Страница 68 из 76
— Не знаю, как ты сюда вошел, но мои люди…
— У Аллаха все твои люди! — прорычал негр и, отшвырнув оружие в сторону, пробил стекло одним ударом кулака — аккуратную круглую дырку, как огнем выжег. Атабек выстрелил прямо в эту дырку, но негр успел отскочить в сторону. В следующий момент он нанес по стеклу сокрушительный удар ногой. Осколки посыпались на Атабека, следом за ними прыгнул негр. Следующего выстрела Атабек сделать не успел — гигант схватил его за руку своими лапами и с силой опустил руку Атабека на свое подставленное колено. Оглушительно хрустнули кости, пистолет выпал на пол. Атабек зарычал, уперся в негра ногами и, резко толкнувшись, откатился к стене. Сразу вскочил, но не стал драться — метнулся к двери и скрылся в темноте.
Негр какое-то мгновение смотрел ему вслед, потом перевел глаза на Евгения Альбертовича и медленно двинулся вперед. Его лицо кривила мрачная улыбка.
— О! — томно виляя бедрами, ему навстерчу смело шагнула женщина, — ты настоящий мужчина. Я хочу тебя.
Она раскинула в стороны широкие руки, словно готовясь обнять весь мир.
Гигант остановился, и улыбка медленно уступила место неясной гримасе — жалость боролась с ненавистью и отчаянием. Он наотмаш ударил женщину по лицу и добавил что-то по-испански. На минуту в ее глазах блеснуло нечто похожее на разум, но потом они снова приобрели бессмыслено-глубокое выражение, только знакомые Славе слезинки повисли на длинных рестницах. Еще раз выругавшись, Луис обошел женщину, но опоздал: Евгений Альбертович держал в обеих руках пистолет Атабека.
— Добро пожаловать, дон Луис! — он сел в безопасное кресло за дубовым столом, — стой, где стоишь! Варя, лапа, отойди от него во-он туда! — кивнул в угол, где растопырилась старая вешалка. Мелко пожевал тонкими губами. Улыбнулся. Луис остановился, готовый прыгнуть в любой момент. Женщина тоже замерла на месте, глупо хлопая рестницами. Евгений Альбертович повел дулом вверх-вниз.
— Ну вот, ты пришел, людей моих грохнул, даже Бека напугал. Беку вообще, знаешь ли, не повезло в этом деле. Видишь, там засранец мелкий к креслу привязан? Так он Беку несколько раз по роже засадил — и ничего. Менять мне пора главную шестерку… Да-с. А с другой стороны, ты у меня на мушке. И твоих людей тоже что-то не видать. А с третьей… Короче, мы на равных, на самом-то деле. Будем, значит, договариваться. Так?
Евгений Альбертович снова повел дулом. Луис скрестил руки на груди.
— А что ты мне можешь предложить?
— Скинуть всю ихнюю шарашку к чертовой матери! — облизнул бледные губки Евгений Альбертович.
— Собственно ради этого дела, благородного, я надеюсь, тебя из под воды-то и достали.
— Нет.
— Как? — опешил Евгений Альбертович, — тебе, дураку, Революцию в Америке помогут сделать…
Луис весело расхохотался:
— Революция, Женя, не нуждается в том, чтобы ее делали. Она приходит сама, как тропический ливень, в соответствии с природой… — он грозно навис над пухлым лицом Евгения Альбертовича, — но вы, потомки предателей дела Троцкого, не понимаете этого. Я только расчищаю путь тому, что придет вслед за мной! И не марай революцию своими тупыми мыслишками!
— Хорошо-хорошо… — Евгений Альбертович рассеянно принялся крутить пальцами пистолет, — Америка со всеми потрохами и Австралия тебя не интересуют. Япония, я так понимаю, тоже?
— Ха! На что замахнулся!
— Почему бы и нет? Давай их в картишки розыграем, в подкидного, а? Как в летном, помнишь? Мы с тобой тогда весь мир делили.
— Ты всегда проигрывал.
Достав из кармана трубку и окурок сигары, Луис искрошил окурок в трубку и неторопливо закурил. Прошелся по тесной комнате, бросил брезгливый взгляд на женщину, потом такой же брезгливый взгляд на Славу, и снова уставился на Евгения Альбертовича.
— У меня к тебе счет.
— Вот я тебя убью сейчас, — хихикнул Евгений Альбертович, — и не будет никакого счета.
— Тогда у революции будет к тебе счет. Ты ведь понимаешь, у революции руки чистые, но длинные.
