Страница 39 из 76
— Покурить-то дай.
— Держи, — кинула зажигалку и почти пустую пачку Мила, парень не поймал, предметы тихонько шмякнулись на пол. Нагнувшись, парень исчез из поля зрения, сейчас же рывком был сдернут автомат со славиных колен. Он и охнуть не успел. Парень снова сидел на своем месте, прикуривал одной рукой, придерживая другой черный ствол оружия.
— Фу, хорошо, — опять откинулся к стене, выпустив едкую струю табачного дыма, — может, косяк забьем?
— Штакета нет, — в руках Мила сжала автомат.
— Тогда, может, разоружимся?
— А кто первый?
Снова повис гнет тишины.
— Хорошо, — ожил парень, — я положу оружие здесь, — он сдвинул темный металл с колен, — ты, — кивнул Миле, — осторожненько баян там, и ампулы. Обе, — парень облизнул пересохшие губы, — чтоб я видел!
— Ну, и? — Слава решительно не понимал общей выгоды этого плана.
— Ты, — посмотрел прямо в глаза Славе провалами сумасшедших зрачков парень, — берешь здесь пушку, я беру там машину с кайфом. Понял?
Слава согласно кивнул. Мила задумчиво вертела стекляшку:
— А что это?
— Опиюха.
— Зачем так много? Меня вмажешь?
— Нет. Меняться будем?
В голосе наркомана появилась звенящая дрожь.
— Ну немножечко! — кокетливо скосила глаза Мила.
Нервно заходил по выпирающему горлу хрящ кадыка, бледные пальцы прилипли к черному стволу. Казалось, парень сейчас сорветься и покроет уютную тишину свинцовыми противно жужжащими мухами. Но не сорвался, осторожно положил автомат рядом и расслабился, сделав пару глубоких вдохов. Наверное, до ста досчитал, как мама учила.
— Отдай, миром прошу.
— Да хорошо, — пожала плечами Мила, как можно равнодушнее, и положила пакетик рядом на пол. — Пошли? По кругу. Ме-е-едленно.
Немного замешкавшись, Слава подобрал автомат последним, наркоман уже сидел на милином месте, нежно поглаживая пакет.
— Фу, вот здорово, — его глаза заполнило неприятной поволокой. — Теперь слушай сюда. — Он опять начал читать по-немецки стихи, они то пулеметной очредью неслись под потолок, вороша затхлые тряпки, то свивались клубочками под самым его носом, путаясь картавым длинным «r» на языке и между зубами. Неожиданно парень замолк. Потом тихо процедил:
— Вечный немецкий гений.
— Так это ж опять Гейне! — уверенно крякнула Мила, но вдруг засомневалась, — или Гете?
— Не важно, — довольно улыбался парень, — гения от этого не меньше. А к великой немецкой культуре принадлежит все, что написано, хорошо написано, по-немецки! Не перебивай меня! Сейчас мы удовлетворим наше любопытство. Мы откроем ящики!
Слава никакого любопытства не испытывал — только усталость. Парень повертел в руках какие-то металлические кусочки и присел на корточки возле ближайшего ящика.
— А потом я умру!
От этого Слава чуть не подпрыгнул: «Опять псих!!! Главное чтобы без нас… — он уважительно осмотрел широкие, еще полные сил, плечи наркомана, — это если нам его придеться, то не факт, что будет без нас… Кругом сумасшедшие и наркоманы. Сумасшедшие-наркоманы. Наркоманские-сумасшеды!.». Легко, но словно нехотя, открылась крышка первого ящика. Даже не посмотрев, парень перешел к следующему. Потом еще.
— Вот и все, — он жалобно вертел в руках два покореженных кусочка.
— Отмычка сломалась. И бравого викинга Отто Розенфельда проводит в последний путь его верный сломанный клинок… Смотрите! — он оглянулся, — ну чего вы на меня-то вылупились?! — несильно толкнул Милу, — хватайте сокровища и вон отсюда!!!
— Да не юродствуй, ты.
Почему-то Слава проникся к врагу дружеским сочувствием.
— Никто тебя убивать не собирается!
В ответ парень только громко захохотал и полез вместе с Милой ворошить внутренности вскрытых двух сундуков, разинувших белесые пасти.
— Янтарь! — восторженно поднесла к глазам и даже понюхала Мила, вот-вот лизнет!
— М-да, — наркоман казался разочарованным, — мин действительно нет! Сплошная «янтарная комната», тоже мне — тайна забытой цивилизации! — он даже пнул один ящик и скривился от боли, ругаясь по-немецки.
— Ух-ты, тут еще и картины есть! — развернула тряпочку с ярко-оранжевым нарисованным абрикосом Мила, — настоящие соровища. Пропавшие шедевры.
