Страница 11 из 16
ГЛАВА 5
Тихо. Пусто. Не мудрено – в воскресенье да еще в такой холод вряд ли кто будет торчать в этом дворе колодце. Хотя как знать? Вон местный алкаш, видать давно на лавке заседает. Трясет беднягу не то от холода, не то с жесткого бадуна.
Небо серое, как и день, как и жизнь, как и все ее существование. Как и весь тот бред, что сейчас происходит с ней. Может, это только начало? Начало конца – и Лике просто кажется, что происходит что– то, неподвластное пониманию, до неприличия жуткое, необъяснимое? Может, она просто потихоньку сходит с ума? От одиночества. От серости, никому ненужности. Просто раздваивается, расстраивается, сама себе что-то придумывает и верит в это, выпадая из реальности?
Внезапно в грудь толкнул сильный порыв ветра. Лика оскользнулась на осенней изморози, которая еще вчера была лужами. Вороны, вспугнутые ее неловким движением, эхом, отдавшимся в глухом дворе, с противным скрипучим карканьем сорвались с насиженных мест и неестественно громко захлопали крыльями. Девушке стало не по себе. И даже присутствие бомжеватого вида дядьки не могло снять внезапный испуг и невесть откуда появившееся чувство тревоги. И зачем только вышла из дома?
Так, спокойно. Магазин за углом. Просто нужно пройти через двор и нырнуть в арку. Но почему-то идея напиться уже не казалось таким уж замечательным антистресом, а поход в магазин такой уж острой необходимостью.
Лика, будто кто смотрит в спину, поежилась и заставила себя идти вперед. Ну не возвращаться же в самом деле только потому, что ей снова что-то мерещится. Скользя по выщербленному тротуару, поравнялась с бомжом. Скосив глаза, посмотрела на него. И наткнулась на осмысленный, прищуренный взгляд. Черные глаза смотрели колко и цепко, холодно, обещая боль.
Лика вдруг остро, почти каждой клеткой ощутила опасность. Стала задыхаться. Небеспричинная теперь тревога стучалась о ребра перепуганным сердцем. По позвоночнику пробежал холод. Дернулась было. Но ссутулившийся на скамейке пьяница вдруг рывком встал, будто вырос – плечи широченные – и сцапал девушку за руку. Акурат там, где метка. Зашипел, дернулся, было, ноздри раздул, но руку не выпустил.
–Кто вы? Что вам нужно?
Лика запаниковала. Жесткое лицо незнакомца вдруг стало менять очертания. Чуть раскосые глаза стали шире и больше, а радужка слилась со зрачками. Лика остолбенела: пялилась на происходящие метаморфозы, от ужаса даже забыв дышать.
–Сваливай!!! Я не успеваю.
Кто кричал? Не понятно. Но именно этот крик привел девушку в себя. Лика принялась отбиваться. Неумело, как показывала практика, но яростно. В панике не чувствовала, как отбивает собственные кулаки о чужое лицо – не лицо. Жуткая тварь, ехидно ухмыляясь, скалилась теперь острыми мелкими зубами. Ноздри приплюснулись и растянулись в стороны. Существо, прикрываясь одной рукой, другой упрямо тащило ее в глубь двора и, казалось, даже не обращало внимания на сопротивление девушки.
В какой-то момент назойливые тумаки рассердили его, и Лика оказалась перекинутой через плечо. Пальто страшилища висело клочьями на спине, и сквозь прорехи Лика видела грубые наросты на толстой шершавой, местами чешуйчатой коже.
Стала орать и звать на помощь, в панике молотя кулаками по всему что видела, но крик то и дело срывался на визг, а затем и вовсе стал захлебываться в пережатом страхом горле. Потом вдруг вспышка не то света, не то пламени. Чей-то сдавленный крик, через пару секунд вопль такой, что казалось, лопнут перепонки – высокий, пронзительный. Тут же хватка ослабла, будто и не держал никто. И вот Лика уже летит вниз… Головой, на обледенелый асфальт.
И снова все плавает, качается, снова плывет. Веки, как скрипучие тяжелые ставни чуть открываются. Свет режет глаза и выдирает слезы. Слегка мутит. Но почему-то такое чувство, будто было гораздо хуже. А все, что теперь – это уже хорошо. Шея неимоверно затекла, а голова – сплошной сгусток конвульсий и спазмов – даже дернуться страшно. Лика уставилась в потолок. Незнакомый, между прочим. С лепниной и инкрустацией.
