Горечь жестоких людей

Состоявшийся успешный мужчина. Когда-то его жене очень повезёт, она будет с ним как за каменной стеной. А я в это время продолжу учиться, и никто не посмеет мне указывать, что делать и как жить.

Да, в некотором роде я стану парией, но лучше так, чем, как мама, принять предложение руки и сердца от отчаяния, страха и безденежья.

•••

– Воспитание определяет всё. Если у ребёнка не было достойных условий, он не сможет стать лучшим, просто потому, что этот ребёнок гонял мяч в то время, когда его более именитые одногодки с подачи родителей учились обращаться с холодным оружием. Поэтому в Древесной Академии так невелик процент кадетов не из центральных родов.

Я отвлеклась от вазочки с желе и посмотрела на говорившего. Ревокарт сидел во главе стола, далеко от меня, но, когда он говорил, – все остальные люди затихали, и его голос доминировал над окружающими.

Говерн мгновенно поймал мой взгляд, будто только и ждал. Да, этот мужчина имел в виду таких, как я и мой брат. Нам не место в высшем обществе, да и оказались мы здесь абсолютно случайно, по его прихоти. И он внезапно решил напомнить нам об этом.

Впервые за много лет мне стало жаль Яна, наверняка в Академии ему нелегко.

«Зачем ты это говоришь? – задалась я вопросом, когда наши взгляды встретились. – Ведь ты же знаешь, кому будет больно от твоих слов. В первую очередь – мне и моей семье. Тебе, Ревокарт, как будто нравится меня задевать. Зачем?»

Мне стало себя так жаль. Что я здесь делаю? Зачем поддаюсь уговорам матери и хожу на эти приёмы? Прочь! Прочь к урокам Талии Граду, к незавершённым картинам и запахам растворителей для красок.

Прочь! И пусть разговоры с Ревокартом были мне весьма интересны, я не имею права забывать, кто он, думала я. Настоящий Ревокарт – вот он, сидит во главе стола и рассуждает о неполноценности бедных людей.

– Извините, – я встала, – мне бы хотелось немного подышать свежим воздухом.

Я не сомневалась: разговор в стиле «кому где место» продолжится, а мои родители слишком польщены приглашением на этот вечер и ни за что не выразят своего протеста. И если мама чувствовала себя в этом окружении как рыба в воде, то Мафодий… Не стоит ожидать ничего хорошего, когда он открывает рот. Мой отчим, в общем-то неплохой человек, но корректно оформлять свои мысли в слова совершенно не умеет.

Я вышла на улицу и направилась в парк, к маленькому искусственному озеру.

Небо было чистое, безоблачное. Я могла смотреть на звёзды и представлять, что среди них где-то есть таинственная планета Каскадор, где, как поговаривали, сбываются все мечты.

– Скорее бы отсюда убраться, скорее бы, – шептала я почти беззвучно, занимая свободную скамейку у озера. – Потерпи, Клара, ведь ты же знаешь, он обещал помочь… Он обещал… Он всё может.

Квакали лягушки, ветер заигрывал с подолом моего платья, будто норовя отщипнуть кусочек ткани.

И тут я увидела Таира. Он тоже вышел из дома и двигался в мою сторону. Мне не оставалось ничего другого, кроме как молча наблюдать за его приближением.

Он остановился рядом со мной, но садиться не спешил. Пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо.

– Тебе плохо? – спросил холодно.

– Нет. Но мне нужно побыть одной, – и улыбнулась, сглаживая резкость своих слов.

Опять он впился в меня взглядом, отчего захотелось отвернуться. Именно это я и сделала, притворившись, что рассматриваю озеро. Ну уйди же ты, не видишь, тебя здесь не ждали.

– Не нравятся собственные корни?

Я резко обернулась к нему. Так вот в чём он видит причину моего ухода!

– Вы неправы.

– Но хочешь прыгнуть выше, не так ли? – его ухмылка говорила: я всё о тебе знаю.

– Я смирилась со своими корнями, – ответила я, пожалуй, слишком резко. – Своей матерью я горжусь, она выживала там, где вы и вам подобные не смогли бы.

