Страница 79 из 117
Портрет Василия как передового рабочего был вывешен на районной Доске почета, среди передовиков производства. Абдул Гафарзаде часто упоминал имя Василия в своих победных рапортах, в докладах, даже в печати. Дважды Василий получал медали, и теперь Абдул Гафарзаде собирался представить его к ордену. Иной раз под хорошее настроение Абдул Гафарзаде, улыбаясь, говорил Василию: "Жаль, что ты числишься могильщиком!... У нас могильщиков не ценят... Если бы ты был на другой работе, дорогой, хоть бы, например, парикмахером, я бы теперь тебя героем сделал, и вся страна бы о тебе говорила!... Ей-богу, я бы депутатом тебя сделал! А теперь что? Пропади оно пропадом, это кладбище!"
Ну не Героем Социалистического Труда, не депутатом, а в партию Абдул Гафарзаде его провел и секретарем первичной партийной организации управления кладбища избрал. Рабочий к тому же, русский - образец нерушимой дружбы народов, и к тому же оценка преданности Абдула Гафарзаде центральной власти.
В Ростове Василий Митрофанов зарабатывал деньги (и немалые!) организацией оргий для некоторых высокопоставленных и денежных людей. По приезде в Баку, ознакомившись с дневной и ночною жизнью кладбища Тюлкю Гельди, он сумел верно оценить здешнюю ситуацию и некоторое время отдавал себя прежней профессии, вызывая знакомых девушек из Ростова в Баку. Он вошел в деловой контакт с бакинскими проститутками, и по ночам клиенты, приезжавшие на кладбище Тюлкю Гельди, кроме водки или анаши, за деньги, разумеется (сумма зависела от качеств проститутки и платежеспособности клиента, шестьдесят процентов проститутке, сорок - Василию), мог увезти с собой на ночь девушку (сколько она сорвет с клиента дополнительно - ее проблемы, чем она умнее и опытнее, тем больше и сорвет!). Но эта постепенно расширяющаяся деятельность Василия длилась недолго, Абдул Гафарзаде категорически запретил Василию приводить шлюх на кладбище Тюлкю Гельди и вообще предаваться этому идиотскому занятию.
Василий больше не приводил девиц на кладбище Тюлкю Гельди, он занялся молодыми русскими девушками, жившими в Баку, в стороне Баилова, и пристрастившимися к анаше. Он снабжал их анашой и отдавал во временное пользование денежным председателям колхозов, директорам совхозов, руководящим партийным и советским работникам районного уровня, работающим в районах Азербайджана, а также районах Грузии, Армении, Дагестана, в Краснодарской и Ростовской областях. Районные деятели проводили свои отпуска в санаториях Кисловодска, Сочи, Юрмалы, и девушки, получив у Василия месячную дозу анаши (некоторые перешли на морфий, кокаин, и Василий, ругая их про себя, должен был находить и покупать эти наркотики, гораздо более дорогие, чем анаша), за счет районных деятелей снимали прекрасные квартиры поблизости от санаториев в Кисловодске, Сочи, Юрмале, развлекали своих покровителей, потом возвращались в Баку. Василий получал плату и с девушек, и с почтенных районных деятелей, и все при этом неплохо зарабатывали.
Абдул Гафарзаде считал, что для мужчины унизительно в делах зависеть от проституток. Если в дело вмешивается женщина (а особенно проститутка!), тогда делу вообще конец! Поэтому Василий Митрофанов стал посредником и организатором интимных дел одного только Абдула Гафарзаде.
Хотя Василий был очень близким Абдулу Гафарзаде человеком, он всегда знал свое место, близостью не злоупотреблял, не курил при хозяине (если в руке была сигарета, то, завидев Абдула Гафарзаде, он прятал ее за спину) и не пил, и Абдул Гафарзаде высоко ценил его такт.
Абдул Гафарзаде ездил в командировки в другие города в основном по двум вопросам: либо по любовным делам, либо по картежным. Деловые вопросы решались в Баку, и если нужен был человек из другого города, его приглашали в Баку.
Теперь Абдул Гафарзаде в карты давно не играл. И не потому, что, выехав последний раз на карточный сбор в Ригу, он в одну ночь проиграл наличными сто десять тысяч рублей - карты есть карты, и тот, кто играет, должен уметь не только выигрывать. А потому, что прежних игроков уже не было: большинство поумирало, кого-то убили, кто-то, отказавшись от советского гражданства, под маркой Израиля уехал за границу и теперь изредка подавал весть из США, ФРГ, Италии, Турции, Греции, да и из Израиля тоже.
А когда-то они жили в Москве, Ленинграде, Тбилиси, Ташкенте, Ереване, Таллинне, в других городах и по своему весу в обществе, то есть не по одному только огромному богатству, а по степенности (солидные были люди!), рассудительности, умению себя вести были равны Абдулу Гафарзаде. Они не были шпаной, дешевкой, они не связывались с мелкими ворами, но теперь место тех видавших виды мужчин заняли люди, у которых молоко на губах не обсохло, и хотя денег у них побольше, чем у прежних, сами они гроша ломаного не стоят. Новое поколение управляло значительно большими территориями. Конечно, у территорий было партийно-советское руководство, но было еще и теневое, реально управлявшее заводами, фабриками, торговлей, общественным питанием, бытовым обслуживанием, торговлей наркотиками, проститутками, часто между теневым руководством и официальным устанавливалась хорошая связь. И все-таки новое поколение состояло из совершенно несерьезных людей. Конечно, немало оставалось еще и старых друзей (как Абдул Гафарзаде), но они старели...
Размышляя об этом, Абдул Гафарзаде про себя усмехался, потому что советские газеты, радио, телевидение с утра до вечера писали об отвратительной мафии в капиталистических странах, и в тех же газетах печатались хвалебные очерки о каком-нибудь, например, председателе колхоза, Герое Социалистического Труда из Средней Азии, о каком-нибудь видном хозяйственнике из Ростовской облети, из Прибалтийских республик, а это был тот самый Герой Социалистического Труда, тот самый хозяйственный руководитель, с которым Абдул Гафарзаде лично только что играл в карты в Одессе, в Ереване или в Кисловодске и, играя, решал деловые вопросы...
Образ жизни нового поколения был совсем не по душе Абдулу Гафарзаде, и поэтому он больше не ездил на картежную игру. Внешние стороны каждодневной жизни этих молодых людей - и виски, что они пили, и проститутки, одетые ими по последней моде и обвешанные драгоценностями, которых они водили рядом с собой, анаша, которую они курили, морфий, которым кололись, сотни, которые они швыряли в ресторанах официантам каждый раз после трапезы сверх счета, их роскошные усадьбы, сооружаемые откровенно, у всех на глазах, без всякого стеснения, "мерседесы", в которых они разъезжали, - все это очень не нравилось Абдулу Гафарзаде.