– Смотри. Очухалась. – Голос до неприятного знакомый. До настолько неприятного, что снова хочется закрыть глаза.
Скосила взгляд в сторону и наткнулась на небритую рожу Натана. Обеспокоенные глаза совсем близко, складка между бровей. Жарикова, неизменно хорошо выглядевшая, была тут же: сидела на подлокотнике кресла, изящно перекинув нога на ногу.
Мужчина нагнулся ниже. Зачем-то принялся светить в глаза невесть откуда взявшимся фонариком. Лика зажмурилась, попробовала отвернуться, но Натан жестко пресек попытку, сжав своей лапищей подбородок и лишая возможности двигаться.
–Сюда смотри! – В голосе сквозонули такие истеричные нотки, что девушка невольно взглянула на него, чтоб тут же почувствовать боль в голове от яркого света фонарика.
– Хватит. – Взмолилась слабо. – Где я и почему здесь?
Первый вопрос в игнор, но на второй ответили:
–Потому что возомнила себя бессмертной. Какого черта ты вышла на улицу? Ведь тебя же просили не покидать квартиру. Из-за того, что у кого-то шило в заднице, мог кто-нибудь пострадать. Для тебя этот день вообще мог стать последним! – Натан, наконец, убрал свой чертов фонарь и отпустил ее. – Странно, что до твоей тупой башки не доходят такие простые истины.
Хотелось сопротивляться, сказать гадость, послать всех куда подальше – и Жарикову с ее язвительной ухмылкой, и Натана, который уже давно опомнился и впал в свое обычное состояние: я мега крут. Но вместо этого лишь устало прикрыла глаза, борясь с мелькающими под веками кляксами, оставшимися после света фонаря.
–Странно, что в ваши умные бошки не пришла мысль меня к батарее приковать. – Не узнавала свой голос: каркающий, как у вороны после ангины.
–Теперь понимаю, что с твоим норовом именно так и следовало бы поступить. Твой косяк, Лесса! – Натан обернулся и подошел к Жариковой.
Та обиженно поджала губы, а потом язвительно заметила:
–Ролевые игры не мой конек. – И добавила более жестко. – Я ведь успела.
–Только потому, что это был просто Бад. Но даже он мог поставить жирную точку. – Натан повысил голос и ткнул пальцем в мою сторону. – Поверь, я не рад ей. Но Адриан нас по головке не погладит, если с пигалицей что-нибудь случится. Причем еще до церемонии.
–Эй, психи! Не хочу вмешиваться в ваши разборки, но…
–Так и не вмешивайся! – рявкнули оба, уставившись на Лику, как на блоху.
–Но… – Та предприняла еще одну слабую попытку.
Жарикова в раздражении закатила глаза, а Натан зло сложил руки на груди, ожидая:
–Чего тебе?
– Мне на работу надо.
У Лессы отвисла челюсть, а Натана аж подбросило. В ярости скрипнув зубами, мужчина круто развернулся на пятках и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты. Причем массивной дверью хлопнул так, что у Лики заложило уши.
Демонесса поджала губы и, уперев руки в бока, уставилась на девушку.
–Что? – От этого взгляда хотелось сжаться и спрятаться под одеяло с головой.
Жарикова покрутила пальцем у виска:
–Лик, ну ты че, совсем дура? – и последовала примеру Натана. Только дверью хлопнула не так громко.
–Дура – не дура, – девушка все-таки натянула одеяло на голову, – а только перед Василевской я в жизнь теперь не оправдаюсь без риска попасть в психушку.
Прятаться под одеялом как бы того ни хотелось, Лика не могла долго. Чтобы сейчас не происходило с ее психикой, какие бы нелепости сейчас не казались ей, но у Лики есть и реальная жизнь. Потому пора приходить в себя и вытаскивать свою задницу из всего того дерьма, что на нее вылилось за последние дни.
Все, что происходит нереально. Так не бывает. Не бывает – и точка!!! Пока еще не все потеряно, пока есть еще шанс, пока помешательство еще не настолько окрепло и не прогрессирует – по крайней мере, Лика надеялась на это – нужно сходить к доктору, покаяться, отдаться в руки медицине. Не может быть такого, чтоб не помогли, не разрулили. Ведь все происходящее вокруг даже бредом не назовешь.