Голова кругом

Борис Виан

ГОЛОВА КРУ́ГОМ

Комедия в одном действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Клод Коленвал, поклонник, затем соблазнитель Люси Бонно

Франсис Лопес, любовник Люси

Антуан Бонно, муж Люси

Шарль, шофер Антуана

Люси Бонно, супруга Антуана

ДЕЙСТВИЕ ЕДИНСТВЕННОЕ

Квартирка Клода Коленвала. Где надо — двери, жуткие зеленые занавески отгораживают альков, на стене — крутой Пикассо.

Сцена I

Клод, Франсис.

Клод — один, сидит и чем-то занимается. Например, шьет. Точнее, штопает носки. Слышен жуткий шум и звон, в тот же миг дверь открывается и появляется нечто вроде привидения — человек с забинтованной головой.

Клод. Мама!

Франсис. Спокойно! Это я!

Клод. Ну и нагнал же ты страху! Потрясающе. Почти неделю так ходишь, а я все никак не привыкну.

Франсис. Я тоже. Убрал бы ты свою чертову вешалку.

Клод. Я подумаю.

Франсис. А может, сразу убрать, пока ты будешь думать?

Клод. Неплохая мысль. (Выходит и приносит ее.) Вот. Теперь у меня не будет каждый раз сердце из груди выпрыгивать. (Ставит вешалку в угол, причем неудобно: Франсис явно наткнется на нее снова.) Ну? Как дела? Что изрек доктор?

Франсис (в ярости). Я этого кретина не видел.

Клод. Как это?

Франсис. Его секретарша заявила, что он консультирует только с половины шестого!

Клод (незаметно потирая руки). Ведь в это время приходит Люси!

Франсис. Именно... поэтому я не согласился! Я никогда не назначал встреч на это время! (Подозрительно.) А это не ты случайно?

Клод (с невинным видом). Что я?

Франсис. Случайно не ты перенес встречу, чтобы побыть с ней наедине?

Клод (показывает ему язык). Спятил, что ли! В чем ты меня подозреваешь?

Франсис. Сначала прекрати гримасничать.

Клод. Да я... как ты мог...

Франсис. Челюсть вывихнешь. (Ищет, куда сесть.) До чего противно от кого-то зависеть!

Клод (с восторгом). Ей-Богу, странно слышать обвинения в таком коварстве.

Франсис. Честно говоря... я подумал, что это ты.

Клод (торжественно). Послушай, Франсис... ты уже полгода здесь живешь...

Франсис. Шесть месяцев и шесть дней...

Клод. Как тебе больше нравится... Вот уже шесть месяцев и шесть дней, как ты у меня живешь. Разве я не был самой любезностью?

Франсис. Был.

Клод. Разве я не уважительно относился к твоей близости с Люси?

Франсис. Да... не считая тех двенадцати раз, когда ты по ошибке заходил в ванную, и тех ста восьмидесяти хлебных катышков, которыми мне приходилось затыкать замочную скважину... в целом, ты вел себя пристойно.

Клод. Разве я волочился за Люси?

Франсис. Волочился. Но ничего не вышло.

Клод. Разве я не отказался от своих намерений?

Франсис. Нет.

Клод (оскорбленно). Ну ты наглец!

Франсис. Я страдаю.

Клод. Слушай, старик, нельзя так ревновать!

Франсис. Как ужасно жить в тоске!

Клод. Ты живешь в тоске уже шесть дней, но через день-два это кончится. Все не так страшно, как ты думаешь.

Франсис. Поклянись, что ты не воспользовался моментом, чтобы...

Клод. Поухаживать за Люси?

Франсис. Да.

Клод. Во-первых, из-за такой чепухи не клянутся.

Франсис. Клод, ты с ней переспал!

Клод. Клянусь тебе, нет! Не успел еще!

Франсис. Ты чудовище!

Клод. Интересно, а тебе-то что? Ты ведь мужа ее обманываешь!

Франсис. Это совсем другое дело. Во-первых, мы с ним дружим шестнадцать лет...

Клод. Как это?

Франсис. Долго объяснять.

Клод. Я могу считать тебя другом... Следовательно...

Франсис. Ты мерзавец. Люси — честная женщина.

Клод. Только не со своим мужем.

Франсис. Ты споришь как ребенок. (Встает, идет и наталкивается на вешалку.) Черт возьми! Какой идиот...

Клод. Ты мне сказал ее переставить, я и переставил! (Убирает ее в другое место.)

Франсис. Я не просил ставить ее мне под ноги! О Господи, скорей бы с меня сняли эти тряпки и я перестал быть предметом всеобщего содрогания!

Клод. Ты не можешь быть предметом всеобщего содрогания, пока твоего лица не видно!

Франсис (обиженно). Премного благодарен.

Клод. Прости, я совсем не это имел в виду.

Франсис. Но ты это сказал.

Клод. Слушай, ты чересчур обидчивый... (Франсис ищет буфет и собирается намазать себе бутерброд.) Что ты хочешь?

Франсис. Бутерброд себе сделать. Умираю с голода.

Клод. Тебе помочь?

Франсис (ворчливо). Обойдусь как-нибудь. (Неловко отрезает себе хлеба и кладет сверху рокфор.) К счастью, я еще способен приготовить себе еду.

Клод. Боишься, что тебя отравят?

Франсис. Кретин! (Клод смеется.) Ну что, поможешь?

Клод. Иду. (Смотрит на часы.)

Франсис. Ой! А который час?

Клод. Без пяти пять.

Франсис. Черт, надо идти.

Клод. Я как раз собирался тебе сказать.

Франсис. Люси придет, как обычно, в полшестого.

Клод. Я ее тем временем развлеку.

Франсис. Я буду в шесть.

Клод. Хорошо, хорошо!