— Понимаю, понимаю. Поэтому и предлагаю базар. Ты только скажи, что тебе нужно.
— Раньше мне нужно было это, — Луис ткнул пальцем в рыхлый живот женщины, собиравшей рассыпанные катушки хлопьев распухшими пальцами, — теперь — не знаю. Теперь это мой счет. Не забывай.
— О-о-оооо, — жалобно протянула женщина, демонстрируя пустой кулек. Хлопьев не было, задумчиво она оторвала кусочек бумаги и отправила в рот.
— Не забуду. — Евгений Альбертович закинул ногу на ногу. — Ты тоже не забудь: я — твой путь в Россию. И не только. Мои сферы влияния тебе известны. И если ты не окончательно погряз в революционном фатализме…
Неожиданно Луис, сверкнув глазами, двинулся на Евгения Альбертовича. Евгений Альбертович, не меняя позы, выстрелил ему в грудь, но Луис не остановился и через секунду навис над толстым человечком, зажав его слабое запястье в своем стальном кулаке. Евгений Альбертович еще пару раз бесполезно выстрелил в воздух.
— Бронежилет?.. — промямлил он.
— Да, — ответил Луис, — и, думаю, ничего мне от тебя не нужно, Женя. Прощай.
Второй огромный кулак понесся к голове Евгения Альбертовича…
Неожиданная автоматная очередь прошила край стола, боковой ящик и ножку в виде львиной лапы, только щепки полетели. Луис дернул головой, ослабил хватку. Евгений Альбертович, воспользовавшись этим, вырвал руку с пистолетом и быстро юркнул под стол. Черный кулак с хрустом шмякнул по столешнице, та раскололась на неровные части.
— Чтой-то вы тут делаете? Славик! — влетела в комнату Мила. За ее спиной, сжимая в руках автомат, стоял Макс.
Прижавшись спиной к обломкам стола, Евгений Альбертович опрокинул гудящий монитор, руки судорожно сжали пистолет.
— Любимый! — подала голос женщина, не прекращая жевать, и сделала несколько шагов по направлению к Луису.
Мила, кинувшаяся было к Славе, вдруг заметила сумасшедшие глаза отчима и дрожащий пистолет в его руках, направленный на негра.
— Мама!!! — завопила Мила, но было уже поздно. Что-то громко пукнуло, и на белой блузке смуглой женщины стало из черного провала расползаться ярко-алое пятно. Не торопясь, кровь пропитывала шелковую ткань. Загораживая Луису дорогу, женщина глядела на него широко раскрывшимися глазами, попыталась что-то сказать.
— Мама! — снова закричала девочка и ринулась к ней, но вовремя пригнулась — следующая пуля, резко чмокнув, попала в бледную краску стены. Трясущимися лапками Евгений Альбертович пытался удержать вздрагивающее оружие:
— Ненавижу! Всех вас ненавижу! — он еще раз нажал на курок, но пуля, срикошетив о кафель пола, отлетела к потолку и затерялась в сваленной груде проводов и аппаратуры.
Луис толкнул женщину на Евгения Альбертовича, сам прыгнул следом. Пистолет покатился по полу, а Луис поднялся во весь рост, держа правой рукой своего врага за горло.
— Луис! Не смей!
Макс навел ему в лицо дуло автомата.
— Почему? — не понял Луис.
— Живой. Он мне нужен живой.
— А потом?
— Вообще. Живой. Ясно? Мне приказано его не убивать.
— Кем?
— Какая разница? Отпусти его. Хорошо?
Макс коротко махнул дулом.
— Нет, — ответил Луис.
И тогда Макс выстрелил. Очередь прошила руку Луиса, но тот не ослабил хватку. Следующую очередь Макс пустил Луису в голову. Падая, Луис увлек Евгения альбертовича за собой.
Тут Мила вышла из оцепенения.
— Мамочка! — перешагнув через вцепившегося последней хваткой смертельно раненного Луиса, сжавшего за горло Евгения Альбертовича, она склонилась к матери.
— Мамочка!
Подобрав валявшийся на полу шарик кукурузы, Барбара отправила его в рот и последним усилием один раз жевнула, ее лицо перекосилось судорогой, потом расслабилось.
Евгению Альбертовичу удалось, наконец, выскользнуть из смертоносных объятий, и когда черные пальцы сжались вновь, уже в последний раз, они только ухватили пустоту. Но огромное безжизненное тело не хотело выпускать барахтающегося под ним врага.