Страница 35 из 76
В это время «викингу» наконец удалось высунуть руку из-зи пазухи. В ней оказался зажат блестяший черный пистолет. На минуту все замерли. Первой опомнившись, опрометью кинулась вон взлохмаченная девушка, которая до того неотрывно смотрела на великана. За ней успели выскочить два джентельмена с дипломатами.
— Побазарим, козлы! — ревел гигант, размахивая под носом у молодых людей дулом, — Вы у меня…! — ничего особо неприличного он не произносил, что в создавшейся ситуации казалось противоестественным. Молодые люди навалились на него со всех сторон, пытаясь отобрать оружие и скрутить ему руки, но тот оставался непоколебим, как гора, лишь сквозь мирный гул вентилятора доносилось его мощное сопение.
— Пойдем-ка!!! — полностью осознав опасность происходящего, Слава не хотел оказаться втянутым в еще какое-либо дурацкое мироприятие.
— Нет! Подожди! Давай посмотрим чем дело кончиться!
Темно-синие глаза горели радостным возбуждением — вот-вот молнии выскочат.
— Смотри, они похожи на меленьких паучков, облепивших большую навозную муху!
В милиных словах была доля истины, Слава тоже не смог сдержать улыбку: млодые люди вшестером повисли на гиганте, трое попытались вывернуть руку с пистолетом, их ноги оторвались от пола, жалобно болтались узкие носки дорогих фасонных туфель. Раздался слабый хлопок, пытающийся проскочить к дверям мимо драки интеллигентный человек резко закашлялся, зажав лицо ладонью, оставил свою спутницу и, бросившись напролом, ударился о раскрытую дверь. С длинного носа слетели очки, он попытался их подхватить, но на него налетели четыре девушки с зажмуренными глазами. По центру помещения поплыли клубы капелек тумана. В дверях возникла давка, барменши прижались к зеркальным полкам с бутылками, готовые нырнуть в подсобку, за кассой никого не было видно.
— Закрой глаза и не дыши! — высматривая возможные пути к отступлению, Слава собрался перекинуть девочку через стойку к барменшам.
— Сам не дыши! Цирк-то какой! Этому фраеру, небось, самопал скинули Мила втянула поглубже воздух.
— Знаешь этот анекдот про наркомана в газовой камере? А тут и кумара-то нет!
С трудом Слава сообразил, что если бы газ был «серьезный», то все давно должны были бы лежать под столиками и дрыгать лапками. Мелкие капли оседали на пол уже через метр вокруг гиганта, но возле самой двери. Девочки во-всю смеялись, бабушка с трудом вылезла, красная и потная, от ласковой ухмылочки не осталось и следа. Пожалуй, она оказалась сейчас самой социально-опасной: трое висевших на гиганте так и висели, уткнув лица в бронежилет, двое других пытались сокрушить «викинга» — один с зажмуренными глазами бил «мавашу», тонущую в его толстых икрах, другой кулаком пытался попасть по заросшему светлой ухоженной бородой лицу. Из закрытых глаз противников лились слабые слезы…
Мила и девочки радостно хихикали. Слава заметил еще одного посетителя наслаждавшегося происшествием. Тот одиноко сидел в самом темном и дальнем углу и казался чем-то знакомым, похожим на навозного жука-скарабея…
— Хватит. Пошли.
Слава поднялся. Воздух был чист, слабые волны, разгоняемые вентиляторами, приносили лишь легкий едкий привкус.
— Любишь ты все это…
— Да ладно, не ругайся. Весело же было!
Мила послушно пошла следом. Чуть не подскользнувшись на раздавленных кем-то очках интеллигентного молодого человека, она невольно упала на грудь бледнолицему в черной коже.
— Ах, простите!
Впившись в нее глазами, тот так и замер, как будто увидел привидение.
Столпившиеся на улице посетители рассерженно отфыркивались, как стая облитых водой мартовских кошек. Кому-то необходимо было вернуться за брошенными в спешке вещами. Пытаясь сохранить достоинство, бабушка потащила внучек куда-то вдоль улицы по узкому тротуару, Слава весело проводил взглядом ее жирные ягодицы, переливающиеся под тугим летним платьем в выпирающем рельефе плотных трусов. На улицу вышли и заплаканные молодые люди с успокоившимся великаном в бронежилете, и барменши с кассиршей. Слава попытался разглядеть знакомого посетителя, но того среди публики не оказалось. Из-за ближайшего поворота один из ребят тащил упиравшуюся растрепанную девушку — тихонько цокали высокие каблучки, изредка застревая в щелях мостовой. Когда она попыталась остановиться, чтобы выдернуть руку, нога подвернулась и тонкий штырь, отломавшись от босоножки, намертво застрял в неровном асфальте. По смуглым щекам потекли, размывая тушь, слезы.
