Страница 101 из 117
нет, не только ради сына ты приходишь сюда!...
не только ради сына приходишь сюда!
не только ради сына приходишь сюда!...
не только ради сына приходишь сюда!...
не только ради сына приходишь сюда!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
и ярко-желтое застывшее лицо Николая II снова высекалось на розовом граните, и ярко-желтое застывшее лицо Николая II неожиданно улыбалось так, что волосы дыбом вставали.
Абдул Гафарзаде медленно спустился с холмика, по узким земляным тропинкам кладбища Тюлкю Гельди направился к управлению, и, шагая вниз, вспомнил слово
Абдулали
на розовом граните, и подумал, что когда-то на каком-то камне будет написано
Гафарзаде Абдулали Ордухан оглу
(1929 - ?)
и на мгновение задержал шаг: какой там будет год?...
Нет, так все-таки нельзя, возрастное это, что ли?... Живешь один раз, и единственную жизнь проводить вот в таких мыслях, так грызть себя изнутри, так себя мучить? Нет, хоть у единожды данной жизни есть начало и есть конец, но в сущности жизнь сама по себе была некой вечностью, и жить надо исходя из того, что она вечность.
Мозг Абдула Гафарзаде, будто выйдя из тумана, из мороси, прояснился, заработал точно и четко, брызнул водой на угли тоски и погасил их.
Войдя во двор управления кладбища, Абдул Гафарзаде спокойно направился в свой кабинет.
15
Все проходит...
Студент Мурад Илдырымлы ночь проводил на стоянке личных машин на Баилове. Прежние охранники из тарных деревянных ящиков соорудили здесь нечто вроде будки, и поскольку зима осталась позади, студент уже не маялся здесь ночами от жуткого холода, завернувшись в рваную, местами превратившуюся в лохмотья шерстяную шаль, он согревался теплом старой керосинки, оставшейся на память от прежних охранников.
Студент был абсолютно спокоен и в окошко этого подобия будки видел мрак апрельской ночи: темнота земли и неба смешались, и в самой глубине темноты едва различимы были редкие звезды. Студент смотрел на далекие звезды и думал.
Первая сура Корана начиналась так:
"С именем милостивого, прощающего Аллаха (начинаю).
(Аллах) милостивый, прощающий
Кара - владелица дня.
Только тебе поклоняемся и только у тебя просим помощи.
Направь нас на верный путь!"
Вот о чем просит человек, вот чего он желает всей душой, всем сердцем и разумом: "Направь нас на верный путь!" Почему же Аллах не всегда слышит эту мольбу, почему он не всех направляет на верный путь?
И зачем вообще существует неверный путь? Разве не все в руках Аллаха?... Ведь в суре "Бегера" Корана в обращении к человеку говорится: "Разве ты не знаешь, что царство небес и земли принадлежит только Аллаху и кроме него нет у вас другого покровителя и помощника?"
Раз царством небес и земли владеет Аллах и, как часто повторяется в Коране, Аллах мудр, так почему же в этом царстве кроме верной дороги есть и неверная и почему Аллах принимает такую данность, мирится с нею? Там же, в суре "Бегера", сказано:
"Небеса и землю сотворял из ничего он. Когда захочет, чтобы что-то было, он ему (делу или вещи) скажет "будь!": и тотчас это будет!"
Так почему же, почему он не говорит "будь!" верным дорогам, почему неверные дороги не превращает в верные? Ведь если бы не было неверных дорог, не было бы надобности и в аде, и в день Кары - в Судный день - не понадобилось бы воздавать дурным за дурные деяния, хорошим за хорошие, потому что дурных деяний не было бы вообще и все были бы кандидатами в рай. В суре "Ниса" Корана говорилось:
"Лицу, помогающему доброму деянию, достанется от него (от благости дела) одна часть, а помогающему дурному деянию будет воздана от него (от грешного дела) доля. Конечно, Аллах всемогущ".
Раз это так, раз Он всемогущ, почему же Он позволяет кому-то способствовать дурному деянию и вообще допускает дурные деяния? Только потому, что в Судный день за грехи воздастся и согрешившие люди будут наказаны? Или человеческим разумом нельзя все это понять до конца, потому что человек не ведает о сути? Наверное, так и есть...
Наверное, наверное, так и есть...
Студент Мурад Илдырымлы нес караул на частной стоянке на Баилове через ночь, и те ночи проходили для него между бодрствованием и сном, спать по-настоящему он не мог, бодрствовать тоже, в дреме его мозг работал, утомлял студента, а как только наступало утро, он шел прямо в университет, и когда после занятий приходил домой, бедная старуха Хадиджа, взглянув на квартиранта, говорила: "Да умрет твоя мать, до чего ты дошел?! Чего ты так мучаешься, бедняга? Зачем так себя изводишь?!" Конечно, студент не мог ответить, что причина этих мучений - семьдесят рублей за постой как раз этой старухе... От недосыпу у него смыкались веки, но на железной кровати под синеватым одеялом он никак не мог уснуть; то уносился мечтами в путаный воображаемый мир, то предавался созерцанию никогда не виданных в жизни, но воображаемых эротических картин с участием девушек-сокурсниц... Избавиться от мечтаний и видений было невозможно, он вставал и шел в республиканскую государственную библиотеку имени М. Ф. Ахундова, готовился к сессии, листал старые газеты и журналы, читал книги, пытался изучать английский язык и писать рассказы. А рассказы никто не печатал, до сих пор ни один не увидел света, годами они лежали в ящиках столов таких заведующих отделами литературы, как Мухтар Худавенде... Мухтар Худавенде просто так рассказы не печатал. Либо тебе кто-то должен был тапшануть (составить протекцию), либо ты должен был найти деньги и пару раз сводить его в ресторан, либо же привезти из села гостинец - мяса, кур, козьего сыра, меда... Правда, теперь люди из деревни сами в Баку за казенным сыром едут, даже маргарин покупают, совсем обеднела деревня, но это Мухтара Худавенде совсем не касалось. Вчера, когда они вместе с Хосровом-муэллимом возвратились с кладбища Тюлкю Гельди, не сумев получить место для бедной старухи Хадиджи, обитатели махалли недовольно поглядывали то на Хосрова-муэллима, то на студента, перешептывались, а сын хлебника Агабалы, недавно вернувшийся из армии, ругался себе под нос. Студент Мурад Илдырымлы, увидев все это, понял, что переживает самые ответственные минуты за все двадцать семь лет жизни, и его охватила решимость, какой он не испытывал никогда раньше: студент Мурад Илдырымлы должен убить директора кладбища Тюлкю Гельди, - и убьет!