Страница 2 из 17
Сердце застучало сильней. Повинуясь какому-то древнему инстинкту, я поднялась, прошмыгнув мимо изумленного мага, и выскочила за дверь.
– Агата! – донесся вскрик матери из-за спины, но я уже стояла на пороге.
В лицо пахнуло свежим вечерним воздухом, наполненным запахом трав и кухонь, которые тянутся из деревни. Местные жены традиционно готовят вечером, чтобы в остальной день заниматься другими делами.
В доме послышался ропот. Чтобы вновь не оказаться лицом к лицу с магом, я спрыгнула с крыльца и побежала вниз по тропе, в сторону холмов.
Земля за день нагрелась, и стопы впитывают благословенное тепло, пока спускаюсь мимо зарослей падуба. Плечи все еще трясутся от осознания, что маг и мать так просто распоряжаются моей судьбой, словно я коза или корова. Мысли прыгают то к народу Нижнего мира, то к верховным магам, то к Нижнему поречью, но постоянно возвращаются к сыну пастуха.
– Он все поймет, – бормотала я под нос. – Он любит… Он обещал защищать… Он скажет, что делать…
Я бежала мимо деревни, которая раскинулась под холмом и пыталась понять, почему должна рисковать ради тех, кто всю жизнь меня сторонится, почему должна слушать приказы мага. Но чем дальше убегала, тем больше понимала, как люблю это место.
Ноги сами принесли на южный холм. Я остановилась на краю обрыва и замерла. Подо мной раскинулась вся чаша Звенящей долины, обширная, утопающая в зелени.
Закатное солнце разлило золото по всему небу и бросает последние лучи тепла на засыпающий лес. Откуда-то снизу доносятся трели сверчков, вечерний соловей распевает на разные лады, легкий ветерок колышет волосы.
Но когда вдалеке заметила черные клубы дыма, сердце сжалось. Темное облако понимается широкими столбами и медленно ползет в нашу сторону, время от времени в небо взмывают огненные крылатые твари, чтобы с новой силой устремиться вниз.
– Боги… – вырвалось у меня.
– Они снова напали, – раздался голос за спиной.
Я оглянулась. Сын пастуха застыл передо мной в одних портках. Весь черный от копоти, волосы на виске подпалились, укоротившись на ладонь, а на животе свежий ожог.
Я охнула и бросилась к нему, но пастуший сын отпрянул.
– Не трогай, – сказал он, – еще болит.
Застыв, я подняла взгляд и к ужасу прочитала в его глазах обвинение. К горлу подступил комок, в груди защемило.
– Они так давно не нападали… – только и смогла произнести я.
– Давно, – согласился сын пастуха, морщась так, словно у него горит не только кожа, но и внутренности, – и теперь решили отыграться. Огненное племя! Сам Ферал пожаловал. Врывается в дома, крушит, сжигает все, что под руку попадается. И…
Пастуший сын странно посмотрел на меня. Показалось, в нем борются два человека, и никак не могут решить, что делать. Я снова подалась вперед, но сын пастуха выставил перед собой ладонь, продолжая сверлить меня взглядом.
– Почему ты так на меня смотришь, – с тревогой спросила я. – Почему не даешь тебе помочь?
Он еще не много помедлил, потом сказал нервно:
– Ферал… Он ищет тебя.
– Меня? – выдохнула я и отшатнулась.
– Жжет дома с требованиями выдать ему огненную ведьму, – произнес пастуший сын. – И… Агата…
Новая волна тревоги прокатилась по телу, как ураган, я прижала ладони к груди и сказала почти шепотом:
– Что, что такое? Говори же.
– Я сказал ему, – наконец, признался он. – Сказал, где твой дом. Прости меня, Агата. Я люблю тебя. Но… лишь ты можешь спасти Долину. Агата, ты меня ненавидишь? Агата?
Но я его не слышала. В голове эхом отдаются слова «я сказал ему», и мир постепенно становится расплывчатым.
Пытаясь за что-нибудь ухватиться, стала шарить рукой, но на холме лишь трава, и я просто медленно осела на землю. С пастушьего сына слетел налет отстраненности, он бросился ко мне и прижал к груди, словно забыл об ожоге.
– Агата, прости меня, – зашептал он на ухо. – Прости меня, я не знал, что делать. Он требует тебя, иначе грозится сжечь Долину. Всю! Агата, прости меня… Я…
– Всю?.. – механически повторила я, чувствуя, запах гари и пепла в его волосах.
