Страница 48 из 117
Хосров-муэллим был совсем неразговорчивым человеком. Семь лет как он преподавал русский язык в школе, где директорствовал Алескер-муэллим, и за семь лет Алескер-муэллим ни разу не видел, чтобы Хосров-муэллим у кого-то хоть что-нибудь спросил, сам начал какой-то разговор, хоть раз на что-то пожаловался или чему-то обрадовался; он отвечал, когда к нему обращались, если же не обращались, сидел безмолвно. В школе говорили, будто Хосров-муэллим немного не в себе, будто после происшедшего с ним бедствия (стихийного бедствия!) он когда-то лежал в дурдоме, лечился, но Алескер-муэллим не чувствовал в Хосрове-муэллиме ничего ненормального, правда, бывало, глядишь, он будто ничего не слышит, ничего не видит, находится в ином мире. Казалось, будто внутри себя он разговаривает с кем-то. Но это, конечно, еще не говорило о том, что он ненормальный... Человек же... У каждого свои беды...
Афлатун-муэллим чернил Хосрова-муэллима. Два или три раза собирался обсуждать его на партийном собрании. Но Алескер-муэллим и это предотвратил: "Афлатун-муэллим, - говорил он, - какой из этого бедняги враг? Не видишь, какой он несчастный, весь в горе погружен?" - "Так в том и дело, Алескер-муэллим, о чем он горюет, а? О чем? Почему свою личную, как это называется, ну это, печаль ставит выше общественной работы? Мы построили такую счастливую жизнь, переживаем торжество социализма, живем в одно время с товарищем Сталиным, дышим тем же, как это называется, ну это, воздухом, что и он, а этот, как это называется, ну это, горюет!... Может, он как раз горюет из-за торжества социализма, а?!" - "Нет, нет, это не так, Афлатун-муэллим, ты ведь прекрасный знаток человеческой психологии, ты знаешь, что у каждого свой характер, ну а этот - вот такой, да..." Афлатун-муэллим не хотел отступать: "Поверьте мне, Алескер-муэллим, - говорил он. - Это тайный, как это называется, ну это, троцкист или же, как это называется, ну это, зиновьевец! По глазам вижу!" Но Алескер-муэллим, тихо, сдержанно, но твердо навязывая Афлатуну-муэллиму гуманизм, рассеивал черные тучи над головой Хосрова-муэллима.
Однажды Афлатун-муэллим торопливо проскользнул в директорский кабинет Алескера-муэллима: - "Ты знаешь, Алескер-муэллим, что произошло?" Алескер-муэллим, не ожидая от этого человека никакой доброй вести, с беспокойством спросил: "Что произошло, Афлатун-муэллим?" Афлатун-муэллим, торопясь и потому еще больше путаясь в словах, сказал: "Там газета есть, э, как это называется, ну это, да, "Азербайджан пионери", ее, который там работает, как говорят, это, как это называется, ну это, да, корреспондент пришел, и Хосров-муэллим, как это называется, ну это, нашу школу хвалил!"
Алескер-муэллим удивленно спросил: "Хвалил, говоришь?" "Ну да, хвалил, как это называется, ну это, очень хвалил!"
Алескер-муэллим сказал: "Ну и прекрасно, большое ему спасибо..."
Как всегда в таких случаях, Афлатун-муэллим подумал: да-да, точно, настоящий враг народа - это сам Алескер-муэллим, но... говорят, он с Самим другом детства был, земляки... Как будто Афлатун-муэллим был заядлый рыболов, а Алескер-муэллим - прекрасная, большая, толстая рыбина, и рыбак был лишен счастья подцепить на крючок эту крупную рыбу, вытащить ее из воды, дни и ночи отыскивал рыбак мелкую рыбешку, но и она в руки не давалась... "Вы говорите, как это называется, ну это, хорошо он сделал, Хосров-муэллим, что похвалил нашу школу? Может, он хотел, как это называется, ну это, усыпить нашу политическую бдительность, а? Я знаю, что это, как это называется, ну это, вражеская уловка!..." Даже Алескер-муэллим, ожидавший от эпохи всего, был поражен словами Афлатуна-муэллима, суждением, логикой Афлатуна-муэллима...
Хосров-муэллим жил один. Он был точный человек, вовремя приходил в школу, вовремя уходил из школы, у него не было ни друзей, ни близких знакомых, и в школе он ни с кем не сближался, рубашка, носки у него всегда были чистые, наверное, сам стирал, и костюм, хоть и старый, был в полном порядке, пуговицы пришиты, брюки поглажены, черные туфли зимой и летом вычищены, каблуки не стерты.
Хосров-муэллим, на взгляд Алескера-муэллима, был пожелтевший, увядший, засыхающий стебелек на длинной ножке, в стебельке не было намека на жизнь, и оставалось совсем немного, чтобы он, оборвавшись, смешался с землей... Но два месяца назад стебелек вдруг снова начал зеленеть, Хосров-муэллим на глазах изменился, будто высохший стебелек напитался водой из земли. Морщины начали понемногу разглаживаться... И однажды самая неожиданная весть на свете порадовала Алескера-муэллима: Хосров-муэллим женился.
Хотя Фируза-ханум не работала, хотя она посвятила свою жизнь уюту для Алескера-муэллима и подраставшей Арзу, она всегда бывала в курсе школьных событий. Перед сном Алескер-муэллим понемногу рассказывал, облегчая душу, и Фируза-ханум узнавала, что сегодня произошло в школе. Она проклинала Афлатуна-муэллима, которого видела всего два раза в жизни на торжествах Арзу: "Этот трамвайный вожатый, чтобы он под трамвай попал!" Алескер-муэллим говорил: "Да ладно, человек все же, дети у него есть, зачем ты так говоришь?" Злость Фирузы-ханум не остывала: "Чтобы под землей я увидела такого человека!... А другие не люди? У других детей нет?" Алескер-муэллим шептал еще тише: "На нем вины нет, это время такое..." Фируза-ханум всхлипывала: "Бедняга Авазбек... И сам признался, что английский шпион... Смотри, что с этим старым человеком вытворяли... Во Франции он был, хотя бы французским шпионом его сделали... Этого несчастного человека... И жену и дочку выслали в Казахстан!..." Алескер-муэллим, глубоко вздохнув, говорил: "Спи... спи..."
Как только в конце прошлого года Афлатун-муэллим ушел из школы, у Фирузы-ханум не осталось человека, чтобы проклинать. Правда, Алескеру-муэллиму не нравился новый учитель физкультуры Хыдыр-муэллим, но пока он не совершил ничего такого, чтобы заслужить проклятие Фирузы-ханум. Хыдыр-муэллим был принят на работу по рекомендации и настоянию Афлатуна-муэллима, и Алескер-муэллим согласился на это еще и для того, чтобы Афлатун-муэллим в ответ на уважение и услугу не слишком усердствовал в поисках врагов народа, в их разоблачении, чтобы и он прислушивался к словам Алескера-муэллима. Афлатун-муэллим, расхваливая Хыдыра, говорил: "Это такой физкультурник, Алескер-муэллим, как это называется, ну это, настоящий, как нам нужен! Нет никого, кто знает спорт как он! Такой физкультурник, какого, как это называется, ну это, желал бы товарищ Сталин! Из тех, кто, как это называется, ну это, строит будущее! На бульваре с парашютом с вышки прыгает!"