Страница 2 из 8
он изображает самую суть вещей,
а не только то,
что видно глазу.
Типпи пыхтит.
– Это невозможно собрать!
Дракон переворачивает кусочки
вверх картинкой.
– Чем труднее, тем лучше, – говорит, –
Иначе какой смысл?
Мы с Типпи плюхаемся рядом
на специальный широкий стул,
и тут из спальни спускается папа,
дурно пахнущий и осоловелый.
Минуту он наблюдает, как мы
силимся собрать рамку картины –
края и углы, –
потом тянет руку Дракону через плечо
и кладет ей в ладонь верхний правый угол.
И принимается молча
выкладывать в ряд те кусочки,
что мы никак не могли найти.
– Вот это я понимаю: работа в команде! – говорю папе с улыбкой.
Он подмигивает:
– Мне есть у кого поучиться.
Встает и идет к холодильнику
за бутылочкой пива.
Обед
Мама с папой готовят нас к школе,
как астронавтов
к полету в открытый космос.
Каждый день мы куда-нибудь едем.
То к врачу, то к психологу, то к
стоматологу.
Потом бабуля
делает нам мелирование
и подпиливает ногти,
чтобы мы были готовы
к Великому выходу в свет.
– Все будет отлично! –
заверяет нас мама,
делая вид,
что не бросает нас в логово львов
без оружия.
На папином лице –
усмешка.
Дракон, которая идет
в девятый класс,
закатывает глаза и одергивает рукав.
– Да брось, мам,
им ведь нелегко придется.
– Если будет совсем плохо, я больше туда
не пойду, –
заявляет Типпи.
А Дракон добавляет:
– Школа – отстой! Давайте я тоже не буду
ходить?
Бабуля смотрит шоу «Судья Джуди».
– Ну как можно ненавидеть школу? –
каркает. –
Лучшая пора жизни! Вы там встретите своих
любимых.
Папа прячет глаза,
Дракон заливается краской,
а мама молчит,
ведь все они знают:
что-что, а любовь
нам уж точно
не светит.
Психолог
– Выкладывайте, что происходит, –
говорит доктор Мерфи,
и,
как это часто бывает,
я целых десять минут сижу молча,
только терзаю
пуговку на коричневом кожаном диване.
Я знаю доктора Мерфи
всю жизнь, все шестнадцать лет
с половиной,
а это немало для любых отношений.
Трудно придумать новую тему для разговора.
Но врачи хотят, чтобы мы ходили к ним
регулярно,
для поддержанья
психического здоровья,
как будто именно с этим
у нас вся беда.
Типпи надела наушники и слушает громкую
музыку,
чтобы не слышать мою трепотню,
чтоб я могла
без зазрения совести вылить в блокнот
врачихи все свои чувства,
не задев ненароком Типпиных.
Я раньше много трепалась,
когда мне было лет семь или восемь,
а Типпи брала моих кукол
или дергала меня за косичку
или съедала тайком мою половину печенья.
Но теперь нет ничего такого,
о чем бы не знала Типпи.
Болтовня кажется пустой тратой денег
(которых нет)
и драгоценного часа.
Зеваю.
– Ну? –
говорит доктор Мерфи,
хмуря лоб, как будто ее и впрямь волнуют
мои проблемы.
Сопереживание, конечно,
входит в пакет услуг.
Пожимаю плечами.
Говорю:
– Нам скоро в школу.
– Да, я слышала. И что ты по этому поводу
думаешь?
– Не знаю.
Поднимаю глаза на абажур,
где паук сплел идеальную паутину
и объедается мухой. Раз
вдвое больше его самого.
Складываю руки на наших коленях.
– Наверное, я боюсь
жалости.
Доктор Мерфи кивает.
Она не говорит,
что боюсь я напрасно,
или что школа – это здорово,
потому что врать она не привыкла.
Вместо этого она говорит:
– Мне очень интересно, как все сложится,
Грейс. Держи меня в курсе.
И, взглянув на часы, чирикает:
– До новых встреч!
Говорит Типпи
Мы идем в следующий кабинет,
к доктору Незерхоллу.
Теперь моя очередь
слушать музыку,
а Типпина – говорить.
Она говорит быстро,
с серьезным лицом
и громко,
так что я иногда выхватываю
пару слов.
Я прибавляю громкость,
чтобы музыка проглотила ее голос,
и смотрю,
как Типпи
закидывает ногу
на мою,
потом убирает,
потом теребит прядь волос,
кашляет,
кусает губы,
ерзает на сиденье,
чешет локоть,
трет нос,
смотрит в потолок,
смотрит на дверь,
и все это время
говорит,
а потом наконец
хлопает меня по колену
и одними губами сообщает:
«Я всё!»
Медосмотр
Мама везет нас в специализированную
детскую больницу
Род-Айленда,
где мы каждые три месяца
проходим медосмотр –
убедиться, что наши органы
не планируют отбросить коньки.
И сегодня,
как всегда,
доктор Деррик выстраивает в ряд
пучеглазых
студентов
и спрашивает, не против ли мы,
чтобы они присутствовали при осмотре.
Мы против.
Разумеется, против.
Но его стетоскоп и белый халат
не терпят возражений,
поэтому мы просто пожимаем плечами
и позволяем дюжине практикантов
с поджатыми губами
и прищуром
пялиться,
слегка подаваясь вперед на цыпочках,
когда мы задираем футболки.
К концу осмотра мы краснеем как раки
и мечтаем провалиться сквозь землю.
– У них все хорошо? – спрашивает мама
с надеждой,
когда мы возвращаемся в кабинет доктора
Деррика.
Он похлопывает руками письменный стол.
– Пока все нормально, насколько я могу
судить.
Но, как всегда, пусть не перетруждаются.
Особенно в школе. Хорошо? –
Он игриво грозит нам пальцем.
– Хорошо, – отвечаем,
даже не думая
что-то менять в своей жизни.
Грипп
Через два дня после визита
к доктору Деррику
нас без предупреждения
накрывает
грипп.
Я вся трясусь и горю
и не расстаюсь с одеялом,
каждые четыре часа
отправляя в рот
две белые таблетки парацетамола,
чтобы сбить жар.
Типпи лежит рядом
и дрожит,
и чихает,
и кашляет,
и уже добивает
вторую коробку «Клинекса».
Постельное белье
пропиталось потом.
Мама приносит горячий чай
и уговаривает съесть
хотя бы сухарик.
Но мы не можем шевельнуть