Страница 29 из 94
- Угадай, что я вчера нашла? Я нашла твой браслет с изумрудным скарабеем! Я нашла его в верхнем ящике моего комода. Вчера утром, до того как мы надумали поехать в Ойстервил, я решила навести порядок в верхнем ящике моего комода. Я просто вытащила его целиком и опрокинула на постель... просто опрокинула на постель, и вдруг там оказался твой браслет со скарабеем.
- Я подымусь наверх и закончу укладывать вещи, - сказала Розали, краснея все сильней и сильней.
Она вошла в дом, оставив Сару со своими родителями. Священник был тучный-человек в пасторской одежде, и, уж конечно, пока они стояли там, он начал чесать живот. Сара не любила поспешных и недоброжелательных суждений, и все же в этом человеке было, по-видимому, столько необычайной чопорности и сухости, а в звуках его голоса слышалось нечто до такой степени напыщенное, скучное и сварливое, что она почувствовала раздражение. Миссис Янг была низенькой, несколько полной, украшенной мехами, перчатками и расшитой жемчугом шляпой - на вид одна из тех состоятельных женщин средних лет, в пустоголовости которых есть что-то трагическое.
- Самое забавное в истории с этим браслетом, - сказала она, - это то, что я думала, будто Розали потеряла его в Европе. Она в прошлом году ездила за границу, вы знаете. Побывала в восьми странах. И вот я думала, что она потеряла свой браслет в Европе, и была так удивлена, найдя его в ящике моего комода.
- Может быть, вы зайдете? - спросила Сара.
- Нет, спасибо, нет, спасибо. Это забавный старинный дом, я вижу. Я люблю забавные старинные вещи. И когда-нибудь, когда я состарюсь, а Джеймс уйдет на покой, я куплю забавный ветхий старинный дом вроде этого и сама весь его перестрою. Я люблю забавные старинные ветхие здания.
Священник откашлялся и полез за бумажником.
- Мы должны еще урегулировать небольшое денежное дело, прежде чем Розали спустится в сад, - сказал он. - Я обсудил его с миссис Янг. Мы полагаем, что двадцати долларов достаточно, чтобы вознаградить вас за вашу...
Тут Сара начала плакать обо всех: о Каверли, Розали и Мозесе и о глупом священнике - она почувствовала такую острую боль, словно отнимала от груди своих детей.
- О, простите меня за слезы, - всхлипывая, произнесла она. - Мне ужасно жаль. Простите меня.
- Ну ладно, вот тридцать долларов, - сказал священник, протягивая кредитки.
- Не знаю, что на меня нашло, - плача, говорила Сара. - О боже мой, боже мой! - Она бросила деньги в траву. - Меня никогда в жизни так не оскорбляли, - продолжая всхлипывать, сказала она и ушла в дом.
Наверху, в комнате для гостей, Розали, как и миссис Уопшот, плакала. Ее вещи были уложены, но Сара застала ее лежащей ничком на постели и села около нее, ласково положив руку ей на спину.
- Бедное дитя, - сказала она. - Боюсь, они не очень приятные люди.
Тут Розали подняла голову и, к удивлению Сары, разразилась гневом.
- О, я не ожидала, что вы можете так говорить с кем-нибудь о его родителях! - воскликнула она. - Я хочу сказать, что они как-никак мои родители, и мне кажется, что с вашей стороны не слишком вежливо говорить, что они вам не правятся. Я хочу сказать - по-моему, это не очень красиво. Как-никак, они для меня все сделали - послали меня в Аллендейл и в Европу, и все говорят, что он будет епископом, и...
Затем она повернулась, глазами, полными слез, взглянула на Сару и поцеловала ее на прощание в щеку. Мать звала ее, стоя внизу у лестницы.
- До свидания, миссис Уопшот, - сказала Розали, - и передайте, пожалуйста, от меня привет Лулу и мистеру Уопшоту. Мне жилось здесь совершенно божественно... - Затем она крикнула матери: - Иду, иду, иду, иду! - и, стуча каблучками, сбежала со своими чемоданами вниз.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
14
"Стиль записей автора этих строк (писал Лиэндер) создавался в традициях лорда Тимоти Декстера, который ставил все знаки препинания, предлоги, наречия, артикли и т.д. в конце своих посланий и предоставлял читателю распределять их по собственному разумению. Западная ферма. Осенний день. Три часа пополудни. Хороший ветер для хождения под парусами СЗ четверти. Золотистый свет. На воде сверкающая рябь. Шершни на потолке. Старый дом. Вдали крыши Сент-Ботолфса. Ныне городок в древней речной долине. Некогда наша семья играла тут выдающуюся роль. Фамилия увековечена в названиях многих окрестных мест: озер, дорог, даже холмов. Уопшот-авеню - теперь улица на окраине низкопробного прибрежного курорта дальше к югу. Запах горячих сосисок, жареных кукурузных зерен, и еще соленый воздух, и скрежещущая музыка старого парового органа на карусели. Летние домики из обрезков досок, сдаваемые на сутки, неделю или сезон. Улица из таких домиков, названная в честь предка, который трое суток плавал на обломке мачты в Яванском море, отпихивая акул голыми ногами.
В жилах автора течет кровь судовых капитанов и школьных учителей. Все незаурядные люди! Истинные любители свинины с бобами и своего рода достопримечательности тех дней. Воспоминания существенные или несущественные, как те случаи, к которым они относятся, но попробуйте, оглядываясь на давно минувшие времена, разобраться в том, что произошло. Много скелетов в семейных чуланах. Темные тайны, большей частью касающиеся плоти. Жестокость, недозволенная любовь, прямота, но никакого копания в грязном белье. Объясняется соображениями вкуса. Столько-то раз опорожнял мочевой пузырь; столько-то раз чистил зубы; столько-то раз посещал публичный дом на Чардон-стрит. Кому какое дело! Многие современные романы именно из-за этого противны автору.
Есть, должно быть, литературные произведения о портовом городе Новой Англии - также и о фабричном городе - в семидесятые годы и позже, но если и есть, мне они никогда не попадались. В ранней молодости автора судовые верфи процветали. Дубовые суда, сидящие в в воде на три фута, на верфях в нижней части Ривер-стрит. На волах везут бревна. Стук тесел, молотков слышится все лето. Бодрящие звуки. В конце августа слышен шум конопачения пазов. Вскоре наступят зимние холода. Спуск на воду в сентябре. Прежде судовые команды набирались из цвета местных юношей, впоследствии - из индийцев, канаков и еще того хуже. Плохие времена на море. Дедушка на смертном одре воскликнул: "Торговое мореплавание умерло!" Преуспевающий судовладелец. Автор вырос среди воспоминаний о богатствах, нажитых на море. Бархатные подушки на сиденьях в оконных нишах, теперь голых. Когда-то обширные сады позади дома. Цветочные горшки геометрической формы. Дорожки под прямыми углами. Живая изгородь из низкорослого самшита. Высотой в четыре дюйма. Домашняя птица, увлечение отца. Трубастые голуби. Почтовые голуби. Турманы. Никаких куч помета. В былые времена специальный работник для ухода за садом и птицами. Местный житель. Хороший человек. Плавал в море. Чудесные истории. Летучие рыбы. Морские свиньи. Жемчужины. Акулы. Девушки Самоа. Шесть месяцев провел на берегу на островах Самоа. Рай. За шесть месяцев ни разу не надевал штанов. Каждый день гонял голубей. Каждую породу отдельно. Автора больше всего интересовали турманы.