— Гореть должны хорошо, — пощупал материю наркоман, — погребальный костер, достойный истинного арийца…
— Это тебя, что-ли? — тоже сунулся в ящики Слава — действительно барахло какое-то.
— Да. Я — поволжский немец. Второй сорт. Но не третий, не четвертый… Я — немец! Немец!
— Не врубаются, — с удовольствием вертела в руках какие-то желтенькие бляшечки Мила. — это ж — красота!!! Ты что?!!!
Наркоман вываливал содержимое ящиков на середину помещения, туда же подобрал и аккуратно уложил в кружочек останки немецких солдат, сам удовлетворенно сел сверху, закурил медленно, торжественно, как в последний раз.
— Держи, — кинул обратно Миле зажигалку и пачку.
— Ты это, серьезно? — Мила учащенно задышала, сладко, волнительно — влюбленная героиня! Героин только так себе… Избит, обшарпан и без зубов. Распаковал шприц, отвел в другой руке ампулу и посмотрел вдруг в зрительный зал:
— Нет, огонь мне будет нужен!
— Зачем?
Почему-то Славе сейчас не хватало противного, обжигающего действия водки, ее вкуса, цвета и остро-механического запаха.
— Огонь должен очистить мое тело и останки этих павших героев! — с разведенными в стороны и вверх руками парень стал похож на трагического клоуна. Сжав автомат, Слава хотел встать, чтобы остановить зарвавшегося вандала, но тот только расхохотался.
— Твой магазин пуст. А она меня поймет…
Зачарованно, как кролик на обедающего удава, Мила смотрела на шприц, покачиваясь вместе с ним:
— Да-да. Не мешай ему. Прошу тебя, любимый мой!
К кому отнести эти слова Слава не понял и остался на месте. Мила с придыханием шептала:
— «Золотая», он же на «золотую» пошел!!! — ее восторгу не было предела.
Всмотревшись в кучу, никакого золота Слава не обнаружил, только рыжий янтарь, тряпки и холсты без рам, да пара деревянных статуэток и одна из белой кости, в виде закутанного в халат толстого китайца — тот весело скалился, распираемый счастьем. «Может, это действительно произведения искусства? — пришла запоздалая мысль, — их спасать надо, в музей передавать!» — но вспомнив про трупы, плававшие в воде у входа, Слава передумал. Не до того!
— Друзья мои! — почему-то наркоман перешел на патетику, — я должен уйти, мой путь окончен, приведя меня сюда, чтобы я мог отдать последний долг, — он погладил скалящийся рядом череп, — этим э-ээ, — на минуту запнулся, — ладно. Все и так понятно, Поганка с меня живого кожу сдерет после всего.
— Так он ушел?!!! — очнувшись от странного транса, Мила быстро пришла в себя. — Подожди-ка, подожди-ка!
— Не подходи! — наркоман отвел ампулу подальше. — Разобью!
— Ну, миленький! — заелозила девочка, — потом вмажешься!
— Для меня потом может и не быть… — отломив верхушечку стекляшки, бандит стал наполнять шприц, — Лучше, сама понимаешь, самому себе «золотую» вмазать, другого такого случая может и не быть… Учись, пока я жив! — он гнусно хихикнул, потом поднял голову и подмигнул Славе, — это карикатура такая была. Давно еще. Старый хиппи молодого учит, как ширяться.
— Да давай, помогу, — подсела поближе Мила, — Я умею. А то вторую-то как сам заправишь?
Парень задумался:
— Хорошо, и костер подожжешь?
Мила быстро закивала. Парень тоже кивнул.
— Ладно, слушай: за тобой тут все гоняются, нас таких почти всех собрали, вытащили. САМ приказал. Поганка, он у нас главный — что, куда, кому, он тут еще и свои делишки обделывет, и на стрем не кидается, потому и слинял. Ясно?
Кивнув, Мила закурила:
— Так что, вас здесь много, и все из-за меня?
— Нет, — бандит помялся, — тут большая политика, мы еще следить должны..
— За кем?
Он снова неприятно хохотнул:
— За кем прикажут. По тебе уже один раз отбой давали, Поганка аж нутром позеленел, как на тебя наткнулся. Это ж он в Планерском отчет дал, все, мол… Он теперь на нас все валить будет, а я таких, на каких свалили, видал… Сам не хочу. Так что, давай меня моей заначкой… — бандит протянул сильную руку с закатанным рукавом, — посвети ей, парень. Сестра, пожалуйста по вене, ей тихо Ленин говорит! — пропел он теплым басом. — И пусть моя душа, вместе с ними, соединится в Валгалле…