Блистательный Двор

– И лучшую выпускницу назовут бриллиантом, – уточнила я.

– Да. Три лучшие девушки из всех поместий всегда получают максимальное количество приглашений на приемы в Адории, и их представляют самым выгодным женихам. То есть формально мы являемся бесценными жемчужинами, но Джаспер с Чарльзом создают особую атмосферу вокруг трех счастливиц. Это создает спрос… и увеличивает сумму выкупа. А страховая сумма, которая остается нам, тоже возрастает.

Я пожала плечами: мне-то надо постараться попасть лишь в середину списка! Тэмсин, несомненно, являлась лучшей кандидаткой на выданье в «Голубом ключе», и я сомневалась, что в других поместьях найдется девушка, которая бы сравнялась с ней в мотивированности.

С приближением экзаменов суматоха в поместье возросла. Регулярные занятия отменили, чтобы мы смогли посвятить время подготовке к самым трудным разделам и попрактиковаться. Учителя, разъезжающие по поместьям, часто наведывались в «Голубой ключ», читая дополнительные лекции для тех, кто об этом просил. В доме кипела работа.

Мне же опять пришлось имитировать бурную деятельность, чтобы не вызывать подозрений. Тэмсин замкнулась, зарывшись в учебники – и я с изумлением поняла, что мне не хватает ее энергичного присутствия. Теперь и Мира не нуждалась в моей помощи с языком. Во время непринужденной болтовни она порой начинала говорить с акцентом, но когда она за собой следила, то ее осфридский становился почти неотличим от речи местного населения. В принципе, он был даже лучше, чем у некоторых девиц, которые до сих пор могли разговаривать на простонародном диалекте. А иногда сама Мира просто ради шутки уморительно подражала акцентам носителей других языков…

Мне же следовало создавать впечатление, будто я чем-то занята, поэтому я не расставалась с книгой, которую мистрис Мастерсон деликатно нарекла «Женской наукой». Помимо подробных сведений о беременности и деторождении, она включала в себя и информацию о том, что к этому приводит. «Хорошая жена хороша и в спальне. Ваши теплота и ласка сделают вашего мужа счастливым», – однажды заявила нам домоправительница ледяным тоном. По сути, это оказалось единственной областью знаний, с которой я не сталкивалась в прежней жизни. Многие девицы на уроках по «Женской науке» явно чувствовали себя оскорбленными, однако я относилась к лекциям со стыдливым интересом.

– Разве ты ее не в третий раз перечитываешь? – поддразнила меня Мира накануне экзаменов.

Она лежала на кровати с учебниками по языкознанию, а Тэмсин, позволив себе редкую передышку, строчила очередное письмо.

Покраснев, я захлопнула книгу.

– Она кажется мне непонятнее других.

Мира оторвалась от своих записей.

– А я думаю, все само прояснится в нужный момент.

– Наверное, – согласилась я, гадая, не познакомилась ли Мира с этой областью на собственном опыте.

Но по хладнокровному выражению ее лица ничего понять не получалось.

– Глупости! – фыркнула Тэмсин, не потрудившись оторвать взгляд от письма. – Мы должны ждать первой брачной ночи и позволить мужу научить нас тому, чему он сам пожелает.

Мира отложила учебник и прислонилась к изголовью кровати.

– А мне совсем не нравится, что все находится в их руках. Почему власть должна быть у мужчин? Разве мы не должны иметь право решить, чего хотим мы сами?

Тэмсин всерьез заинтересовалась нашим разговором.

– Что ты мелешь, Мира? Дома я знала одну девушку, которая отдала свою невинность парню, пообещавшему на ней жениться. И представляешь, он, конечно, на ней не женился. Он был помолвлен с другой, а той сказал, что она все неверно поняла. Девчонка погубила свою репутацию и свою жизнь! В общем, хватит уже безумных идей.

– А разве были еще? – осведомилась я.

– Мира недавно сказала, что сама выплатит выкуп за себя, – наябедничала Тэмсин.

– Но я не утверждала, что обязательно так и поступлю, – проговорила Мира. – Хотя это действительно возможно. В контракте не указано, что мы обязаны вступить в брак, – только упомянуто, что должны быть уплачены деньги за наше обучение. Если бы ты имела деньги, то смогла бы себя выкупить и стать свободной.

– Ты хочешь попасть в работный дом? – ужаснулась я.