Его затрясло, он отстранился и посмотрел на меня обреченно.
– Да, да, ты все понимаешь, – проговорил он нервно, – ты же все понимаешь. О, Агата! Он всех превратит в головешки! Он требует тебя!
– Но почему?
– Я не знаю, Агата. Не знаю. Но ты можешь всех спасти.
Меня опять затрясло, в груди закрутился огненный комок, готовый вырваться на свободу не хуже пламени огнекрылого. Но я боялась ранить пастушьего сына, который, и так сильно обожжен. Я смотрела на него и пыталась понять, как можно одновременно испытывать злость и нежность, пока он глотал воздух пересохшими губами. Но слова верховного мага постепенно стали обретать смысл.
Чувствуя, как кожа постепенно начинает накаляться, я отстранилась и поднялась. Пастуший сын подскочил следом, будто его ошпарили.
– Агата, – произнес он тихо, – ты меня ненавидишь?
– Нет, – бесцветно ответила я, чувствуя, как любовь к сыну пастуха сгорает вместе с домами в деревне. – Я ненавижу огнекрылых.
Потом развернулась и быстрым шагом направилась по тропе в сторону дома.
Глава 1
Огонь в камине тихо потрескивает, бросая отблески на каменный пол. Поленья красные от жара, а перед топкой на железной пластине в полу отражаются языки пламени.
На деревянных колоннах у боковой стены пляшут остроконечные тени. Когда глянула на часы, стрелка сдвинулась, показывая без четверти полночь.
За колоннами сгустилась плотная темнота. Кажется, мир ужался в точку перед очагом и уместился на медвежьей шкуре, где сижу я. Чувство тревоги змеей свернулось в районе груди.
Во дворе загрохотало, куры и поросенок испуганно за кричали, а медные подсвечники на камине с лязгом подпрыгнули.
Я вздрогнула и прошептала, чувствуя, как холодеют пальцы:
– Прибыл.
Потом подогнула ноги и дрожащей рукой потянулась за чашкой с молоком.
В дальнем углу скрипнула дверь. Оборачиваться не стала, но учуяла сильный запах гари, и сердце сжалось. В голове поплыли ужасающие картины мира, где есть лишь огонь, а по склонам хребтов течет расплавленная порода.
Я нервно вздохнула и отхлебнула из чашки.
Когда шаги приблизились и замерли, за спиной послышалось шуршание. Затем на плечи упал плед из овечьей шерсти. Я осталась неподвижной, стараясь смотреть в очаг и выгоняя из головы жуткие мысли.
Над ухом прозвучал глубокий, как бездна шепот:
– Не спишь?
По шее скользнул сухой палец, кожу обжег горячий, как клеймо, поцелуй, оставив зудящую отметину. Я отклонилась от полыхающих глаз и произнесла, стараясь, чтобы голос звучал уверенно:
– Осторожней, я не твои огненные девки. Ошпаришь.
Он опустился рядом на шкуру и пробубнил виновато:
– Прости, Агата. Но ты ведьма огня, если верить верховному магу. Тебя не обжечь. А эта крошечная печать, лишь знак моей привязанности.
– Клеймишь, как корову, – отозвалась я тихо. – Да и кто знает, как на самом деле. Огненной ведьмой меня назвали деревенские. А верховный маг что хочешь скажет, и кого угодно продаст ради своих целей.
Перепончатые крылья Ферала растопырились, как навес, и заняли половину комнаты. Он придвинулся ближе и осторожно, чтобы не обжечь, обнял за плечи.
– Продаст, – согласился он. – Но у тебя был выбор. Ты могла сбежать, покинуть Звенящую Долину и не соглашаться на условия.
– Не было, – еще тише ответила я. – Не было выбора. И сбежать я не могла. Тебе это известно, иначе нашла бы способ избежать этой ужасной участи. Ты грозил сжечь всю Долину, если бы тебе не выдали меня. Разве это выбор?
Огнекрылый хмыкнул. Его пальцы сжались на плече и медленно поползли по рукам.
Я задрожала, под кожей забегали огненные мурашки. Сцепив зубы, стала думать о матери, которая делала все, чтобы защитить меня от огненных исчадий, но они все равно нашли лазейку.