Страница 30 из 50
§ 5. Эмоциональная изоляция и интеллектуализация (исторический пример)
Султан Сулейман I (1520–1566) был одним из самых великих правителей Османской империи. Но и он не смог избежать роли убийцы своих близких людей. Этот султан организовал три военных похода против Персии. Первые два возглавил сам, третью же поручил Рустем-паше. Сын султана Мустафа был губернатором в Анатолии. Янычары, составляющие ядро турецкой армии, требовали, чтобы их возглавлял Мустафа, если уж султан так стар, что не может сам возглавить свое войско. Посланцы Рустем-паши сообщили султану, что будто Мустафа благосклонно относится к этим требованиям янычар. Любимая жена Сулеймана Роксолана решила воспользоваться этим и устранить Мустафу с тем, чтобы следующим султаном стал один из ее сыновей. Она внушила султану, будто Мустафа хочет свергнуть его. Сулейман оказался в трудном, конфликтном положении. Вот что далее повествует историк:
«Решая идти в поход или нет, Сулейман медлил. Его мучили сомнения, связанные с тем шагом, который ему предстояло сделать в отношении собственного сына. В конце концов, придав делу безличностный и теоретический характер, он попытался получить беспристрастный приговор от муфтия, шейх-уль-ислама. Султан сказал ему, свидетельствует Бусбек, «что в Константинополе жил торговец, чье имя произносилось с уважением. Когда ему потребовалось на некоторое время покинуть дом, он поручил присматривать за своей собственностью и хозяйством рабу, пользовавшемуся его наибольшим расположением, и доверил его верности своих жен и детей. Не успел хозяин уехать, как этот раб начал растаскивать собственность своего хозяина и замышлять нехорошее против жизни его жены и детей: мало того, замыслил гибель своего господина». Вопрос, на который он (султан) попросил муфтия дать ответ, был следующим: «Какой приговор мог бы быть на законных основаниях вынесен этому рабу?». Муфтий ответил, что, по его мнению, «он заслуживал быть замученным до смерти»[72].
Успокоенный таким образом, Сулейман, по прибытии в полевой штаб, из Амасьи вызывал к себе сына Мустафу. Молодой человек в свою очередь оказался в конфликтном состоянии. Он знал, что если появится перед разгневанным отцом, будет наказан, а если не пойдет, тем самым ясно покажет, что действительно замышлял предательство. Он принял смелое и опасное решение: отправиться к отцу. Затем Лорд Кинрос приводит рассказ современника этих событий о том, как немые слуги султана, как только Мустафа заходит в шатер отца, нападают на него и, несмотря на его яростное сопротивление, убивают его. Внутри шатра «все казалось мирным; не было солдат, телохранителей или сопровождающих лиц. Присутствовали, однако, несколько немых (категория слуг, особенно высоко ценившаяся турками), сильных, здоровых мужчин – предназначенных ему убийц. Как только Мустафа вошел во внутренний шатер, они решительно набросились на него, изо всех сил пытаясь набросить на него петлю. Будучи человеком крепкого телосложения, Мустафа отважно защищался и боролся не только за свою жизнь, но и за трон; ибо не было места сомнению, что, сумей он вырваться и соединиться с янычарами, они были бы настолько возмущены и тронуты чувством жалости по отношению к своему фавориту, что могли бы не только защитить, но и провозгласить его султаном. Опасаясь этого, Сулейман, который был отгорожен от происходившего всего лишь льняными занавесями шатра… высунул голову в том месте, где в этот момент находился сын, и бросил на немых свирепый и грозный взгляд и угрожающими жестами пресек их колебания. После этого, в страхе удвоив усилия, слуги опрокинули несчастного Мустафу на землю и, набросив шнурок на шею, удушили его»)[73].
Рассказ об этом жестоком деянии представляет интерес для психолога по нескольким причинам: 1) жажда власти и страх перед смертью заставили Сулеймана убить любимого и, как говорят, очень способного сына, законного наследника престола; 2) для психологической подготовки этого преступления султан, не догадываясь об этом, использовал ряд защитных механизмов, а именно: а) произвел изоляцию интеллектуальной стороны конфликта от своих эмоций и превратил его в абстрактную теоретическую задачу; б) спрашивая мнение муфтия, проецировал ответственность за принимаемое решение ан другого, на «специалиста»; в) этим путем он сумел опираться на авторитет муфтия, а через него – и на авторитет ислама и пророка Мухаммеда. Производя подобную психологическую подготовку, он приобрел способность к убийству родного сына. Но и после этого он, по-видимому, нуждался в дополнительной психологической самозащите и, в поисках «козлов отпущения», строго наказал нескольких сановников. Он освободил от поста главнокомандующего Рустема и отправил в Стамбул. Конечно, сильным стимулом совершения этого убийства была Роксана, любовь к ней султана.
На этом примере мы ясно видим, каким образом целый ряд психозащитных механизмов подготавливали человека для встречи с сильным фрустратором, для принятия труднейшего решения, а также для психологической самозащиты после того, как страшное событие уже произошло. Для Султана Сулеймана Первого убийство представителей других наций и религий, военнопленных или мирных жителей, «гяуров», было обычным делом. Но убийство сына заставило его мобилизовать целый ряд психозащитных механизмов, чтобы обеспечить психологический комфорт путем атрибуции ответственности другим авторитетам, и с помощью целого ряда других механизмов – изоляции, рационализации и переноса остаточной агрессивности на других людей. Для султана нахождение «козлов отпущения» не представляло труда: все подданные были его рабами.
Поскольку подобного рода события случались и в других империях и королевствах, можно предположить, что во всех этих случаях психологическая подготовка и самозащита осуществлялись в основном с помощью одинаковых механизмов. Но это утверждение было бы полезно доказать с помощью новых сравнительных исследований.
§ 6. Актуальная и предвосхищающая рационализации
Защитный механизм рационализации более активно используется в тех случаях, когда человек уже фрустрирован. Например, если он уже нарушил общепринятые нормы морали и, будучи в достаточной мере социализированным, переживает внутренний конфликт или когнитивный диссонанс. Эту разновидность рационализации мы называем актуальной, поскольку она мотивирована необходимостью освобождения от фрустрации, которую актуально переживает индивид.
Однако, как мы уже знаем, человек может предвидеть, предвосхищать наступление фрустрирующих ситуаций. Он может, например, спланировать осуществление таких действий, которые невозможны без нарушения моральных норм общества или таких социальных групп, которые для него являются референтными. Предвидение такого конфликта может мотивировать развертывание в психике человека таких предварительных защитных процессов, которые можно назвать предвосхищающей рационализацией. Исследование защитных процессов как способов предварительной подготовки личности к встрече с будущими фрустрирующими ситуациями – задача большой теоретической и практической важности. В более широком плане мы можем говорить о проблеме предвосхищающих адаптивных действий людей.
Знание предвосхищающих рационализаций человека помогает с большей точностью предвидеть его будущее поведение и ход мыслей. Можно также предположить, что актуальная и предвосхищающая рационализации имеют серьезные различия в своих мотивах, формально-логической и психо-логической структурах. Эта проблема, впервые здесь сформулированная, нуждается в дальнейших исследованиях.
§ 7. Рационализация для себя и для других
А. Рационализация для себя. – Как защитный процесс рационализация традиционно (начиная, по крайней мере, с вышеупомянутой статьи Э. Джонса) определяется как процесс самооправдания, психологической самозащиты личности. В большинстве случаев мы, действительно, наблюдаем именно такие защитные аргументации, которые можно назвать рационализациями для себя. В качестве примера рассмотрим известный типичный случай «зеленого винограда», в художественной форме представленный в известной эзоповской басне «Лисица и виноград»: «Голодная лисица увидела виноградную лозу со свисающими гроздьями и хотела до них добраться, да не смогла; и, уходя прочь, сказала сама себе: «Они еще зеленые!».
72
Кинрос Лорд. Расцвет и упадок Османской империи, с. 257–258.
73
Лорд Кинрос, указ. соч., с. 258.