Я прекрасно помнила, как Седрик объяснял нам с Адой, что девушки, нарушающие контракт, идут на другую, менее привлекательную службу.

– Нет-нет. – Мира вздохнула. – Я имела в виду, что если бы удалось найти какой-то другой способ добыть деньги, пока встречаешься с женихами в Адории, то можно было бы расплатиться на своих условиях.

– Значит, ты собираешься найти клад? – ехидно спросила Тэмсин. – Минимальная сумма, которую заплатят за кого-то из нас, сотня золотых. Повторяю, минимальная!

– Но стать свободной возможно, – тихо произнесла Мира.

Я улыбнулась и вернулась к своей возмутительной книге. Мира часто заявляла, что может покинуть Блистательный Двор. Похоже, эти мысли никогда не оставляли ее, хотя Тэмсин была права: осуществить такое очень сложно, если вообще возможно.

Когда наступил день экзаменов, нас собрали в вестибюле рано утром. Наше появление сильно отличалось от неуверенного шарканья первых дней. Мы спускались по парадной лестнице друг за другом, позволяя собравшимся в холле любоваться нашей грацией. Еще на полпути вниз я заметила Седрика, который стоял возле наших преподавателей. Почему-то я почувствовала себя оробевшей и смутилась.

Однако я завершила свой спуск по ступеням безупречно и замерла рядом с другими девушками, ожидавшими своей очереди в изящных позах, к которым нас давно приучили. Мистрис Мастерсон пытливо оглядела кандидаток «Голубого ключа». Когда она миновала меня, я осмелилась взглянуть на Седрика, который с интересом за мной наблюдал. Он ненадолго встретился со мной взглядом и перевел его на Миру.

Мистрис Мастерсон сообщила нам о том, как пройдет сегодняшний день, после чего обратилась к Седрику:

– Скажете нечто вдохновляющее?

Седрик продемонстрировал свою фирменную улыбку:

– Я могу только пожелать вам удачи! Но я не думаю, что она вам понадобится. Каждая из вас добилась огромных успехов всего лишь за восемь месяцев, и я знаю это не понаслышке. Вы все – необыкновенные.

В отличие от отца, Седрик говорил правду насчет того, что он отслеживал наш прогресс. Во время своих визитов он обязательно беседовал с девушками, искренне желая получше с нами познакомиться.

Когда мы стали расходиться по комнатам, Седрик поймал меня за рукав.

– Как вам свидание с тетей Салли?

Я закатила глаза.

– А никого получше отыскать было нельзя? Я бы предпочла показаться одинокой и жалкой.

– Но вы слишком симпатичная: никто бы не поверил, что у вас нет хотя бы подруги в Осфро! – возразил Седрик. – А я располагал лишь парой дней для того, чтобы найти хоть кого-то. Я в последнюю минуту узнал о том, что расписание изменилось!

– А почему оно вообще изменилось?

– Помимо вас, отец перевозит в колонии Адории и массу самых разных товаров. Если ему удастся добраться в Адорию раньше других грузовых кораблей, он получит максимальную прибыль. Поэтому, когда он договорился с несколькими капитанами, готовыми на столь раннее плавание, то ухватился за предоставленный ему шанс, – объяснил Седрик. – Ну а я в спешке подыскивал вам актрису на роль тетушки.

– И вы обнаружили настоящую звезду театральных подмостков Осфро. По крайней мере, так мне было сказано.

Седрик выгнул бровь.

– Можете не сомневаться: я встретился с Рондой отнюдь не во время популярной театральной постановки. Зато люди обратили внимание на вашу эксцентричную родственницу и не стали удивляться тому, что у вас никого на свете нет.

– Согласна, – кивнула я и неохотно добавила: – Спасибо вам.

– Всегда к вашим услугам. Но вам уже пора идти, а то опоздаете. Надеюсь, вы произведете фурор.

– Нет. У меня будут удовлетворительные оценки.

И я держала свое слово. Вся информация, которую в нас вбивали в течение восьми месяцев, буквально сплющилась и спрессовалась в тугой ком знаний. У нас было лишь три дня. Частично экзамены были письменными, но кое-какие (например, танцы) проходили на практике. Это было утомительно даже для меня – ведь мне следовало выбирать, в каких областях показывать хорошие результаты, а в каких – средненькие.