Страница 61 из 117
У Кобы, который в 1907 году сбежал в Баку из сибирской ссылки, были три опасных противника: полковник Мартынов, бакинский полицмейстер (старый знакомый - в прошлом начальник тифлисской полиции, именно он Кобу в первый раз сослал в Сибирь), меньшевики и еще бакинские кочи. Правда, с бакинскими кочи Коба быстро нашел общий язык и вместе с ними запугал меньшевиков. А полковник Мартынов через год нашел избушку на Балаханских нефтяных промыслах, где скрывался Коба, и в 1908 году отправил его в ссылку в Вологду. Коба сбежал из Вологды и вернулся в Баку (теперь пусть кто-нибудь попробует сбежать из ссылки, посмотрю, как он это сделает!). Болван Мартынов! Коба тайком печатал революционные листовки в его типографии!...
Все это хорошо помнили старые бакинские большевики, сидевшие в Баиловской тюрьме за революционную деятельность, и теперь во время пыток рассказывали работникам органов, в том числе и самому комиссару, чтобы доказать, что они не враги народа, но это старым бакинским большевикам не помогало, все были разоблачены как враги народа и все расстреляны.
Комиссар - русский человек - в юности был брадобреем на Баилове. Ну и что? На должность первого народного комиссара внутренних дел СССР товарищ Сталин назначил Ягоду, а Ягода в молодости был аптекарем. Кто был Ежов? Кто в двадцатые годы знал Николая Ивановича Ежова? Никто! Где-то кем-то в Казахстане работал.
Ягода оказался врагом...
Вот о чем думал комиссар, уставившись на портрет товарища Сталина. Комиссар, подумав об этом, сглотнул. Еще недавно при одном звуке имени Генриха Григорьевича Ягоды любой человек невольно подтягивался, комиссар и сам, желая похвалить рядового чекиста, бывапо говорил: "Настоящий ягодовец!" Сколько Ягода разоблачил врагов народа, сколько замаскированных кулаков понесли заслуженную кару, сколько чуждых советскому обществу людей - сотни тысяч! были лишены голоса! А потом выяснилось, что один из самых ярых врагов народа как раз Ягода. На суде Вышинский обвинил Ягоду в медленном отравлении Николая Ивановича Ежова, и Ягода признался, его расстреляли, он исчез насовсем, и теперь будто и не было никогда человека по имени Ягода. Но комиссар хорошо знал цену признаний, сам нередко их добивался.
Вышинский на суде сказал: "Как мы видим, Ягода - не просто убийца. Это убийца с гарантией на неразоблачение. Его предположение, однако, и здесь не оправдалось. Гарантия оказалась гнилой, она провалилась. Ягода и его подлая преступная деятельность разоблачены, разоблачены не той предательской разведкой, которую организовал и которую направлял против интересов Советского государства и нашей революции изменник Ягода, а разоблачены той настоящей, подлинно большевистской разведкой, которой руководит один из замечательнейших сталинских сподвижников - Николай Иванович Ежов".
До революции Вышинский был одним из самых болтливых адвокатов в Баку. Какой вере он служил, неизвестно, но вот поди ж ты, меньшевик, а стал Прокурором СССР и самого Ягоду обвинял в страшных злодеяниях. Поэтому комиссар ожидал всего и сам вовсе не был уверен в своем завтрашнем дне. После Ягоды комиссару казалось, что Ежов вечен, но теперь выясняется, что и до конца Ежова немного осталось. Правда, Ежов пока избирался вместе с товарищем Сталиным в почетный президиум. Среди пришедших на траурное собрание в Большой театр по случаю пятнадцатилетия со дня кончины Ленина вместе с товарищем Сталиным и другими руководителями был и Ежов, но комиссар видел черные тучи над головой Ежова, всего полтора года назад указом Калинина получившего звание Главного комиссара государственной безопасности. Когда несколько месяцев назад Ежова назначили одновременно комиссаром водного транспорта, у комиссара сразу возникло подозрение. И в декабре прошлого года Ежов был освобожден от должности народного комиссара внутренних дел СССР, а на его место назначили Лаврентия Павловича Берию. Теперь Ежов был только комиссаром водного транспорта - вряд ли на свете могло быть что-нибудь смешнее этого. Все стало абсолютно ясно, время показало, что и Ежов не вечен. Генрих Ягода тоже после ухода с поста народного комиссара внутренних дел в 1936 году короткое время работал народным комиссаром связи (!)...
Комиссар часто видел Николая Ивановича Ежова на различных собраниях, совещаниях, несколько раз был у него на приеме, но тот Ежов, которого комиссар увидел в декабре 1937 года, никогда не выходил у него из памяти. Бывало, когда заканчивался прием, Ежов поручал: "Передайте мой большевистский привет товарищу Багирову!" Ежов знал Бгирова лично еще с тех пор, когда возглавлял отдел кадров в ЦК ВКП(б), и приветы, конечно, были знаком особого уважения Н. И. Ежова к М. Д. Багирову.
А на торжественном собрании в Москве, в Большом театре, по случаю 20-летия чекистов, Ежов вошел в зал вместе с товарищами Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Калининым, Андреевым, Микояном, Ждановым, Хрущевым, Булганиным, Димитровым Хосе Диасом. Тогда еще не были разоблачены как враги народа Косиор с Чубарем, и они тоже были в президиуме. Комиссар, сидя в партере Большого театра, смотрел на сцену; в основном, конечно, на товарища Сталина, но частенько поглядывал и на Ежова. Маленький Ежов будто не умещался на сцене Большого театра: таким казался большим, чуть не с самого товарища Сталина... И, заметив это, комиссар подумал, что Ежову надо бы быть осторожнее. Но, как видно, Ежов уверовал в собственное бессмертие.
Докладчиком на том торжественом собрании был не Ежов, а Микоян. На Микояне была застегнутая до шеи "сталинка", абсолютно черная, как усы и волосы Микояна. Черное одеяние говорило о черных делах... Почему доклад делал не Ежов? Ростом не вышел? Не был бы виден на трибуне Большого театра, поэтому? Или потому поручили Микояну делать доклад, чтобы он хвалил самого Ежова? В восхвалениях Микоян был, конечно, мастер, тут с ним никто не сравнится. На XVII съезде ВКП(б) - на "съезде победителей"! - Микоян ровно тридцать раз назвал имя товарища Сталина, и все с большой похвалой. Тридцать раз - а выступление было совсем коротким. Вот как всем пример показал!