Горечь жестоких людей

Магерийцы считали ГУКМ символом стабильности и защиты. Я же воспринимала его как символ горечи.

Швейцар открыл дверь. Я мысленно поздоровалась с гранитным чудовищем и вошла в ГУКМ.

Мы оказалось в большом просторном помещении со светлой плиткой на полу. Она, плитка, сверкала, как новенький, недавно вычеканенный кант, создавая лёгкую, даже праздничную атмосферу.

Это был коридор – промежуточное помещение, ведущее к остальным отсекам главного управления. Тем не менее, вдоль стен разместились столы-парты, за которыми сидели аккуратные стройные девушки с высокими причёсками и в очках с тонкими оправами.

Ревокарт пошёл вперёд. Он не счёл нужным проверять, следую ли я за ним, – знал, что никуда не денусь. Его широкая спина уже привычно поглощала всё пространство, странным образом возвышаясь над остальными людьми не только физически. Было ощутимо, как его энергия подавляет находящихся рядом госслужащих.

На несколько мгновений воцарилось молчание. Все люди смотрели на меня и Ревокарта. Я выхватывала из толпы отдельные лица: мужчина с зелёным чемоданом в руках, секретарша с ярко подведёнными глазами. Несколько жуков, собравшихся в кучу, чтобы обсудить новости.

В гробовой тишине послышалось, как один из жуков захлопал в ладоши и засмеялся. Он ожидал, что его примеру последуют остальные, но этого не произошло. Люди не знали, зачем я прибыла в ГУКМ (впрочем, о случившемся с Таврией Веганзу они наверняка наслышаны), поэтому не спешили делать выводы, а раздражённый взгляд Ревокарта довершил своё дело. Во всеобщем молчании мы пошли вперёд, к самой последней двери.

Я удивилась, узнав, что в ГУКМе установили механический лифт, а к нему приставили лифтёра… Какое новшество!

Я вошла в узкую кабинку, Ревокарт следом. Бедный мальчишка-лифтёр молча нажал нужную комбинацию кнопок и, кажется, не знал, что дальше делать – он был слишком смущён и напуган.

– Выходи, – скомандовал мой тюремщик спустя некоторое время.

Мы вышли – я и он. Впереди – абсолютно пустой коридор, слабо освещённый несколькими лампочками. Возможно, мне показалось, но мальчишка-лифтёр наградил меня сочувствующей улыбкой.

Я замедлила шаг, ощущая, что приближаюсь к чему-то по-настоящему опасному. Ревокарт обернулся. Спросил всё с той же злой насмешкой:

– Неужели бесстрашная Клара наконец-то поняла, куда она попала?

От него исходили волны агрессии. Казалось, ещё немного – и одежда мужчины затрещит по швам и из неё вывалится адское чудище.

Ревокарт остановился у двери.

– Заходи.

Я вошла в небольшое помещение без окон с деревянным столом по центру. Стены были обиты чёрной тканью. Если провести в этой комнате больше суток, можно забыть, день на улице или ночь.

Ревокарт закрыл дверь с другой стороны, и я осталась одна.

Вспомнилось всё: Ричард… Астор… Амели… и даже Дакниш. А что, если он меня и правда предал?

Потоптавшись на месте, я заняла один из двух свободных стульев за столом. Положила руки перед собой и начала рассматривать свои пальцы. Внезапно в углу над потолком я заметила паука. Он плёл паутину.

Я подумала: как любопытно, этот паучок и не догадывается, что находится в одном из самых устрашающих зданий Конгрес-Магер. Ему плевать, что здесь темно, холодно и неприятно. Он просто плетёт свою паутину. Он будет делать это, даже когда меня не станет.

От этой мысли захотелось завыть. Стало тоскливо и одиноко.

Через полчаса дверь открылась. В комнату вошли двое охранников, а вслед за ними – Таир Ревокарт и… президент.

Это был высокий статный мужчина с седыми волосами и большими морщинистыми руками. Большие руки – вот что больше всего бросилось в глаза, когда я увидела его вживую. Военная выправка угадывалась в каждом движении.

Два охранника заняли места по углам комнаты. Они были одеты в стандартную форму военных – тёмно-коричневый костюм и чёрные сапоги. Такие же сапоги часто носил и сам Ревокарт. Я оглянулась, чтобы сравнить обувь, но так получилось, что посмотрела ему в глаза. Меня будто током ударило!

