Мифоплет

Заправившись под завязку топливом, он облачился в антигравитационный скафандр, включил "аутсайдер": прибор, позволяющий уменьшить корабль и самого водилу до размеров атома - и тихой цапой стал приближаться к границе темной материи.

В животе у Цуко урчало.

Перламутровые рожки, торчащие из скафандра, дрожали от страха, сигнал то пропадал, то появлялся вновь. Звездоплинтус трещал по швам.

Вдруг Цуко ясно представил дно, на которое ему придется укладываться в случае неудачи, и, взяв себя в руки, попытался максимально соответствовать тому размеру, который он принял - размеру атома.

Вроде получилось.

Цуко расслабился и впал в анабиоз как осенняя муха. Тем временем, его звездоплинтус подлетел к границе темной материи, вдоль которой стояли отважные пограничники, с приказом: стрелять на поражение. Естественно, что контрабандист Цуко ничего о том приказе не знал и предупредительный выстрел не слышал...

Звездоплинтус плавно проскользнул мимо поста. Тогда пограничники ввели план перехвата и выпустили сторожевых псов: модули по уничтожению фальшивых атомов, а так же модули по ликвидации искусственного интеллекта, который был обнаружен у звездоплинтуса. Однако умный корабль сумел обмануть сторожевых псов, прикинувшись уж совсем безмозглым атомом. Корабль и разбудил Цуко. Контрабандист с большим трудом стащил с себя антигравитационный скафандр и быстро стал увеличиваться до прежних размеров. Модули покрутились и вернулись с пустыми руками к пограничникам.

Так Цуко оказался в царстве темной материи, где сразу же нахватался чужеродных вирусов, занемог и был вынужден покинуть этот мир, не найдя ничего стоящего. А поскольку навигатор пришел в полную негодность, Цуко катапультировался наудачу. Благо звездоплинтус еще чего-то соображал и перенес бедного контрабандиста с высокой температурой в одну из близлежащих галактик в целости и сохранности, выбрав для посадки голубую планету. Цуко немного оклемался (пришел в себя) и, избавившись, наконец, от ненавистных вирусов, улетел восвояси.

Злостные вирусы перекочевали на млекопитающих, и, в частности, на приматов, изменив их мышление до неузнаваемости, приматы стали бить себя кулаками в грудь и кричать: я царь природы.

***

- Неплохо, - улыбнулся Гермес,- одна голова хорошо, а две лучше.

- А, по-моему, так пьяный бред. И вообще, как ты меня представляешь в образе крошечного Цуко, уменьшенного до размеров атома?

- Какие проблемы, Мифоплет, вспомни о формообразующем циркуле, ведь об этом знает каждый новобранец.

- Одно дело теория - другое практика,- огрызнулся я,- на деле мало кто использует весь арсенал готовальни.

- И что? Ты будешь первым инопланетянином с перламутровыми рожками, - ехидно засмеялся Гермес,- главное ведь антураж, а не сама суть. То, что человечество произошло от мысли - это такая чушь, уж поверь мне на слово.

И тут нашего эрудита неожиданно вырвало, прямо на поющие розы.

Он принялся извиняться: - Я, кажется, перебрал...

- Ничего, - сказал я,- они свою песню уже спели. Будем слушать хризаподсолнухи.

Я помог почтальону встать и уложил в гамак под цветущими вишнями, предварительно отстегнув за его спиной фирменные крылья. Сделано в древней Греции - так было написано на ярлычке.

- Пижон, - злорадно подумал я,- знаем мы эту Элладу, там еще хрустальные гробы делают на заказ.

Однако крылья были хороши, ничего не скажешь, и, я отнес их в дом от греха подальше, чтобы мои пернатые питомцы не повредили хрупкую конструкцию, например, заклевав крылатых самозванцев до смерти. И на чем бы тогда Гермес полетел? На моих журавлях?

Свалившись рядом с Гермесом на зеленую лужайку, затянулся "дымом отечества": стал мысленно перебирать в уме юношеские воспоминания, как сигары, поштучно: то одну понюхаю, то другую, и не знаю, на какой остановиться, что выбрать. Уже и не помню, когда я в последний раз курил, кажется, перед похищением Европы. Точно. Нехорошим предчувствием повеяло от сигар: тошнота подступила к горлу и угрызения совести.

Вот прохлаждаюсь туточки на своем астероиде, пью домашнее винцо с почтальоном Гермесом, сочиняю мифы, а мой напарник, с которым похищали Европу, сидит на Таймыре, без права переписки и прочих льгот. Вне времени и пространства, полный ноль, как будто и не было его никогда на свете. А ведь мы с ним с одной грядки, с одного, так сказать, огорода, играли в войну в детстве. Грустно.

***

Тридцать семь зубов было у моего отца и все крепкие, как один, ни одного гнилого. И камень грыз, и железо, и врагов не щадил - все перемалывал в порошок, и прозвали его на Кнухе: газ шестьдесят шесть. Типа зверь, а не машина, вывезет что угодно и кого угодно, хоть на край земли. Так вот, мифы про драконов - работа моего отца. В каждом драконе он оставлял частичку самого себя, и не просто тиражировал, как я, а относился к делу со всей душой и полной ответственностью - без халтуры.

Прирастил даже к наследственному астероиду пару гектаров космической пыли и высадил первые, выпавшие у него зубы: четыре коренных. Но сколько не поливал их, сколько не удобрял космическую пыль, ничего из тех зубов не выросло. Опечалился отец, потерял интерес к работе. Запил горькую и наплевать ему стало на всех драконов.

И тогда выпали у него оставшиеся тридцать три зуба. Может быть от нервного истощения, а может быть время пришло - просто износился до дыр. Никто не вечен, даже на Кнухе все имеет начало и конец. Закопал мой отец эти самые зубы на окраине астероида, полил хорошенько, да и улетел осваивать "галактическую целину" - тиражировать мифы о драконах на окраинах вселенной. А когда вернулся из командировки, глядит по астероиду юные печатники без подгузников бегают, в чем земля родила, свежие и румяные. К сожалению, из тридцати трех только пять выкарабкались, но это нормально для Кнуха. И потом, не у всякого печатника выпадают зубы, кто-то из ногтей пытается вырастить потомство, из волос, из крови. Вариантов множество, вопрос кто выживет? Как практика показывает, не так уж и мало... Однако, как кнухуанцы не пытались внедрять такие мифы в сознание людей, мифы все время отторгались как чужеродные. Адам и Ева с румяным яблоком оказались привлекательнее.