кивнул.

– Если цветок окажется в хранилище, – произнес он, – это займет не больше пяти минут.

– Тогда я готова спуститься в Подмир вместе с Лодином. Ради спасения моей Долины и баланса. Но ради Долины в первую очередь. Я слишком ненавижу огнекрылых, чтобы отказываться от такого шанса.

Послышался облегченный вздох смотрителя. Шелестя мантией, он сделал несколько шагов в сторону и вскинул руки. Потом стал выкладывать на полу какие-то лишь ему понятные камни, а я с тревогой понимала, что решилась на нечто безумное, что навсегда изменить жизнь.

Смотритель проговорил, подвигая зеленый камень поближе к краю:

– Вы должны знать, Подмир очень плотный.

Мы с Лодином переглянулись, я спросила:

– Это как?

– Так, – ответил Фарбус. – За эоны существования Подмир ужимался, становясь плотнее и… Материальнее. Да, это правильное определение. Подмир очень материален.

В груди тревожно ухнуло.

– Что это значит? – спросила я.

Смотритель покривился, как делают люди, когда не уверенны в том, что говорят. Потом произнес:

– Точно не знаю. Но будьте готовы к тому, что привычное мироощущение изменится. И вообще, будьте готовы к перемене. Но главное, отыщите цветок и верните его в хранилище.

Я потерла лоб, пытаясь собраться с мыслями, и спросила:

– А как мы оттуда выберемся?

– Когда найдете цветок, – сказал Фарбус, – он сам вас перенесет. Он источает особый запах, который способны уловить только стихии.