Ревокарт застыл у двери, а президент сел за стол напротив меня.

– Приятно с вами познакомиться, Клара, – сказал он вежливо.

Мне опять захотелось посмотреть на советника. Сдержалась!

– Я польщена, что вам приятно.

Мужчина засмеялся. Ревокарт переступил с ноги на ногу. Он знал привычки президента, а я знала привычки советника и поняла, что Таиру что-то не понравилось. Он был весь взвинчен, я таким раньше его не видела.

– Вы знаете, почему вы здесь?

– Да, – ответила я бесстрастно. – Я прекрасно знаю, почему я здесь.

Президент опять усмехнулся.

– Вы знаете, что ваш муж настраивает против меня сенат? До недавних пор я даже не догадывался, насколько сильно его влияние… как и любовь к вам.

– Я его жена. В этом нет ничего необычного.

Президент переглянулся с Ревокартом и сказал примирительным тоном:

– Таир, не согласитесь ли вы дать нам с Кларой пять минут. Мы хотим поговорить наедине.

Ревокарт громко втянул воздух.

– Извините, Эммерих, но я бы предпочёл присутствовать при разговоре.

– Друг мой, поверьте, я ничего не успею с ней сделать за пять минут, – засмеялся президент добродушно. Перевоплощение далось ему очень легко – в тот момент он напоминал весёлого пожилого мужчину, не способного причинить никому существенного вреда. Если не знать, кто он, а просто почитать учебники по истории, можно и поверить.

Таир бросил в мою сторону тяжёлый напряжённый взгляд. Не знаю, что он пытался отыскать в моих глазах, но я сидела неподвижно, ни словом, ни действием не подавая виду, что мне… неспокойно.

– Хорошо, пять минут – это терпимый срок, – сказал Таир и покинул комнату. Президент усмехнулся, мигом сбрасывая доброжелательную маску.

– Как же он тебя стережёт. Если бы не он, – Эммерих кивнул на закрытую дверь, – поговорили бы мы с тобой в совершенно другом месте. А так… приходится признать: Ревокарт мне нужен больше, чем Дегенерис. Но если правильно разыграть карты, я могу получить обоих…

– От меня вы чего хотите?

– Хочу, чтобы ты и твой муж гнили на дне Солонного моря, – сказал президент, удерживая на лице улыбку. – Ричард Дегенерис влияет на сенат, и ты, милочка, здорово ему в этом помогаешь. Тебя мне нечего опасаться – ты ничто без своего мужа. Поэтому…

Он наклонился вперёд и оперся о сложенные в замок ладони. Мне стоило огромного труда не отшатнуться.

– Дай мне компромат на мужа – и можешь быть свободна.

– Почему вы думаете, что у меня он есть?

– Потому что твой муж позволял тебе присутствовать на совещаниях Тритонов. Он дал тебе все права… Да и не могла такая женщина, как ты, не подстраховаться.

Он мыслил как человек, не допускающий, что я могу любить Ричарда. Они все так думали, отсюда и недопонимание, и предложения пойти на сделки, на которые я никогда не пойду.

– Я не собирала компромат. Он был, есть и будет человеком, которого я люблю. У меня никогда не возникало потребности себя подстраховывать.

Мой ответ на секунду обездвижил президента. Затем мужчина откинулся на спинку стула, пристально меня рассматривая. Располагающая улыбка наконец-то слетела с холёного лица, обнажая настоящий характер.

– Видимо, я неправильно задал вопрос. Спрошу по-другому. Кто для тебя важнее: муж… или сын?

Я ощутила, как липкий страх заполз под воротник.

– Что? – спросила глухо.

– Ты его так берегла, не так ли? – усмехнулся Эммерих, понимая, что попал в точку. – Все думают, что тот мальчишка – внебрачный сын Дакниша Дорадо и Амели Лакнау… Ты создала столь правдоподобную историю, что и не подкопаешься, – он щёлкнул пальцами. – Но мне удалось… раскопать. И не беспокойся, Таир не осведомлён. Пока это только наш секрет. Если бы он знал – использовал бы эту карту раньше времени, а мне нужно, чтобы всё шло по плану.

Президент постучал пальцами по столу. У него были длинные пальцы музыканта, большие, но длинные. Задумчиво глядя на движение собственных рук, он сказал: