Страница 93 из 97
В тоне Орма звучал плохо скрытый сарказм. Он не мог примириться, что пришлый, которого он не любил, обрел власть.
— Мне не страшно, — ответил Свен. — Я ведь охотник, и я не привык подчиняться приказам. Я рад услужить Победителю Бера, и мне бы хотелось…
Свен вдруг пошатнулся и вынужден был опереться о стол.
— Что случилось? — как будто сквозь снежный завал, отдаленно звучал голос Орма. — Вам плохо? Вы больны?
— Я? Я не знаю… Со мной все нормально! — попробовав взять себя в руки, ответил Свен. — Дня четыре назад я, преследуя зверя, попал в ручей и простудился… Но это пройдет. Если вы захотите купить мои шкуры, то я…
Свен не закончил свою речь, он просто рухнул на пол. Его крупное тело трясла лихорадка, взгляд стал бессмысленным.
Орм не подумал, что этот охотник искусственно вызвал припадок. Он часто видел, как крепкие люди во время болезни теряли контроль над собой. Полагая, что справятся сами с нежданной хворобой, они не желали лечиться, считая, что могут жить так, как привыкли, пока, наконец, не лишались последних сил.
— Если что-то и было способно вывести Эрла из равновесия, так это “ наши “герои”, способные сами себя уморить своей глупостью!” Именно так он о них говорил… О таких силачах, неспособных бороться с болезнью… — мелькнуло в мозгу Орма, вызвав внезапную боль.
Он старался не думать о брате. Бывали моменты, когда Победитель считал, что сумел изгнать призрак, который терзал его, но совершенно случайная мелочь опять воскрешала его, отравляя сознание чувством вины. Не желая поддаться наплыву незваных эмоций, Орм крикнул, желая позвать слуг.
— Он болен, — сказал Орм, кивнув на охотника. — И он единственный, кто за полгода решился открыто прийти к нам. Приготовьте комнату и отнесите его! Я хочу, чтобы этот охотник поправился. Он нам расскажет о том, что творится за стенами замка…
Когда Свена устроили в комнате, Орм мимоходом подумал, что в замке нет лекаря, а повивальная бабка, живущая в доме прислуги, вряд ли сумеет помочь. Посылать к деревенской знахарке было опасно. Живущие в замке не знали, как люди, чьи близкие были убиты огнем, отнесутся к ним. Месть не была привилегией вирдов. Не в силах добраться до Руни, крестьяне могли отыграться на тех, кто прислуживал ей.
Свен очнулся за полночь. Одежда промокла от пота, однако рассудок был ясен. Поднявшись с постели, охотник почувствовал слабость.
— Об этом я и не подумал! — с досадой отметил он.
Вскоре Свен понял, что тело ему повинуется хуже, чем он бы хотел.
— Впрочем, это неважно! Скорее всего, они оба будут спать, а во сне мне нетрудно нанести точный удар, — вздохнул Свен.
Охотник старался не думать, как это случится. Он знал, что, представив в подробностях гибель загадочной Рыси, он вряд ли сумеет расправиться с ней.
— Лишь бы только не встретиться с взглядом ее синих глаз! — как молитву шептал он, входя в коридор.
Свен не знал, где искать Рысь и Орма. Охотник думал, что это должна быть общая спальня или две смежные комнаты. Вскоре он убедился, что этаж, где его поселили, был пуст. Найдя лестницу вверх, Свен поднялся по ней. Он не знал, в какой башне из двух, украшавших строение, был, но ковер на полу показал, что в трех комнатах, двери которых завешены плотными шторами с темным узором, живут люди.
— Но кто из них? — промелькнуло в мозгу.
Присмотревшись, охотник заметил полоску слабого света под средней.
— Не спят? Или просто пылает очаг? — думал Свен.
Осторожно приблизившись к этой двери, он нажал на нее. Свен хотел лишь опереться и поискать щель, охотник не думал, что она приоткроется. С первого взгляда он понял, что это жилище женщины. Мебель, ковры, зеркала, дорогие белые свечи в чеканных подсвечниках из серебра… Они были потушены. Отсвет огня в очаге с потемневшей решеткой давал меньше света, чем было бы нужно…
Сначала Свен не заметил женщину в кресле, смотрящую прямо на пламя. Лица он не мог рассмотреть, но при слабом свете огня Свен отчетливо видел сияние белых волос, туго стянутых в узел. Атласная сетка из темно-алых шнуров с дорогими камнями держала их, не позволяя рассыпаться, но пара локонов все же выбилась, дерзко нарушив порядок прически. Изящное верхнее платье из черного бархата приоткрывало пурпурный шелк нижнего шмиза, расшитого золотом, а дорогой браслет на точеном запястье позволил бы трем простым семьям безбедно прожить зиму. Белая кошечка тихо дремала, свернувшись клубком на коленях у женщины.