– Клара, а ты помнишь, почему ей пришлось выживать? – Ревокарт наклонился ко мне. – Не потому ли, что она вышла замуж за убийцу, поступок которого вынудил её в спешке бежать из столицы и укрыться здесь, в этом деревенском городке?

Я чувствовала, как моё сердцебиение всё ускоряется и ускоряется. Небеса, откуда он узнал?!

– Представляешь, что было бы, если бы эти вежливые люди, – он кивнул в сторону дома, – узнали, кто твой отец? Были бы они с тобой по-прежнему так обходительны?

Я продолжала смотреть ему в глаза, как будто от этого зависела моя жизнь, хоть больше всего мне хотелось в тот момент убежать от Ревокарта и в тишине собственной комнаты дать волю слезам.

– Дети не отвечают за поступки родителей, – прошептала я фразу, которую повторяла себе в детстве, как только узнала от матери всю правду. – Я ни в чём не виновата.

Он усмехнулся – победно, властно, презрительно.

– А я вот придерживаюсь другого мнения.

Я резко поднялась и сделала шаг в сторону – подальше от него.

– В таком случае, вам не стоит более уделять мне время, ведь я – дочь своего отца, а значит, недостойна вашего внимания. Мне пора, – и хотела уйти, но резкий голос остановил меня:

– Стоять!

Таир Ревокарт приблизился ко мне. Сказал негромко, сквозь зубы:

– Чтоб больше уходить от меня не смела. Ещё раз позволишь себе подобное – будут последствия. Поняла?

Я замерла, пригвождённая к земле его тоном.

– Спрашиваю ещё раз, поняла?

Я лишь кивнула, на большее не было сил.

И он ушёл.

Несколько минут я стояла на месте, не двигаясь и перебарывая желание пустить слезу.

Когда моё сердце немного успокоилось, я начала размышлять о столь резких переменах в настроении Ревокарта. В один момент он сдержан и холоден, затем становится увлекательным собеседником, чтобы через какое-то время при мне же обсуждать, кому не место в Академии. И вот теперь даёт понять, что знает о прошлом моей семьи, угрожает… Зачем?

А ведь ему ничего не стоит сделать существование моей семьи невыносимым, осенило меня. Вопрос в том, зачем ему это делать?

Создавалось впечатление, что со мной он постоянно старался держать себя в руках, и когда ему это удавалось – Ревокарт превращался в идеального человека. Но я видела – случались срывы, как в момент, когда он рассказал о моём отце. Нечего таить – удар попал в цель.

Я вернулась к гостям, сообщила матери, что плохо себя чувствую, и попросила хозяйку вечера одолжить карету, так как мне немедленно нужно домой. Она повздыхала (в тот момент эта женщина напомнила мне большую крупногабаритную бабочку, которая размахивает своими яркими крыльями), распорядилась насчёт транспорта и посоветовала мне попить травяных настоев. Я пообещала так и сделать и направилась к выходу. На Таира Ревокарта, не сводящего с меня пристального взгляда, я так ни разу и не посмотрела.

В тот день я отчётливо поняла, что никакой симпатии к нему испытывать не могу. Ревокарт держит себя в руках, но лишь до поры до времени, а его ум, которым я так восхищалась, может сыграть не в мою пользу. Мне не хотелось испытывать терпение говерна, так что я приняла решение держаться от него подальше. В этот раз – окончательно!

Но не получилось!

Спустя неделю он появился на пороге моего дома. Его роскошная карета сияла неподалёку, и лощёный кучер отмахивался от беспечных куриц и гусей, подходивших непозволительно близко.

Жители соседних домов тоже вышли поглазеть. Мне же стало душно. Что происходит, и почему я ничего не понимаю?

– Переоденься и приведи себя в порядок, – шепнула мама, и я, обескураженная, побежала делать что велено.

Через десять минут я уже спускалась на первый этаж. Таир в это время уже прошёл в гостиную и теперь сидел на диване.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, почему-то не решаясь войти в комнату.

Ревокарт поднялся. Мой отчим последовал его примеру, хоть раньше ему бы и в голову не взбрело вставать в моём присутствии.

– Клара, мне нужно поговорить с твоим отцом.

Мафодий кивнул, мол, скорее убирайся, и мама быстро обхватила меня за плечи и увела из комнаты.