— Эй-ей-ей!!! — уцепилась Мила за напрягшийся славин бицепс, — Ты не лезь, они сами разберуться! Нам идти пора.
Но его остановило виновато-беспомощное выражение ее глаз, там было что-то еще. Может, он уловил тот тоскливый московский страх? Точнее, ужас перед этими ласково улыбающимися бледными парнями. На руке одного он увидел темное пятно рисунка, но не успел рассмотреть. Понуро опустив голову, великан послушно выслушивал главного бледнолицего, к нему подвели девушку и оставили в покое.
Наконец противники пожали друг другу руки, великан побагровел, готовый кинуться в новую драку, но девушка, что-то тихонько ему принялась обьяснять, и они ушли. Как-то беззащитно прихрамывая на поломанной туфельке, девушка стала похожа на маркитантку разбитого войска: «пулями пробито днище котелка…». Им навстречу шел высокий человек в соломенном самбреро ялтинрского производства и неестественно пестрой от красных цветов рубашке, завязанной мощным узлом на мускулистом черном животе. Негр. Проводив пару настойчиво-любопытным взглядом, негр подошел к кафе, снял шляпу — кажется, этого человека Слава недавно видел на нудистском пляжу. И Сашок что-то болтал про негра из Харькова… Мягко улыбнувшись, тот прошел внутрь мимо вежливо расступившейся группы молодых людей.
— Идем? — почему-то Мила была рассержена.
— Ты чем недовольна?
— Ненавижу негров!
— Че-го?! — слегка опешил Слава.
— Я не виновата, что у меня предки такие! Я не негритянка!!!
Некоторые прохожие удивленно глядели им вслед.
— Да брось ты! — совсем растерлся Слава, — подумаешь, предки. Какая разница!
Они шли по прямым улицам, пока не попали на пляж, забитый людьми под завязку.
— А какое он имел право так мне улыбаться? И этот хмырь, с лошадиной мордой, вылупился!!! Чего они на меня все так смотрят!!! — потихоньку Мила переходила на визг.
— Потому что ты красивая, — сходу придумал Слава.
— Да? — слова сработали безотказно, она сразу успокоилась и про все забыла, — Смотри, справа, там!
— Что?
— Ну крепость же! Пойдем, нам наверх!!
Узкая лента асфальта вилась в лабиринте одноэтажных домиков, облепленных кустами каких-то цветов. Этот лабиринт очаровывал — казалось, дома растут вместе с травой из набирающей силу горы.
Вот и грязно-бурые шишковатые башни, сомкнутые, как челюсти. Рядом толпятся немногочисленные туристы.
— Ну, ты это рвалась увидеть?
— Нет. Не знаю. — забравшись в неверную тень, Мила топталась на месте, — может, экскурсовода подождем?
— Ну подожди-подожди!
— Не злись. Хочешь яблочко?
— Тоже из сумки?!
— Нет. Купила.
— А на какие даньги?!
— На твои, — опять эта дурацкая слеза на ресницах.
Пристроившись к небольшой экскурсии, они выслушали занимательную повесть про славную историю города Судака и его крепости. Невольно Слава проникся искренним сочувствием к «последнему оплоту Европы в Азии», так и повеяло галерами, плащами, мечами, чумой, пришедшей с переброшенными через стену осажденной крепости вонючими трупами… Даже усталость и ломота куда-то делись. Залезли на стену: полет птиц, безбрежное море, куда давным давно уплыли генуэзцы, и не вернутся, останется только эта выжженная солнцем и потоптанная туристами каменная плешь. От таких мыслей стало грустно. Толстые стены стояли прочно, сохраняя столетние тайны, приятное тепло камней согревало кожу — в их щербинках чудилась своя жизнь. У какой-то квадратной ямы, возле одной из дальних башен, копошились люди. На них изредка глазели турсты, не обращавшие внимания на веревочку заграждения с белыми лоскутами.