Отверженные

– Лори! – сказала строгим голосом мама. – Ты пока поплачь, а мы с папой пойдем, поговорим с доктором.

Я успокоилась на минуту.

– Мама-а…! – досадно произнесла я, – и ты туда же?

Но все равно улыбнулась, понимая, что они хотят меня только развеселить.

– Никуда не уходи, мы скоро придем, – сказал папа и подмигнул мне!

Я уловила его тонкий юмор и закатила глаза.

Родители вышли в коридор и оставили дверь приоткрытой, я слышала их отдаляющиеся шаги. В палате была включена только одна лампа, и света было не очень много, что придавало ей немного сонную атмосферу. Интересно, что теперь мне скажут на работе? На больничном мне предстоит быть от трех до шести месяцев, если мне повезёт и нога заживёт быстро. «За это время в компании наверно все поменяется, персонал, правила, а, может, и начальник?» – улыбнувшись, думала я. Вдруг дверь скрипнула и приоткрылась. «Сквозняк наверное», – подумала я, и повернула голову к окошку.

– А-а-а-а паук! – закричала я и дернулась.

По тонкой паутинке спускался маленький паук, прямо перед моим носом. «Ну ты меня и напугал друг», – я взяла за паутинку и сдула его в сторонку. Откуда в больничной палате пауки, я так и не поняла.

В дверь вошла мама.

– Дорогая, мы поговорили с доктором Брауном. Он сказал, что ты поправишься и сможешь нормально ходить.

– Я рада мама, – сказала я и улыбнулась.

Моя мама, самая настоящая их всех мам, пусть и приёмная. Она любит меня как родную дочь, а я люблю ее еще сильнее!

– Мама, я никогда вас не оставлю и всегда буду вам помогать с папой, – сказала я охрипшим от слез голосом. И тут заплакала уже она.

– Я знаю детка, выздоравливай! Мы с папой очень тебя любим! Кстати, в твоей квартире мы уже были и навели там полный порядок.

– Спасибо мам, – опустив глаза вниз и краснея, ответила я.

Мы попрощались, родители обещали приехать ко мне через пару дней, и я была очень рада. Мне казалось, что чёрная полоса в моей жизни немного отступает. Они уехали домой, мне сделали обезболивающие уколы, и я потихоньку начала погружаться в сон. Со всех сторон начали доноситься разные голоса. Мужские, женские, детские, все друг с другом о чем-то разговаривали. Вот я слышу, как мужчина разговаривает со своим братом, прислушиваюсь, и все другие голоса отступают на второй план.

– Нужно завтра съездить в строительный магазин, Фрэнк, и купить все, что нужно для ремонта гаража.

– Хорошо Джордж, – отвечает его брат.

«Эмм… что-то неинтересно», – подумала я. «Нужно переключиться на другой разговор», – и настроилась на следующую волну. Это как будто ты ищешь на радио песни, по разным частотным волнам. Нахожу другой интересный разговор.

– Мистер Президент, у нас готов новый отчетный доклад о антироссийских санкциях.

«Боже упаси, – подумала я, – вмешиваться в политику!» Нужно было срочно переключиться на другую волну, но вдруг я тут же заснула.

Прошло три месяца, и я полностью поправилась. За все это время, развлечением для меня было пятнадцать минут перед сном слушать чужие разговоры. О чем люди только не говорили!

Конечно, я почти ничего не запомнила из этих разговоров, большинство из них были банальными жизненными обсуждениями, а в политику я больше не лезла.

Доктор Браун сотворил просто чудо. «Как я ему благодарна, – улыбаясь, думала я! – Завтра меня выписывают и я очень счастлива!» Ночь пролетела быстро. Утром ко мне в палату зашёл доктор Браун с группой начинающих студентов и начал зачитывать историю болезни с последующим лечением, названием препаратов которые применялись, и комплексными физиотерапевтическими процедурами. Один из студентов зевнул и спросил: «Доктор, а разве все само не заживёт – это же перелом?» – и вся группа хором засмеялась. Доктор закрыл двумя пальцами глаза и тихо сказал на каком-то иностранном языке: «У меня аллергия на глупость». Тут в группе засмеялся один из учеников, и доктор быстро бросил на него взгляд.

– Русский? – спросил доктор на таком же непонятном языке.

– Да, доктор, – ответил ученик.

Но и для всех остальных понятно было, что речь идёт о чем-то русском, и что, вероятно, доктор и тот начинающий студент из России. Все быстро переглянулись между собой, но никто больше ничего не сказал.

«Мой доктор русский! Я в шоке!» – меня вылечил доктор из России, из этой агрессивно-недоразвитой страны. Я решила на прощание рассказать ему про себя. До этого я никогда и никому не открывала правду, я стыдилась этого. Я не знала, как к этому отнесутся коренные американцы с их патриотическим настроем. Но доктор Браун русский, тем более очень хороший человек. Ему можно доверять, ведь мы с ним родились в одной стране.

Доктор дочитал историю моей болезни, что-то написал и передал бумаги медицинской сестре.

– До свидания, Лорен, я рад, что смог вылечить вас.

– Доктор! – хотела остановить я его, но он уже был окружён шумными расспросами студентов и вышел за дверь.

«Ну вот, ушёл», – а я так много хотела ему рассказать и выразить свою благодарность. В палату вошла Рэйчел и принесла мне мою одежду. Мои семилетние голубые джинсы и синий свитер выглядели ужасно. Они все лето пролежала в камере хранения, и выглядели довольно несвежими. «Черт, ну почему я не догадалась попросить родителей привезти мне чистую одежду, – укоряла я саму себя. – Теперь на улице меня легко можно будет спутать с каким-нибудь бродягой». «О, как иронично это звучит», – говорил мне мой внутренний голос.

Родителей я попросила не приезжать, потому что идти от больницы было недалеко. Собравшись домой, я поблагодарила медицинский персонал за оказанную мне помощь и вышла на улицу. Холодный ветер сразу бросился мне в лицо, а на глазах появились слезы. На улице была уже осень, я пролежала в больнице все лето. Из дома вышла весной, а вернулась осенью. «И в той же одежде, ну хоть не холодно!» – засмеялась я, и в душе стало очень одиноко. Дома меня никто не ждал, у меня никого нет, вернее, у меня никого не осталось. Мои мысли прервал какой-то звук.

– Мяу-у-у, – послышалось мне.

– Мяу-у-у, мяу-у-у, мяу, – жалобно звал меня какой-то котейка.

Я обернулась и увидела чёрного котёнка месяца четыре от роду, с большими желтыми глазами.

– Кис, кис, кис, – позвала его я.

Котик подбежал и начал тереться о мои ноги, я присела на колени и начала его гладить. Кот урчал и жалобно заглядывал мне в глаза.

– Кушать наверно хочешь, у меня как раз в сумке осталось немного колбасы, родители приносили на завтрак, домашнее вкуснее.

Я накормила кота и встала уже, чтобы уйти, но меня останавливало протяжное мяуканье.