— Это она! Та, которую люди зовут Белой Рысью, — подумал Свен.
Как и раньше в лесу, на поляне, он словно лишился всех чувств. Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой и не мог отвести взгляд. Он стал задыхаться, не в силах справиться с тем, что опять снизошло на него, но внезапно почувствовал боль у бедра, где был спрятан кинжал. Клинок вдруг накалился! Он просто обжег его!
— Морок! Те чары, которыми Рысь погубила меня! — промелькнуло в мозгу, вернув Свена к реальности. — Ведьма!
Отступив, Свен взглянул, на чем держатся шторы. Карниз, прикрепленный к двум крючьям при помощи витых шнуров…
— Подойдет! — облегченно подумал охотник. — Мне нужно набросить одну из штор ей на голову, чтобы Рысь не смогла разглядеть меня прежде, чем я нанесу ей смертельный удар…
Он по-прежнему звал ее Рысью, поскольку другие слова не вмещали того, что Свен чувствовал к ней. Перерезав шнурок, он снял штору. Свен помнил, что кто-то ему говорил о способности Рысей не то читать мысли, не то понимать, что желает от них человек.
— Я хочу одного: позабыть тебя, чтобы опять стать свободным! — твердил он себе, идя к ней.
Свен надеялся, что эта мысль не пробудит в ней страха, позволит приблизиться. Женщина не шевелилась.
Насторожилась белая кошечка! Вдруг пробудившись от сна, она спрыгнула на пол и с громким воинственным воплем ринулась прямо к нему. Свен не ждал от зверька этой выходки, помня, как лелеял его и кормил. Понимая, что время упущено, Свен швырнул штору в лесянку. Ему бы хватило мгновения, если бы только она долетела, однако Руни стремительно встала, и ткань, попав в грудь, соскользнула на пол.
— Все, конец! — пронеслось в мозгу Свена, но Рысь неподвижно стояла, не пробуя вызвать ужасный огонь.
Он шагнул, замахнулся кинжалом, но странная сила сковала это движение.
— Хочешь убить меня? — вдруг прозвучало в его голове. — Но зачем?
— Ты разбила мне жизнь!
— И ты тоже… Ты тоже такой же, как Орм…
Свен не понял ее слов, но сердце вдруг сжалось от боли и жалости к ней, такой хрупкой, чужой в этом замке, несчастной…
— Нет! — закричал он, страшась подчиниться наваждению Рыси, утратить решительность. — Я хочу лишь одного — вновь вернуться в те дни, когда все было просто! Я был самым лучшим охотником, я был действительно счастлив, а ты…
— Что я сделала?
— Ты…
Он хотел бы сказать ей о том, что вошло в его жизнь после встречи в лесу, разрушая ее… О том странном, бессмысленном чувстве, для которого даже нет слов… О той муке, терзающей душу без всякой надежды… Но Свен не успел. Его руку с кинжалом в запястье пронзила резкая боль, непонятная сила развернула охотника. Он бы мог отклониться, но не успел: острие от клинка, отливавшего темным таинственным блеском, вонзилось в живот.
— Как же так… — думал он, изумленно взирая на кровь. — Ведь оружие было для нелюдя…
Стены комнаты мерно поплыли, очаг тоже сдвинулся с места. Упав на колени, он смог лишь шепнуть: “Вот и все…”
… Этой ночью ему не спалось. Странный шум в коридоре отвлек Победителя. Выйдя из комнаты, он почти сразу увидел приоткрытую дверь и упавшую штору у входа. Орм мог бы вернуться к себе, но не сделал этого. Он даже не удивился, увидев Свена рядом с женой. Темный нож, крепко сжатый в руке, объяснял все без слов, но его поразило другое.
При свете огня в очаге было трудно увидеть их лица, но что-то в фигуре охотника вдруг подсказало, зачем он на это пошел. Орм знал этот дикий, почти ненормальный порыв сверхъестественной ярости, тут же готовый смениться раскаяньем… Страх, убивающий веру в себя, разрушающий жизнь… И отчаянье…