Страница 14 из 97
— Поймать Белую Рысь? А зачем?
— Это уже мое дело!
Вальгерду совсем не хотелось признать перед Хлудом, что повсеместная слава Орма как Победителя Бера начала раздражать, вызывая зависть.
— Герой! Повидал я таких! Сойдись мы с ним на узкой дорожке, еще не известно бы, кто одолел! — временами взбешенно думал Вальгерд.
Он не видел особых достоинств в любовнике Бронвис. Бывали минуты, когда, наблюдая за Ормом, он думал, что вел бы себя точно так же, а временами и более дерзко, но почему-то проступки Победителя принимались как должное, а попытки Вальгерда проявить в Гальдорхейме характер, снискали у местных, за исключением круга прихлебателей, неодобрение. Временами он думал, что его терпят здесь только ради сестры, что вызывало свирепую скрытую ярость. Вальгерду было бы трудно сказать, кого именно он ненавидит: наглых людишек, самого Орма или же Бронвис.
Его отношение к золотоглазой сестренке было особенным. С раннего детства он был с нею рядом, решая, как девочке следует жить. Бронвис будила в его душе странные чувства. Подростком он презирал это глупое существо, заставляя ее таскать деньги у няньки. Позднее, когда гадкий утенок стал превращаться в красавицу, он с непонятным бешенством наблюдал за попытками наглых мальчишек научить ее первым поцелуйчикам, разбивая в кровь их молодые мордашки. И он же продал сестру другу дяди за небольшую должность в Лонгрофте.
За должность? В те годы Вальгерд ответил бы: “Да”. Он стыдился непонятной, мучительной жажды любой ценой уничтожить влюбленность тринадцатилетней девчонки в этого… Как его? Ленда, сына дяди из Гокстеда… А после, уже через шесть-семь лет, при Дворе, со злорадством наблюдал за ее неудавшимся браком со стариком.
Связь с Властителем Вальгерд воспринял как должное, зная, что Бронвис движет голый расчет. Но лишь в ссылке, в Гальдоре, утратив столичных друзей и карьеру придворного, Вальгерд впервые по-настоящему понял, что с ним происходит. Простые отношения с женщиной перестали привлекать его намного раньше, однако нужна была ломка привычных ценностей, чтобы понять настоящие чувства к сестре. Но Орм увел Бронвис к себе из поместья, лишив Златоглазого шанса получить ее. Теперь Вальгерд жаждал реванша.
Ища способ, чтобы унизить соперника, Вальгерд понял: лишь подвиг, равный в глазах диких вирдов поражению Серого Бера, поможет ему потягаться с Ормом за власть. Услышав от Хлуда, кто взрастил в лесной чаще “цветок”, он подумал, что Судьба за него. “Белая Рысь против Бера! — мелькнуло у него в голове. — Два лесных диких зверя, два подвига, два Победителя! А потом будет один!”
Не обращая внимания на состояние Хлуда, он жестко спросил его:
— Ты поможешь поймать ее?
Хлуд содрогнулся:
— Спасибо за предложение, только я хочу жить! Сила Рыси не исчезает навсегда. Час или неделя, но только, вернув ее, эта “зверюшка” превратит нас в горсть пепла!
Страх Хлуда лишь подхлестнул, убедив, что поимка лесной Белой Рыси действительно подвиг. Именно в эту минуту на память пришло столкновение с Эрлом, впервые показавшее, что синеглазые твари опасны.
В первый же вечер после их драки Вальгерд написал донос в “Службу”, прося их прислать Истребителя, и уже утром выслал гонца. Ожидая ответа к концу весны, он развлекался, представляя картины гибели Выродка. Но Эрл спокойно жил в замке у брата, и Златоглазый был должен признаться, что либо ему не поверили, либо письмо не дошло.
— Хватит праздновать труса! — решительно обратился он к Хлуду. — Собери всех, мы отправляемся в лес. И не забудьте взять свору собак!
Хлуд заколебался, как будто бы не решаясь исполнить приказ:
— Вальгерд, слушай…
Такая трусость взбесила. Вальгерд понимал, что другого шанса не будет, а нерешительность Хлуда грозила срывом замысла. “Может быть, кто-то тоже видел “цветок” и несется захватить мою Рысь!” — промелькнуло у него в голове, пробудив необузданный гнев против друга.