Франсис. До скорого!

Клод. Пока!

Франсис. И без глупостей! Впрочем, я еще позвоню!

Клод. О Господи!

Франсис. Что поделаешь, ревность...

Клод. Да я скромный!

Франсис. Да уж!

Клод. С тех пор как ты здесь, неприятностей у тебя не было... Если бы мне захотелось тебе досадить, я бы предупредил ее мужа! А ты меня упрекаешь в гадостях! Я уже собирался ему позвонить!

Франсис. Ты этого не сделаешь! О том, что я тут, не должна знать ни одна живая душа!

Клод. Хорошо, хорошо! Но ты больше меня не обижай...

Франсис. За все тебе, конечно, спасибо...

Клод. Какой ты все-таки! По-прежнему меня подозреваешь!

Франсис. Хорошо. Вернусь в шесть. Видишь, я тебе доверяю.

Клод. Ладно! Беги.

Франсис. Бегу. (Натыкается на вешалку.) Проклятие!

Клод. Извини, пожалуйста... (Переставляет вешалку и провожает Франсиса до двери.) Счастливо... (Франсис возвращается.)

Франсис. Только бутерброд мой не трогай, слышишь! Господи, как же я хочу есть! Какая тоска! (Выходит, продолжая ворчать.)

Клод. Уф. Завтра ему бинты снимают! (Смотрит на часы.) Сейчас Люси придет... Мы останемся наедине в последний раз... Завтра, Люси, мы уже не будем так близки... наши долгие взгляды... молчаливые прикосновения... сплетенные пальцы... пять дней прикосновений... Зажигание включил... И зря Роже говорил — ничего он не заподозрил, когда я ему сегодня назначил встречу; она придет! Только я не понимаю, почему Роже ей так потакает; в конце концов, она не его подружка, а Франсиса; может, он меня боится... (Польщенный.) Кто знает, кто знает! (Идет к зеркалу.) В конце концов... (Смотрится в зеркало и грозит себе пальцем.) А вы неважно выглядите, Клод Коленвал... Ну-ка... слегка подкрепимся! (Идет и открывает шкаф.) Когда я волнуюсь, то ем за четверых... рокфор... красненькое... хлебушек. (Делает бутерброд, ест.) Ммм... (Возвращается к зеркалу.) Нет ничего прекраснее на свете... Ничего... чем свет очей Люси... чем пальчики Люси... чем язычок Люси. (Останавливается.) Стоп! Коленвал, ты ее не целовал, и незачем так нервничать. (Сам себе возражает.) А она придет? (Сам себе отвечает.) Я-то знаю, что придет, однако, во-первых, осталось полчаса, во-вторых, это не повод, и у тебя нет никаких шансов, а чтобы ее покорить, одного вечера недостаточно. (Возражая.) Еще неизвестно. (Отвечает.) Отлично известно, кретин! (Ест.) Ммм... как вкусно! (Возражает.) Все-таки надо попробовать! (Отвечает.) Но ты же с Франсисом так не поступишь? (Возражает.) Но он уехал, твой Франсис! (Отвечает.) И ты бы не постыдился занять место нашего героя? (Отвечает.) Я бы ничего не постыдился. (Пьет.) О! Сказал, как припечатал! (Встает.) Весь на нервах! (Снова пьет.) Спокойствие! У меня есть час на то, чтобы ее соблазнить; безнадежно, но... нельзя терять голову... чем бы пока заняться... (Идет к этажерке.) Книжку почитать... (Берет первую попавшуюся.) Это Франсиса... ну и ладно... (Начинает читать и подскакивает от изумления.) Что!? Рокфор и красное вино! (Смотрит обложку.) Казанова. Депутат какой-то, что ли... И при чем тут любовь? (Смотрит внимательно.) Воспоминания Джованни Джакомо Казановы. (Перечитывает.) Точно! (Встает, идет за словарем.) Каза... Казанова Джованни Джакомо. (Бормочет.) Знаменитейший из любовников! (Выпячивает грудь.) Знаток! Всемирно известный! И я встречаюсь с ним на таком же поле битвы! Без предварительной работы, без скрупулезных изысканий, без старательной подготовки я пришел к тем же выводам, что и... как его... Казанова... знаток любви! В двадцать пять лет своими собственными средствами я открыл истину, как Архимед в ванне... нет... как Архимед яйцо Христофора Колумба... нет. как Христофор Колумб в своей ванне... А черт! забыл! (Выпячивает грудь.) Конечно, рокфор не очень-то эстетичный, мокроватый немножко и носками пахнет, зато обертка серебряная! (Берет книгу.) Казанова! (Возвращается к зеркалу.) Ах, Коленвал! Казанова! Это знак! Сегодня она придет в твои объятия. (Отвечает сам себе.) А Франсис? Тем хуже для Франсиса! А Роже? Подумаешь, у него, в конце концов, нет выбора. И все-таки он ее любит, я точно знаю... и придет она из-за него... (В затруднении.) В сущности, то, что я делаю с беднягой Роже, выглядит как подлость... Я пытаюсь отнять у него Люси. (Решительно.) И между прочим, она ему не жена... Лучше следил бы за ней. И ничего такого не случилось бы... В конце концов, то, что он хочет, тоже можно назвать мерзостью! Хочет обмануть беднягу Бонно... Я его не знаю, этого Бонно, но теперь очередь Роже... Я отомщу за Бонно, если она, естественно, мне поможет... (Пьет.) Смелей! Дерзай, Казанова! (Снова берет книгу.) Я чувствую, что эта штука меня просветит... (Звонок в дверь, он смотрит на часы.) Люси? Нет! Еще рано! Черт! Кому понадобилось... (Встает с набитым ртом и со стаканом в руке, идет открывать дверь. Входит шофер с чемоданом.)