Блистательный Двор

– Они что… рваные? – вдруг произнесла Мира, рассматривая свои рукава с прорезями.

Я лишь пожала плечами. Мне стало ясно, что обе девушки привыкли считать сорочку нижним бельем. Более того – я почти не сомневалась, что у Миры под платьем ее вообще не было. К слову сказать, наши одеяния были того же фасона, какой мне неоднократно случалось носить (однако портнихи шили мой гардероб из исключительно дорогих тканей), – и сорочку следовало демонстрировать как часть наряда. И хотя я, разумеется, знала, как нужно выглядеть даме в обществе, я была не столь уверена в том, каким образом можно добиться нужного эффекта. Я постаралась объяснить все Мире и Тэмсин, и после нескольких отчаянных попыток нам все же удалось придать себе вполне модный вид.

Ну а если говорить обо мне… Что ж, полупрозрачные рукава моей сорочки были вытянуты фонариками из разрезов рукавов, создавая цветовой контраст, а кружево на горловине наполовину выглядывало из-под корсажа.

На все прихорашивания ушло время – и вниз мы спустились последними. Мы не опоздали, но пристальный взгляд мистрис Мастерсон свидетельствовал о том, что оттягивать свой приход не следовало. Однако когда она оценила наш облик, ее лицо просветлело.

– Вы трое прекрасно справились с сорочками, – одобрительно заметила она. – Я пытаюсь научить остальных уже неделю, но они просто комкают ткань.

Я адресовала мистрис Мастерсон самую милую улыбку.

– Спасибо, мадам. Мы будем рады прийти на выручку остальным девушкам, если у них и будут подобные проблемы. Похоже, у Клары на спине сорочка совсем скомкалась. Я могу помочь ей после сегодняшних занятий.

Клара бросила на меня ненавидящий взгляд. Я обратила внимание на то, что она стерла с себя почти всю косметику.

– Очень мило, – произнесла мистрис Мастерсон. – И такое отношение меня несказанно радует. Многие барышни, к сожалению, пытаются вцепиться друг другу в горло. Мира, что-то случилось?

Мира прижала ладонь к губам, чтобы не расхохотаться.

– Нет, мадам. Просто закашлялась.

Мистрис Мастерсон недоверчиво посмотрела на Миру и взмахом руки пригласила нас всех проследовать за ней в музыкальный салон. Мира и Тэмсин пристроились по обе стороны от меня.

– Это было чересчур, – шепнула мне Тэмсин.

Но она тоже улыбалась – на сей раз не наигранно и без расчета.

Я усмехнулась в ответ:

– Наилучший. Шанс.

Так началась моя жизнь в качестве простолюдинки – и дни пролетали неожиданно быстро.

Седрик напрасно опасался, что меня выдаст прическа. Я никогда в жизни не укладывала волосы самостоятельно и после первого мытья уже не смогла повторить то, что красовалось на моей голове в день моего приезда в «Голубой ключ». Однако никто, в принципе, и не требовал от новичков парикмахерских ухищрений: мы должны были лишь аккуратно стягивать волосы в пучок или заплетать косы. И то и другое давалось мне с переменным успехом. Частью моего повседневного облика стала обычная растрепанность.

Зато Седрик оказался прав относительно других вещей. Мистрис Мастерсон сразу же начала усердно готовить нас к тому, чтобы за год мы превратились в великосветских дам. Конечно же, мы оказались избавлены от множества обязанностей, которые были не в новинку подопечным домоправительницы «Голубого ключа», но надо признать – некоторые из их старых привычных навыков мне не давались. Но я следовала совету Седрика: жадно наблюдала за девицами и старательно пыталась им подражать. Иногда я терпела на этом поприще поражение.

– Хватит мешать! – закричала Тэмсин.

Пролетев через кухню, она вырвала у меня из руки ложку.

Мы жили в поместье уже месяц и привыкли к нашему повседневному расписанию. Я указала на раскрытую поваренную книгу, лежащую на столе.

– В рецепте написано «соедините масло и муку».

– Это не значит перемешать. Тесто будет густым, как глина.

Я пожала плечами, не понимая, что Тэмсин имеет в виду. Она оттеснила меня от стола и взялась за дело сама.

Странно, что в «Голубом ключе» мне пришлось осваивать кулинарное искусство! Предполагалось, что в Адории у нас будут свои повара. Тем не менее ожидалось, что хозяйка большого дома должна руководить процессом готовки и будет наставлять слуг относительно самых сложных кушаний. «Шедевры», которые мы создавали на кухне, выходили за рамки незатейливых блюд, с которыми девушки были знакомы с детства, но с основными приемами мои подруги прекрасно справлялись и без указаний преподавательницы. А вот я никогда в жизни не занималась стряпней – равно как и не руководила работой на кухне. У нас дома имелась старшая прислуга, которая надзирала за своими подчиненными – низшими по знанию.

Я смотрела, как Тэмсин ловко рубит масло и кладет мелкие кусочки на доску, посыпанную мукой.

– Дай я попробую, – попросила я.

– Нет, ты опять все испортишь! Мы еще не забыли, что случилось, когда ты «обварила» спаржу.

– Послушай, «обварить» и «обвалять» – похожие слова, – процедила я сквозь зубы.

Тэмсин насупилась.

– Я не хочу провалить наш первый экзамен по кулинарии. Нет уж! Кроме того, Клара вчера получила самые высокие оценки! Ступай и отмерь изюм. Мира, ты не подогреешь сливки вместо меня?

Мира передвинула ко мне плошку с изюмом, обменявшись со мной смеющимся взглядом. Мы с ней уже привыкли к распределению ролей и успели сблизиться. Несмотря на первые заявления Тэмсин, неформальным лидером нашей компании стала я – хотя мы часто позволяли Тэмсин диктовать общую линию поведения. Так было проще, чем идти ей наперекор. Каждой из нас хотелось добиться успеха, но открытое честолюбие Тэмсин и ее бритвенно-острая сосредоточенность заставляли нас с Мирой следовать такому темпу, который мы без Тэмсин не выдержали бы. Ее поддержка оказалась полезной, но излишняя дотошность Тэмсин порой заставляла меня нервничать. Она редко что-то упускала из виду.

– И как ты выживала в особняке своей госпожи? – спросила она, с удовлетворением глядя на получившееся рассыпчатое тесто.

Этот вопрос мне задавали, наверное, сотню раз. Я подозревала, что являюсь не только непризнанным лидером, но и источником развлечения: благодаря моему остроумию и оплошностям.

Я опять пожала плечами.

– У меня не было таких обязанностей. Готовкой занимались другие.

Я не лгала. Может, Ада и должна была помогать на кухне, пока она росла в доме у матери, но у нас она этого никогда не делала.

– Я шила и штопала. Одевала госпожу. Укладывала ей волосы.

Тэмсин и Мира выразительно выгнули брови. Мои попытки сделать прическу они видели!

Я поспешно перевела разговор с опасной темы, увидев, что Тэмсин собирается выставить для нашей выпечки керамическое блюдо.

– Нет, возьми стекло, – сказала я.

– На кой черт… то есть зачем?

Хотя Тэмсин в выборе слов за этот месяц добилась немалых успехов, иногда она перегибала палку.

– Сейчас выпечку подают в стеклянной посуде, посыпав сахаром и лишним изюмом.

Пусть с повседневными обязанностями у меня и возникали проблемы, зато я была профессионалом по мелким, но важным деталям и знала то, до чего наши учителя пока не добрались. Именно так получилось тогда с сорочками. Тэмсин прищурилась, запоминая услышанное. Вот почему она закрывала глаза на мои недостатки, как реальные, так и напускные. Подобные мелочи давали нам преимущество, что и выяснилось позже, когда преподавательница кулинарного искусства пришла проверить наш результат.

– Как мило! – восхитилась она, любуясь созданными мной изящными завитками сахара на стеклянной тарелке. – Никто из девушек не уделил внимания подаче, а ведь она очень важна – так же, как и качество пищи. Зрительное удовольствие – это часть вкусовых ощущений, барышни.

Мы не видели, что именно она занесла в свой листок, но ее довольное лицо свидетельствовало о многом. Тэмсин с трудом спрятала самодовольную ухмылку.

– Теперь она будет невыносима, – шепнула мне Мира по дороге на урок танцев и кивнула на Тэмсин, которая уже хвасталась какой-то девице нашими оценками. – Она ведь делает это из вредности: знает, что Кларе передадут.