— Не хочешь ехать со мной? Убирайся, я никого не держу!
Он готов был продолжить тираду и высказать многое, так как в последнее время Хлуд раздражал его. Раньше Вальгерд дорожил им, но вдруг обнаружил, что в глазах вирдов эта дружба скорее вредит ему, чем помогает. К тому же Хлуд стал ему больше не нужен. Ватага нагловатых дружков признавала Вальгерда главным, но бывший вожак не желал ничего замечать, претендуя на особую роль рядом с новым предводителем.
Должно быть, внезапный гнев Златоглазого был очень страшен, поскольку Хлуд, не привыкший мириться с чужими приказами, вдруг склонил голову:
— Выполню все!
Согласие притушило вспышку ярости. Не сомневаясь, что Хлуд сдержит слово, Вальгерд пошел к замку заняться личными сборами.
Не будь Златоглазый так возбужден предстоящей охотой за Рысью, он мог бы заметить, как неожиданно жестко блеснули глаза его “друга”.
Отказавшись выслушать Хлуда, он сделал промах, поскольку тот собирался ему пояснить, что поимка Рыси — не подвиг, а способ нажить неприятности. Если верить легендам, то вирды, завидев “голубые цветы”, устремлялись в лес не вылавливать Белую Рысь, а всего лишь показаться ей, чтобы лесянка сама себе выбрала господина. Обижать ее нельзя.
Рысей стало так мало, что вирдов когда-то задела расправа над Оборотнем.
Это случилось примерно лет восемнадцать назад. Все считали белокурую Бельвер, мать Эрла, последней Рысью, когда появились пришлые люди в странной одежде, тащившие на веревке светловолосую женщину, чье появление вызвало шок. По приметам она была Рысью, к тому же ждущей рысенка. Ей, если верить словам деревенских, до родов осталось не так уж и много.
Пришельцы твердили, что женщина — нелюдь, предъявляя всем странный округлый прибор с ярко-красной стрелой. Человек мог спокойно взять его в руки, и стрелка не двигалась, но стоило лишь поднести его к пленнице, как стрела сразу начинала метаться по кругу. Тогда отец Орма, Галар, полагавший, что должен вступиться за пленницу, так как сам тоже живет с Белой Рысью, решил испытать прибор новым способом: дать его Бельвер. Задвигайся красная стрелка — и вирды бы знали, что только лесянки вызывают ее колебания. Но стрелка не шелохнулась, показав разницу между этими Рысями. И, приуныв, отец Орма спросил: “Что же вы собираетесь сделать с пленницей?” Пришлые люди ответили: “Просто убить! Она — ведьма, оборотень!”
Возразить им никто не решился, а ночью, когда все уснули, светловолосая ведьма сбежала. Через день прошел слух, что беглянка убита. Как можно укрыться от пришлых со сворой собак? Сам наместник Властителя взялся возглавить охоту на нелюдя. А среди местных пошли разговоры: “Убита? За что? Что плохого она им сделала? Хоть бы дождались, когда родит! Чем детеныш-то был виноват?” И обратно пришлым пришлось добираться лесами, стараясь избегать встреч с людьми Гальдорхейма, осудившими их.
Говорили, что Человек Двора, поддержавший тех пришлых, жестоко расплатился за это. Народ из какой-то глухой деревеньки, не глядя на титул, задал ему очень хорошую трепку. Наместник вернулся в Лонгрофт, проклиная Гальдор. Уже после побега того Человека Двора им не раз присылали новых наместников, но только Хейду удалось удержаться, заставив признать себя. (Неприязнь Победителя Бера не перевесила уважения вирдов.) Припомнив тот случай из детства, Хлуд быстро прикинул, что ожидает Вальгерда, если он станет вылавливать дикую Рысь.
Нужно было заставить Златоглазого выслушать эту историю, но к оскорблениям Хлуд не привык и был склонен прощать их не больше Вальгерда. “Попробуй сам разобраться хотя бы с крестьянами после поимки “зверюшки”!” — злорадно подумал он. Неожиданно Хлуд встрепенулся, стараясь удержать любопытную мысль, вдруг пришедшую в голову. “Может, стоит попробовать? Так или иначе, я ничем не рискую!” — подумал он.
Перед отъездом из замка Хлуд протянул Златоглазому кусок непрозрачного камня багрового цвета с налетом ржавчины на потемневшей цепочке.