Страница 59 из 117
Мир Джафар Багиров отвел глаза от портрета товарища Сталина и перед тем, как пройти за письменный стол, еще раз бросил мимолетный взгляд за окно: чтобы поднять не только Азербайджан, но и всю страну, чтобы разоблачить и истребить последнего врага народа, чтобы повысить дух миллионов, разжечь политическую страсть, товарищ Сталин необходим, товарищ Сталин был знаменем, знамя всегда надо держать высоко. Когда до революции товарищ Сталин - Коба осуществлял тайную революционную деятельность в Баку, народ называл его "Грузин Юсиф". Мир Джафар Багиров хотел превратить весь Баку в мемориальный музей Грузина Юсифа товарища Сталина. Это было непреодолимым, горячим, страстным желанием, целью Мир Джафара Багирова.
Товарищ Сталин говорил: "В Тифлисе я еще был революционным младенцем и только в Баку достиг степени ученика мировой революции". Эти слова он произнес в одном из выступлений в самом начале тридцатых, а теперь товарищ Сталин был учителем и руководителем мировой революции.
Привязанность Кобы к Баку возвышала не только Баку, но и весь Азербайджан и азербайджанский народ, и этим надо было воспользоваться. "Коба" по-грузински означало "отличный", и все дела, связанные с именем Кобы, должны были выполняться отлично, Ленин говорил о товарище Сталине "чудесный грузин" и был первым, кто назвал его "Стальным", то есть Сталиным, и это было точно: товарищ Сталин и был сталью, но не обыкновенной, простой, а отличной закаленной сталью.
До революции ненормальные интеллигенты меньшевики вели в Баку пропаганду, будто Коба - бандит, но такая пропаганда только еще больше прославила Кобу среди жителей Баку, потому что человек подчиняется силе. Ненормальные меньшевики не понимали, что когда они изображали Кобу бандитом, разбойником, они славили его, хвалили. Меньшевики никогда не могли приблизиться к народу, потому что не знали народ, не разбирались в психологии народа.
Лаврентий в книге "К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья" хорошо осветил деятельность Кобы в Закавказье и особенно в Баку. Книга, в сущности, была докладом Лаврентия, произнесенным им в 1935 году на собрании актива Тбилисской партийной организаци, за прошедшие три с половиной года ее переиздали сорок раз на пятнадцати языках. Лаврентий гордился изданиями и с удовольствием доемонстрировал их гостям. Лаврентий стоял высоко, но умел радоваться как ребенок, как будто совсем малыш...
Книга и в Азербайджане была издана тиражом в 99 тысяч экземпляров - до сих пор невиданным, и Мир Джафар Багиров в своей только что опубликованной книге "Из истории большевистских организаций Баку и Азербайджана" высоко оценил произведения Берии: "Исключительная заслуга перед партией и страной принадлежит одному из верных учеников и соратников товарища Сталина Лаврентию Павловичу Берии, который в своей замечательной работе "К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье" с чрезвычайной силой и яркостью обрисовал революционную деятельность товарища Сталина в Закавказье, его роль как основоположника и вождя большевизма, вместе с Лениным создавшего боевую пролетарскую партию нового типа".
Но всего этого было мало. Надо было написать еще нагляднее, еще ярче, еще доходчивее и убедительнее, надо было пропагандировать бакинскую деятельность товарища Сталина и демонстрировать пропаганду другим, даже самому Лаврентию...
Народный комиссар внутренних дел Азербайджанской ССР действительно сидел в приемной Мир Джафара Багирова и не отводил глаз от стенных часов. Когда до девяти осталось три минуты, комиссар не выдержал: поднялся, поправил форму, пригладил волосы и встал у двери. Весь Азербайджан боялся комиссара. Но комиссар еще больше, чем весь народ его, боялся Мир Джафара Багирова, и каждый день у двери этого кабинета жуткий страх охватывал его, заставлял и трепетать и мобилизоваться.
Комиссар знал Мир Джафара Багирова с начала двадцатых, с тех пор, как Мир Джафар Багиров возглавлял азербайджанских чекистов. Потом Мир Джафар Багиров стал начальником Главного политического управления Азербайджана, а комиссар остался рядовым в органах, но постепенно привлек внимание товарища Багирова, а также работавшего в начале двадцатых годов под руководством Багирова в Азербайджане Берии. За верную службу комиссара переводили с должности на должность, трудился он и на партийной работе, и наконец всего месяц назад по представлению Багирова и с согласия Берии он был назначен Народным комиссаром внутренних дел Азербайджанской ССР. Хорошо зная Мир Джафара Багирова, комиссар знал, конечно, и его бешеный характер, и каждый раз, собираясь на прием к первому секретарю, готовился к самым невообразимым вопросам, никак не высказывался по поводу самых немыслимых приказов, просто-напросто аккуратно и старательно исполнял их. И теперь, в который раз проверяя по одной застегнутые пуговицы на кителе, готовил себя ко всему.
Новый начальник "Азнефти", новый главный инженер, новые заместители (прежние руководители "Азнефти" были разоблачены как враги народа и расстреляны), начальники трестов с папками в руках сидели в приемной и, наблюдая исподволь, как подтягивался сам комиссар, еще больше пугались, твердили наизусть про себя цифры по той области, за которую отвечали.
Наступило ровно девять, сидевший за столом со множеством одинаковых черных телефонов секретарь-помощник движением головы показал, что можно войти, и комиссар, последний раз одернув китель, проверил папку под мышкой (будто она могла куда деться...), открыл дверь и сказал по-русски:
- Здравствуйте, Мир Джафар Аббасович. Можно?
Мир Джафар Багиров сидел на своем месте. Переплетя толстые пальцы, оперся на стол, и кучка карандашей была перед ним; он кивнул - это было и приветствие, и приглашение войти. Комиссар подошел к столу и остановился. Мир Джафар Багиров сказал:
- Садись.
Комиссар сел и раскрыл папку, но, не говоря ни слова, стал ждать, чем заинтересуется Мир Джафар Багиров, с чего начнет.
Мир Джафар Багиров, отведя от комиссара покрасневшие от недосыпа и усталости глаза, снова посмотрел на портрет, висящий на противоположной стенке, свет люстры, падая на стекло, создавал на портрете блики, и в это время Мир Джафар Багиров, может быть, впервые в своей жизни вдруг подумал, что когда-нибудь товарищ Сталин умрет, и тогда, наверное, тело товарища Сталина, как тело Ленина, будет лежать в стеклянном саркофаге. Мир Джафар Багиров содрогнулся от этой мысли, и его здоровое сердце на мгновение, всего на мгновение, забилось сильнее, на миг ему показалось, что комиссар прочитал неожиданно промелькнувшую у него в мозгу мысль... Мир Джафар Багиров посмотрел на комиссара и спросил: